Оберон - 24. Трилогия

— Это Женька Караваев, — сказала Маша, — Тош, пошли, послушаем?

— Пошли? — спросил я у Алисы и Димки.

Подойдя к ребятам с гитарой, мы встали в ряды слушателей. Мальчишка пел, ему аккомпанировал парень лет семнадцати. Песни были о парусах, каравеллах, мне даже показалось, что я слышал эти песни дома, когда ещё там был мальчишкой.

Заслушавшись, я будто оказался дома, и пропустил начало, а услышав, вздрогнул:

«… тыща лошадей, подков четыре тыщи, лошадям не помогли, мина кораблю пробила днище, далеко-далёко от земли. Люди сели в лодки, в шлюпки сели, лошади поплыли просто так…».

Песня, которую мы пели в юности!

Мальчишка закончил пение, взял панамку, и стал обходить слушателей. В панамку полетела мелочь.

Когда он поравнялся со мной, я бросил самую крупную купюру.

Мальчик поднял голову и встретился со мной взглядом. Потом хорошо улыбнулся, и сказал:

— А я тебя знаю! Ты Антошка! А я Женька.

— Ты часто здесь поёшь? Я первый раз слышу.

— Подожди, Тош, я сейчас всех обойду, поговорим, ладно?

— Ладно, я жду!

Мальчишка быстро обошёл всех, и подбежал к нам.

Я представил ему своих друзей, и мы пошли к лавочке, сели. Женька был возбуждён, его чёрные глаза сверкали. Он что-то хотел сказать, но не решался. Тогда спросил я:

— Жень, последняя песня, откуда она? — Женька помолчал, отвернувшись, потом, нехотя, сказал:

— Это брат сочинил.

— Сочинил, или вспомнил?

— Тош, ты завтра, где будешь? — не стал отвечать на вопрос Женя.

— Здесь, наверно, да, ребята? — все согласились.

— Можно с вами? Мы здесь недавно, с братом, я ещё не подружился ни с кем.

— Вдвоём с братом? — удивился я, — А живёте где?

— Брат снимает комнату, мы зарабатываем деньги вечерами.

— Не обижают?

— Пока нет. Тоша, мне пора, брат ждёт.

— Брата, как зовут?

— Юра. До завтра! — Женька убежал.

— Интересные ребята, — заметил Димка. Я хотел сказать, что очень интересные, но тут зазвонил телефон у Маши.

— Мне пора. Тошка, до завтра?

— До завтра, Маша, — вздохнул я. Катя! Вечно ты забываешь позвонить!

Я обернулся, и увидел Катю!

— Вот ты где! — сказала она, подходя. Я вскочил, и крепко её обнял. Постояв так, посмотрел на друзей.

Алиса сидела вплотную с Димкой, они улыбались нам.

— До завтра! — сказал я им, взял Катю за руку и повёл её домой.

Мы впервые пришли домой вместе. Я улыбался, не знал, за что браться.

— Кать, ты пойдёшь сначала в душ?

— Сходи ты, Тошка, ты быстро, — я засопел.

— Что? — засмеялась Катя, — Понравилось, что я тебя отмываю от грязи, которую ты насобираешь за день? — я опустил голову, покраснев.

— Ладно! — потрепала она мои волосы, — Иди, раздевайся, я сейчас, переоденусь в домашнее и приду.

Я стал набирать воду, быстро скинул одёжку и залез в ванну. Налил в воду жидкость для пены, взбил её, начал нырять, чтобы намочить голову.

— Где тут наш мальчик? — спросила Катя, заходя, переодетая в шорты и майку, — Вот он!

Катя забросила грязное бельё в машинку, завела её, и присела возле ванны, с улыбкой наблюдая, как я купаюсь. Мне было легко и радостно от присутствия Кати.

— Ну что? Накупался? Вставай, буду оттирать от грязи! — Катя взяла мочалку, намылила её, и осторожно начала тереть ею меня.

— Осторожно, глазки закрой… подними ножку! Теперь ручку, другую…, — я буквально таял от нежных прикосновений любимой сестры? Мамы? Неважно!

Катя опять посадила меня в ванну, отмыла ноги, пощекотав пятки. Я смеялся.

— Вставай! — Катя помогла подняться, сполоснула под душем, вытерла полотенцем и взяла на руки.

Я обнял её шею, прильнул к ней. Катя поцеловала меня, со счастливой улыбкой.

— Маленький мой, любимый!

— Мам, а мы сегодня тетрадки купили, хочешь, покажу? — спросил я шёпотом.

— Тошка, мне тоже помыться надо, покушать. Ты голодный?

— Нет, мам, мы сварили плов, с Машей, Алиской, и Димкой.

— Вот умницы! Сам оденешься? — со смехом спросила Катя, осторожно посадив меня на кровать, закутанного в полотенце, — Или помочь?

— Ладно, — сказал я, — иди, купайся, найду что-нибудь.

Поцеловав меня в щёчку, Катя засмеялась, и ушла. Я посидел, улыбаясь, потом выпутался из полотенца, нашёл свежее бельё, оделся и побежал разогревать Кате ужин.

Долго ждал, понимая, что Кате надо помыться тщательно.

Услышав, что дверь ванной открывается, быстро поставил тарелку в микроволновку, а когда Катя вошла, опять прижался к ней.

— Скучаешь по маме? — улыбнулась Катя, я кивнул, с удовольствием вдыхая чистый Катин запах.

Когда согрелся ужин, мы сели кушать.

— Как день провёл? — спросила Катя.

— Ходили за продуктами, купили школьные принадлежности, приготовили плов… мам, мы сегодня встретили интересных ребят. Они пели песни, зарабатывая деньги на жизнь.

— Ну и что? — спросила Катя.

— А вот что. Они пели песню, которую я слышал двести пятьдесят лет назад, на Земле.

Катя перестала жевать.

— Как это?

— Завтра Женька, это мальчик, который песню пел, придёт с нами играть, постараюсь его разговорить.

— Как он попал в вашу компанию? — удивилась Катя.

— Он узнал меня, когда я бросал деньги ему в панамку, назвал по имени.

— Странно. Постарайся узнать их секрет, только осторожно.

— Хорошо, мама.

Когда попили чай, я помыл посуду и потянул за собой Катю:

— Пойдём, покажу свои покупки.

Усадив Катю за стол, выложил свои приобретения.

— Ой, Тошка! — заулыбалась Катя, — Я тоже училась в школе, у нас были похожие тетради, ручки…, - Катя понюхала тетрадь, улыбнулась счастливо, — как я тебе завидую! Как бы я хотела пойти с тобой в школу!

— Кто-то говорил, лет пять назад, что школа ужасно ей надоела! — вредным голосом сказал я.

— Ты прав, — вздохнула Катя, — тогда надоела, сейчас скучаю.

Мы посидели ещё за столом, вспоминая смешные случаи в школе. Несмотря на огромную разницу во времени, многое было похожим. Конечно, условия обучения были очень разными, но одинаковым был сам ученический дух. Все школяры всех времён одинаковы.

— Мам, спой мне колыбельную? — я хотел спросить совсем о другом, но не посмел испортить такой славный вечер.

— Ты уже спать? — спросила Катя. Я кивнул. Катя прижалась к моей щеке своей щекой.

— Хочешь, я лягу с тобой? — я расплылся в улыбке, — Конечно, мама!

Катя вздохнула:

— Ложись, — я быстро скинул шортики и маечку, юркнул под одеяло.

Катя погладила меня по голове, выключила верхний свет, оставив маленький ночничок, стала напевать колыбельную. Я пытался бороться со сном, но недолго. Набегавшись за день, я быстро уснул.

Проснулся я от звонка мобильника. Продрав глаза, увидел, что солнце давно поднялось, заливает комнату ярким светом.

— Да! — ответил я.

— Ты что, спишь? — спросила Маша, — Все уже во дворе, ты один такой засоня! Выходи!

Я подскочил на кровати, подошёл к окну. На лавочках сидела уже куча народу.

— Да, Маша, — сильно зевнув, сказал я, — меня не разбудили, если бы не ты, ещё спал бы!

— Ну и спи! — буркнула Маша, отключившись. А я побежал на утренние процедуры.

На кухонном столе лежала записка от Кати, где она писала, что не стала меня будить, потому что, слишком сладко я спал, что, к вечеру, позвонит, скажет, когда придёт.

Вздохнув, налил себе чаю, попил его с печеньем и побежал к ребятам.

Среди ребят был вчерашний Женя. Он здесь был уже как свой. Пока я нежился в постели, успел подружиться со всеми, включая девочек.

Научившись немного держать мечи, мы решили сегодня поиграть в казаки-разбойники, в рыцарей.

Увлекшись игрой, не заметили, как приблизилось время обеда.

Почти все ребята разбежались, опять остались мы, четверо, и Женя.

— Пообедаем у меня? — спросил я, — Всё равно дома никого нет. Ребята согласились.

— Алиска, — спросил я, когда зашли на кухню, — всем понравилось, как ты курицу готовишь, ещё сделаешь? — Алиска расцвела, не смогла сдержать широкой улыбки. Взяв, в помощники, Диму и Машу, начала готовить, а я повёл Женьку в свою комнату, сделав знак Маше, чтобы оставила нас в покое. Маша удивилась, но ничего не сказала.