Зеленый мозг

- Ох?

- Ты знаешь, что она делает в Гоязе, конечно - эти истории о секретной базе пограничников там. Она там разнюхивает, суется в... если еще жива.

Голова Хуана вскинулась.

- Что?

- В штаб-квартире МЭО в Бахии ходят слухи, что она... что с ней покончено. Вероятно, несчастный случай. Говорят, что завтра великий Трэвис Ханнингтон Чен-Лу сам едет искать своего доктора женщину. Что ты думаешь об этом?

- Казалось, что он без ума от нее, когда я видел их в Бахии, но эта история...

- Без ума? О, да, конечно.

- У тебя только злое на уме, отец. - Он перевел дыхание. Мысль о том, что эта прекрасная женщина сейчас где-то там в глубоких районах, где живут только существа джунглей, мертвая или покалеченная - вся эта красота - все это оставило пустоту в душе Хуана.

- Вероятно, ты захочешь пойти на запад искать ее? Хуан игнорировал выпад, он сказал:

- Отец, вся эта эпопея нуждается в отдыхе, пока мы узнаем, что же там не так.

- Если ты говорил с ними в Бахии в таком духе, я не стану винить их за то, что они набросились на тебя, - сказал префект. - Вероятно, толпа...

- Ты знаешь, что мы видели на этой площади!

- Чепуха, но чепуха вчерашнего дня. Это должно прекратиться сейчас. Ты ничего не должен делать, чтобы не сломать это равновесие. Я приказываю тебе.

- Люди больше не подозревают пограничников, - сказал Хуан с горечью в голосе. - Некоторые до сих пор подозревают тебя, да. А почему бы и нет, если то, что я слышал из твоих собственных уст, является образцом того, как ты разговариваешь?

Хуан изучал носки своих сапог - полированную, блестящую черноту. Он находил, что их незапятнанная поверхность как-то символизирует жизнь отца.

- Мне жаль, что я расстроил тебя, отец, - сказал он. - Иногда я сожалею, что я пограничник, но, - он пожал плечами - без этого как бы я мог узнать все, о чем сказал тебе? Правда состоит в том, что...

- Хуан! - голос отца задрожал. - Ты сидишь здесь и говоришь мне о том, что ты позоришь нашу честь? Ты что давал ложную клятву, когда формировал своих ирмандадес?

- Все это было не так, отец.

- Ой-ли, а как же это было?

Хуан стащил эмблему дезинфектора с кармана на груди, свернул ее пальцами. - Я верил в это... тогда. Мы могли создавать пчел мутантов и заполнять ими любую брешь в экологии насекомых. Это был... это был великий крестовый поход. В это я верил. Как люди в Китае, я говорил: "Только полезное должно жить!" И я делал то, что думал. Но это было несколько лет тому назад. С тех пор я стал понимать, что у нас не полное понимание складывающейся ситуации. Где-то в наших представлениях и действиях возникла ошибка.

- Ошибка была в том, что ты получил образование в Северной Америке, сказал отец. - В этом была моя вина. Да - в этом надо винить меня. Вот где ты набрался всей этой карзонитской галиматьи. Да, для них все и так хорошо, и они отказываются присоединяться к нам в повторном экологическом расселении. Но у них нет столько миллионов ртов, которых надо кормить. А мой собственный сын!

Хуан пытался защищаться:

- Там в Красной зоне ты можешь уважать такие вещи, отец. Это трудно объяснить. Растения там выглядят здоровее. Фрукты...

- Но это же временно, - возразил отец. - Мы создадим таких пчел, которых нам надо, чтобы они отвечали любым нашим потребностям. Вредные разрушители вынимают пищу из наших ртов. Все это так просто. Они должны умереть, а их заменят существа, которые выполняют полезные для человека функции.

- Птицы умирают, отец. - Мы охраняем птиц! У нас есть представители каждого вида в заповедных зонах. Мы уже обеспечили их новыми формами пищи...

- Некоторые растения уже исчезли из-за недостатка естественного опыления.

- Ни одно из полезных растений не исчезло.

- А что произойдет, - спросил Хуан, - если наши барьеры будут нарушаться насекомыми до того, как мы заменим популяцию хищников? Что тогда произойдет?

Старший Мартиньо помахал своим тонким пальцем перед носом сына.

- Прекрати молоть чепуху! Я не хочу ничего такого больше слышать! Ты понимаешь?

- Пожалуйста, успокойся, отец.

- Успокоится? Как я могу успокоиться, если... если? Ты прячешься здесь, как обычный преступник! Бунты в Бахии и Сантареме и...

- Отец, не надо об этом!

- Нет, надо, надо. Ты знаешь, что еще говорили мне эти фермеры в Лакуя? Они говорили мне, что пограничников видели, как они вновь заселяют Зеленую зону, чтобы продлить себе работу. Вот, что они говорили.

- Это же чепуха, отец!

- Конечно, это чепуха! Но это естественное последствие пораженческих разговоров, как раз таких, которые я услышал сегодня от тебя. И все отступления, которые мы переживали, только добавляют вес таким обвинениям.

- Отступления, отец?

- Да, я сказал отступления!

Синьор префект Мартиньо повернулся и зашагал к своему письменному столу и назад. Он снова остановился перед сыном, уперся руками в бедра.

- Ты имеешь в виду, конечно, Паратингу?

- Среди прочих.

- Твои ирмандадес были там.

- Не так долго, когда нас атаковали блохи.

- Все же, неделю назад Паратинга была Зеленой, а сейчас... - Он указал на письменный стол. - Ты видел сообщение. Она кишит насекомыми. Кишит!

- Я не могу уследить за каждым пограничником в Матто Гроссо, - сказал Хуан. - Если они...

- МЭО дает нам только шесть месяцев, чтобы вычистить все, - сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх, лицо его вспыхнуло. Шесть месяцев.

- Вот если бы ты пошел к своим друзьям в правительстве и убедил их в том, что...

- Убедить их? Идти и сказать им совершить политическое самоубийство? Мои друзья? Да знаешь ли ты, что МЭО угрожает Бразилии эмбарго - точно также, как они поступили с Северной Америкой? - Он опустил руки. - Ты можешь представить, что мне придется выслушать о пограничниках и особенно о своем собственном сыне?

Хуан так сжал эмблему распылителя, что она врезалась ему в ладонь. Неделя подобных сцен - это было больше, чем он мог вынести. Его потянуло туда, к своим людям, готовящимся к борьбе в Сьерра Дос Паресис. Отец его слишком долго занимался политикой, чтобы он мог измениться - и Хуан понял это с чувством довольно болезненным. Он взглянул на отца. Если бы вот только старик так не возбуждался - это так отражалось на его больном сердце.