Страница 3 из 21
– И все-таки кто-то проговорился, – заметил Драммонд. – И учитывая все то, что ты сказал, это должен быть один из вас восьми.
– Лично я уверен, что это сделал сам граф, – сказал Эндрюс. – Неумышленно, конечно. Он из тех, чья храбрость граничит с безрассудством, когда речь идет о его собственной безопасности. Но при этом он готов сегодня вечером подчиниться некоторым мерам предосторожности, нравятся они ему или нет.
– Это тоже страшная тайна? – спросил Драммонд.
– Только не от тебя, – ответил Эндрюс. – Хотя мне и не хотелось бы, чтобы ты рассказал кому-то еще. Он не будет ночевать в той комнате, которую занимает сейчас. Он переоденется к ужину, но когда отправится спать, в комнате перегорят пробки. Или же лорд Серл объяснит ему все прямо. Граф перейдет в детскую, и один из моих людей всю ночь будет дежурить у его двери. А я займу комнату графа, и тогда мы, возможно, что-нибудь узнаем.
– Похоже, ты относишься к этому со всей серьезностью.
– Конечно. Но, в любом случае, я тоже буду осторожен. Думаю, что моя идея, при всей своей простоте, обеспечит максимальную надежность при минимуме неудобств. Если угроза придет снаружи, то о ней позабочусь я, если изнутри, то у нее на дороге окажется один из моих людей.
– А что должны делать мы?
– Держите глаза открытыми весь вечер и отмечайте все, что покажется подозрительным. Если я вам понадоблюсь, то ищите меня в одной из гостиных. Если фраза «оружие не поможет» подразумевает, что они применят грубую силу, вам не нужно объяснять, что делать, – добавил он с усмешкой и поднялся из-за стола. – Нет, спасибо, второй не надо. Я должен проверить, что делают мои мирмидонцы5. Надеюсь, мы еще увидимся.
– Так вот почему нас удостоили такой чести, – сказал Драммонд, как только за инспектором закрылась дверь. – Я надеялся, что им понадобилась моя консультация по важным государственным вопросам, но жизнь полна разочарований. Однако, раз уж мы должны проявить ловкость Шерлока Холмса, нам потребуется еще пиво. А потом придется ковылять назад. Но вот что мне непонятно, – продолжил он, когда перед ним поставили новую кружку с пивом. – Почему автор этого послания изъясняется намеками? Почему этот диккенс, взяв на себя труд написать письмо, не сказал больше? Может, он сам толком ничего не знал или его беспокоило что-то другое?
– Вот потому-то я и решил, что это розыгрыш, – заметил Элджи.
– Ты все врешь, старый плут, – невозмутимо ответил Драммонд. – Ты даже не думал об этом, пока я не сказал. А теперь допивай свое пиво и вытри подбородок. Тебе нужно вернуться и сменить манишку. И ради всего святого, не рассказывай старине Динару о своих французских похождениях, иначе принятые Эндрюсом предосторожности окажутся напрасными. Хотя должен признать, – зловеще добавил он, – что такая смерть была бы милосердным избавлением от необходимости выслушать твой рассказ.
Трудно было вообразить другое место, столь же мало подходящее для мыслей о насилии и убийствах, как замок Оксшотт тем вечером. Ужин накрыли в большом банкетном зале, а угощение делало честь даже знаменитому шеф-повару лорда Серла, да и разговоры за столом текли на удивление свободно. Дипломатам понадобилось время, чтобы осознать причину, по которой на ужине присутствовали Драммонд и Элджи. По общему молчаливому согласию, никто не позволял себе никаких намеков на письмо тревожного содержания. Граф, похоже, принял Элджи за умственно отсталого родственника – этакий скелет в семейном шкафу, а Драммонда – за хранителя этой тайны. Однако все вышесказанное не помешало французу отпустить два-три замечания, за которые на Флит-стрит уплатили бы не одну тысячу. Метерен не многим уступал Динару в откровенности.
Женщин за столом не было, и никаких других гостей также не приглашали. По ходу ужина Драммонда так захватили проблески маленьких человеческих слабостей, обычно тщательно скрываемых людьми, стоящими у руля государства, что он едва не забыл, зачем здесь находится. Но задернутые якобы для защиты от комаров портьеры и неподвижные силуэты за ними по обеим сторонам открытого окна вернули его к реальности. Эти были силуэты двух сотрудников Эндрюса, и еще двое стояли за дверями.
Драммонд сидел между бельгийским министром и Марком Стэдменом, который, похоже, полностью избавился от утренней неприязни к нему.
– Я и представить себе не мог, капитан Драммонд, – произнес Стэдмен за портвейном, – что вы настолько дружны с лордом Серлом.
– Я бы так не сказал, – улыбнулся Драммонд. – Просто мы с его сыном, который женат на моей кузине, вместе были в Сандхерсте6, а старик пару раз приглашал меня пропустить по глоточку. И теперь маленький Билли зовет меня дядей.
– В самом деле? А я поначалу принял вас за неофициального телохранителя, нанятого для нашего гостя.
– И совершенно справедливо. Если бы не это анонимное предупреждение, меня бы здесь не было.
– И что вы о нем думаете? – спросил Стэдмен.
– Ничего не думаю, – откровенно признался Драммонд.
– Перед ужином я встретил инспектора Эндрюса, – заметил Стэдмен. – И мне показалось, что он тоже в полном недоумении. Однако он предпринял все возможные меры предосторожности. Не будет ли нескромно с моей стороны спросить, какова ваша роль?
– Ничуть, – ответил Драммонд. – Поскольку Эндрюс и его помощники не могут присутствовать на ужине, моя задача состоит в том, чтобы подмечать любые странности.
– Но что может случиться? – с удивлением улыбнулся Стэдмен. – Это похоже на остросюжетную пьесу: секретные лучи смерти или что-то еще столь же смехотворное.
– Да, разумеется, – согласился Драммонд. – Признаться, все это кажется чрезвычайно далеким от происходящего за столом.
– И все же, – глубокомысленно произнес Стэдмен, – просто удивительно, какую помощь может оказать преступникам наука, пусть даже это и противоречит только что сказанному мной.
– Точно так же она способна помочь и раскрытию преступления, – возразил Драммонд.
– Не знаю, не знаю. Я готов согласиться с вами, если брать в расчет обычные, примитивные преступления. Но в этих случаях злоумышленники не используют достижения науки, в отличие от полицейских. Я же говорю о преступлениях высшего порядка, каковым вынужденно стало убийство.
– Что значит «вынужденно»?
– Пусть даже грабители или, к примеру, фальшивомонетчики прибегают в своем деле к науке, но получить вознаграждение они могу только тем способом, который к науке не имеет никакого отношения. Они должны обратиться к скупщику, чтобы обменять у него свои поддельные пятаки. И поскольку эта процедура избавления от своего добра почти не изменилась с прошлого века, преступники на ней и попадаются. С убийством все иначе.
– Может быть и так. Но со времен Каина и Авеля одна вещь неотделима от убийства, и никакая наука не сможет это изменить. Мотив.
– А если предположить, что никакого мотива нет?
– Значит, убийца – сумасшедший, – ответил Драммонд. – Или кто-то вроде Джека Потрошителя.
– Хорошо, я уточню. Предположим, нет мотива, указывающего на конкретного человека.
– Я все еще не понимаю, – признался Драммонд.
Стэдмен пододвинул стул ближе и понизил голос.
– Возьмем отвлеченный пример, – сказал он. – Наш друг, о чьей безопасности все сейчас заботятся. Мотивы, по которым кто-либо пожелал бы устранить графа, никак не были бы связаны с его частной жизнью – ни с любовными интригами, ни с ревностью, ни с личной враждой. Ничто не указывало бы на какого-то определенного человека и не говорило бы: «Ты еси муж сотворивый сие»7. Мотивы могут быть только политическими, связанными с его взглядами, которые не разделяют тысячи людей. Поэтому я и говорю: если бы графа убили сегодня вечером, то я, при всей очевидности мотива, не взялся бы помогать полиции в поимке преступника.
5
Мирмидонцы (мирмидоняне) – племя, подвластное Ахиллу, в «Илиаде» Гомера. В переносном значении – верные слуги. (Примеч. ред.)
6
Сандхерст – обиходное название Королевской военной академии, расположенной в Сандхерсте, графство Беркшир.
7
Вторая Книга царств, 12 : 7. В данном случае эта фраза, возможно, является отсылкой не непосредственно к библейской цитате, а к одноименному рассказу Эдгара По – одному из тех, из-за которых По считается отцом-основателем детектива как литературного направления.