Страница 10 из 15
– Немножко, – призналась Снежка. – У тебя глаза такие чёрные, словно в них ночь поселилась. И брови тоже чернющие такие, густые. И сам ты на хищную птицу похож.
– Точно, – признался я ей. – Вот ночью ты станешь моей, а я обернусь огромным беркутом, схвачу тебя в когтистые лапы и унесу в далёкие горы, в своё гнездо…
(Как написал по подобному случаю один мой знакомый поэт из Шираза:
– Шути мой друг, но меру знай,
Не перелей веселье через край,
Иначе ядом обернётся шутка,
Пожнёшь тогда печальный урожай).
Снежка так и обмерла от моих слов. А за столом вокруг нас воцарилась зловещая тишина.
– Ты что? Оборотень? – медленно спросил меня Несмеян.
Дёрнул же меня проклятый Друга так неудачно пошутить. Я для всей деревни таинственный чужак, наверняка опасный, раз так легко вылечил Илью. Так что они вполне могли представить себе, что я владею превращениями. Ох, и как же теперь выкрутиться из этого положения?
Я медленно поднял руки вверх в знак примирения:
– Это шутка! Приношу свои извинения! Это только шутка!
– Плохая это шутка, – произнёс шейх, приподнявшись и нависая над столом: – За такую шутку и смерть принять не долго. В наших краях не любят оборотней. Так что было бы не худо убедить нас немедленно в обратном.
– И как же? – с опаской спросил я.
– Солнце уже зашло, поэтому лучше подойдёт испытание огнём. Это просто. Возьмёшь голой рукой красный уголёк из костра и удержишь его, пока не остынет. Не сумеешь удержать, значит, ты оборотень. Сумеешь, значит, обычный человек.
– Согласен, – легко согласился я.
Да будет благословен мой учитель Умар Гиясаддин за то, что научил меня терпению и выдержке и за то, что показал, как можно управляться с огнём, повергая в трепет непосвящённых.
Окружённый толпой деревенских жителей я прошествовал к центральному костру, ярко пылавшему в центре площади, где проходил пир. Илья всё это время не вмешивался в происходящее, но подбадривающее подмигивал каждый раз, ловя мой взгляд.
Между тем не всё оказалось так просто. Несмеян долго и придирчиво вглядывался в угли, пока не подцепил на кузнечные щипцы показавшийся ему подходящим:
– Вот этот. И помни, ладонь раскроешь, только когда я скажу.
Я медленно отдышался, затем постарался расслабиться и, резко, с присвистом выдохнув воздух, подставил ладонь под мерцающий алым уголь, размером с перепелиное яйцо. Мгновенно сжав как можно плотнее пальцы, я удержался от крика и сконцентрировался на поддерживающей мантре.
Время как обычно замедлило свой ход, так что я успел прочесть мантру целиком, прежде чем услышал голос шейха:
– Хватит! Раскрой ладонь.
Стиснув зубы, я заставил пальцы разжаться. На ладони остался потухший почерневший уголёк. Я стряхнул его на землю и обдул ладонь, а затем показал её собравшимся. Кожа сильно раскраснелась, но не обгорела до черноты. Вполне возможно, этому живая вода помогла, которую я успел пригубить.
– Ты чист, князь! Это хорошо, – улыбнулся мне Несмеян. – А то бы пришлось убить тебя. Ну, всё, за столы! Есть отличный повод выпить. Наш гость доказал, что он хороший человек.
И застолье возобновилось с удвоенной силой. Снежка осторожно коснулась меня. Я повернулся к невольной виновнице моего испытания.
– Я рада, что ты не оборотень, – сказала она и виновато-облегчённо вздохнула.
– А уж как я рад! Ты и представить себе не можешь, – ответил я и приобнял её за талию.
В это время за столами вспыхнул горячий спор, затеянный шейхом, по поводу названия деревни. Предложения сыпались со всех сторон, как, впрочем, и возражения. Спорщики побойчее уже вовсю намеревались подкрепить свои доводы кулаками. Но тут встрял один неприметный мужичок, доселе больше молчавший:
– Братцы. Послушайте, что скажу! Я знаю, как назвать нашу деревню так, чтоб соседи от зависти лопнули! Вот кто сейчас сидит рядом с нашим Несмеяном? Вы посмотрите только! Это же воин! Да? Сам весь чернющий! Да? Ну вот! Поняли?
– Не-а, – дружно ответили из-за столов.
– Вот балбесы, – сокрушённо вздохнул оратор. – Чёрный Воин, по-печенежски будет Кара Чар! И мы нашу деревню назовём Карачарово! Поняли?
– Ух ты, – ответили из-за столов.
– … М-да, – одобрительно покачал головой Несмеян. – Лихо ты закрутил, Драган. Не зря видать в неволе у кочевников помаялся, вишь языкам-то как обучился. Хм, Карачарово? Быть по сему.
– Добре, добре, – застучали кружками по столам собравшиеся.
Я тоже с удовольствием присоединился к тосту. Не каждый же день в мою честь называют деревни! Но хмельной мёд оказался довольно коварным. Хотя быть может дело в количестве выпитого? Я стал было терять нить разговора и восхотел только одного – тихонько отсидеться до конца пирушки, но тут меня позвал довольный Иван абу Ильяс:
– А что это наш гость молчит?
И за столами дружно закричали:
– Слово гостю!..
***
…Голова трещала так, что невозможно было глаза открыть. Но сделать это было необходимо, чтобы отыскать воду. Холодную-холодную. Которую можно пить; которую можно вылить на голову, чтобы унять пылающий пожар внутри. Где ты, живая вода! Живая вода? Я что-то помнил о ней. Да! Как мне нужна живая вода.
– Эй, люди, кто-нибудь, дайте воды!
– Вот держи! Выпей! – раздался незнакомый девичий голос. – Очень худо, Фархадушка?
Я с трудом разлепил веки и огляделся. Тело моё покоилось на постели, пошитой из шкур с набитой внутрь соломой. Судя по лучам солнца, проникавшим через открытый вход, уже давно закончилось утро. С улицы доносились сладковатый аромат свежескошенных трав и душистых смол, сытое хрюканье свиней и ленивая брехня собак. А рядом стояла на коленях смутно знакомая дева и протягивала ковш.
Выхватив у неё сосуд, я припал к нему. К сожалению, внутри оказалась не вода.
– Это сыворотка молочная. Ты пей давай, сейчас полегчает! – заботливо откликнулась девушка.
У меня не было сил сопротивляться, поэтому я выглотал весь ковш одним махом.
Помотав головой, я улёгся на спину и уставился на кровельные балки. Видимо Ахурамазде не очень по душе мои возлияния, раз он меня памяти лишает. А может это и не Ахурамазда? Может это Ахриман толкает на необдуманные поступки? Или это я сам виноват в своей неумеренности? Интересно, что я натворил в этот раз? Надо бы спросить у спасительницы – голова и вправду стала проходить.
– Ничего не натворил, – растерялась девушка. – После испытания огнём все ещё очень долго сидели. Мой дед разрешил. А как месяц поднялся из-за леса, ты стал так хорошо рассказывать о сражениях, о подвигах своего предка Рустама, что Илья тоже захотел стать богатырём.
– И всё? – я подозрительно прищурился.
– Нет, – продолжила спасительница. – Тогда ты тоже встал и поклялся, что обучишь Илью всему, что знаешь сам.
– Та-а-ак, – досадливо протянул я. – А больше никаких клятв не было?
– Было, – охотно подтвердила девушка. – Потому что Илья предложил тебе стать с ним побратимами. Ты согласился, и мой дед тут же провёл обряд! Это было так здорово!
Я только сейчас обратил внимание, что моё правое запястье обмотано полоской из льняной ткани. Ммм! Смешать свою кровь со славянином, да ещё и с худородным. До чего я дошёл! Одна надежда, дома, в Эсфахане, об этом никогда не узнают. Засмеют так, что на улицу стыдно будет показаться! А Али ибн Масуд скорей всего вообще разорвёт узы нашей дружбы. Ибо для него честь превыше всего! Представив себе все возможные последствия в случае раскрытия моей новой тайны среди родственников и друзей, я громко застонал. Но что толку? Теперь, хоть во всё горло возопи к небесам, ничего не изменить. Братья даются родителями, а вот побратимов мы себе выбираем сами. Один раз и на всю жизнь! Ммм! Ахурамазда, всеблагой и премудрый! Зачем ты так жестоко посмеялся надо мной?
– Фархадушка! Не пей больше столько, ладно? – жалобно попросила девушка. – А то ты как лёг, так и заснул мертвецким сном. Уж я тебя будила, будила, а ты ни в какую.