Ситтин

— Что? А, да, пожалуйста, — кивнул вынырнувший из раздумий Тибальт. — Скажите, когда мы здесь оказались, нас кто-то сопровождал?

— Никого, — ответил Грен и набрал воду в чайник. — Только вы двое. Было возмущение пространства, что-то вроде этого. Как разрыв завесы, совсем ненадолго. Больше ничего.

Туу-Тикки сложила креветок на тарелку, поставила ее перед Моро и принялась готовить вторую порцию.

Тибальт благодарно кивнул, креветки в Вероне были редкостью, а эти ещё пахли океаном.

— Похоже, нас сюда выкинул сам Перекрёсток. Я и Меркуцио — мы хранители нашего Перекрёстка, — Моро нахмурился. — Огнестрельное оружие против людей вообще — это уже странно. Против нас — это преступление. А птица был вооружён?

— Нет, — покачал головой Грен. — Вы были безоружны, и в вас стреляли. Два выстрела в Меркуцио, в вас? Туу-Тикки?

Она перевернула креветок и задумалась.

— Было три раны — две в корпус и одна в грудь. Надо проверить на подстилке, пули могли выйти и остаться там.

Послушный дух немедленно высыпал на стол три окровавленных сплющенных кусочка свинца.

Тибальт осмотрел каждую. Пули были с крупную горошину, без твёрдого сердечника. С остатками какой-то странной нарезки, не слишком глубокой, пули при попадании в тело не раскрылись, как разрывные. Пальцы закололо, и Моро выронил пулю на салфетку.

— Они заговоренные, — удивился Тибальт. — Я про такое только читал!

Грен провел ладонью над пулями. Ладонь неприятно защипало.

— И правда, — задумчиво сказал он. — Но мне не определить, что это за заговор. Кто-то целенаправленно хотился на хранителей?

— Похоже на то, — Тибальт поднялся, взял с кухонного стола солонку и засыпал пули на салфетке крупной морской солью. — Но смысл? Это не наследуемая должность.

Грен развел руками. Туу-Тикки выложила креветок на тарелки — три себе и пять Грену.

— Охотились адресно на вас двоих? — спросила она.

— Я не знаю, — Моро побарабанил пальцами по столу. — Угроз или покушений не было. А что произошло непосредственно перед тем, как мы оказались здесь — я не помню. Меркуцио говорил что-нибудь?

— Нет, — покачал головой Грен и заварил те гуань инь. Достал чашки, сел за стол, надкусил креветку и зажмурился от удовольствия.

Тибальт аккуратно сложил салфетку с пулями и солью.

— Это я возьму с собой. А что ваш Перекрёсток? Он старый? Активно используется?

Туу-Тикки и Грен переглянулись и синхронно пожали плечами.

— Мы живем здесь меньше двух лет, — сказала Туу-Тикки. — Перекресток старше дома, но насколько — я не знаю. И в силу специализации дома, он не особенно активен. Но есть более активные перекрестки на соседних планках веера, там тоже стоят дома-у-дороги, и работают там наши братья и сестры — наши двойники с других планок. Не сидхе, просто люди с примесью крови ши.

— Понятно, — кивнул Моро. — Я знаю, что у нас с птицей тоже были двойники, которые убили друг друга. Мы пока воздерживаемся.

На этих его словах в кухне появился взлохмаченный со сна Скалигер.

— Приветствую. О, котик, ты уже переварил тридцать кило мяса! Вот это обмен веществ! — Меркуцио плюхнулся на свободный стул.

— Но порой это бывает сложно, — закончил фразу Тибальт.

— Добрая ночь, — улыбнулся Грен. — Как спалось? Как самочувствие?

— Чудесно! Это что у вас? Креветки? А ещё есть? — здорового Скалигера всегда было очень много. — Я бы поел и открывал проход. И то вино ещё осталось?

— Я пока подожду в гостиной, — Моро поднялся. — Благодарю.

— Боги, какой неуживчивый характер, — проворчал Меркуцио.

— Креветок больше нет, — с печалью вздохнула Туу-Тикки, — но есть копченый палтус, свежие сардины, ветчина и олений окорок.

Грен тем временем достал вино, штопор и бокал.

— Прошу, — сказал он.

— Я раздавлен, конечно, — Скалигер изобразил, как именно он раздавлен и насколько сильно, — но сардины могут меня спасти!

Тибальт устроился перед камином, вырвал волосок и кинул в огонь. Он знал по опыту, что торопить Меркуцио бесполезно.

Туу-Тикки раздула угли в хибати. Духи мгновенно вычистили полдюжины сардин, и нанизанные на шпажки рыбки расположились над углями. Несколько капель соевого соуса попало на угли, и по кухне поплыл аромат.

— Пули, которыми в вас стреляли, заговорены, — сообщил Грен. — Где та, ваша?

— Заговорены? — удивился Скалигер. — В комнате, на тумбочке. Хотите прочитать заговор?

— Я не умею, — Грен покачал головой. — Просто ставлю в известность.

— Отлично, ещё и заговорённые пули, — Меркуцио взъерошил и без того стоящие дыбом рыжие волосы. — Тибальт! Вернись ко мне!

Моро в гостиной поморщился, услышав вопль. Поднялся, запахнул халат. Прошёл на кухню, остановился у стола.

— Скалигер?

— Послушай, тут столько всего случилось, а ты отсиживаешься от меня черт знает где, — обиженно заявил Меркуцио. — И ещё и креветки сожрал! Я раздавлен, что б ты знал.

— Я знаю, — кивнул Тибальт, — и что с того?

— Ну, прояви участие, я не знаю. Изобрази хотя бы.

Моро сделал шаг в сторону, остановился за спиной Скалигера и положил руки ему на плечи. Меркуцио вздрогнул от неожиданности. Обычно Тибальт не шёл на физический контакт.

— Скалигер, — Моро наклонился почти к его уху, — я проявляю к тебе участие. Лопай быстрее.

— Фи! Как ты выражаешься? — Меркуцио чуть отстранился и искоса посмотрел на Тибальта.

— Будь любезен, пожалуйста, ешь быстрее, — Тибальт сжал пальцы и встряхнул Меркуцио за плечи. — Ты раздавлен, я нервничаю. Нам надо вернуться домой.

Грен и Туу-Тикки переглянулись с мягкими улыбками.

— Вот сейчас мне дадут сардинок, — невинно улыбнулся Скалигер, — и мы с нашим хозяином пойдём открывать проход. Сядь. Меня в самом деле напрягает твоё отсутствие.

Моро вздохнул, занял свободный стул. Меркуцио открыл было рот, но поймал его взгляд и смолчал.

Туу-Тикки выложила рыбок на тарелку и поставила ее перел гостем.

— Приятного аппетита.

— Благодарю, прекрасная синьора! — Скалигер вооружился ножом и вилкой и набросился на еду.

Красное вино к сардинкам не очень-то подходило, но Тибальт не стал это комментировать, а самого Меркуцио такие тонкости мало волновали.

Грен чувствовал и беспокойство Моро, и тревогу Скалигера, которую тот скрывал за болтовней. Сам он терпеливо ждал.

— Вам бы одеться, — заметила Туу-Тикки. — Халат — неподходящая одежда для возможных неприятностей. В гостевых комнатах в шкафах найдется что-нибудь подходящее.

— Нам бы и оружие не помешало, — мрачно сказал Тибальт. — Но оружием у вас тут не пахнет.

— Увы, — подтвердил Грен. — Оружия у нас нет.

— Обойдёмся, — отмахнулся Скалигер. — Во дворце дяди полно оружия. Может наши сами уже отбились, и там всё уже хорошо.

— Сомневаюсь, — Моро задумчиво посмотрел на столовый нож, которым орудовал Меркуцио. — Если только Даль Капелло всё-таки объединились с Монтиколи.

— Это был бы подарок судьбы, — Скалигер закончил с сардинками и отодвинул тарелку. — Благодарю, это было восхитительно. Хотел бы я побывать в вашем доме при более благоприятных обстоятельствах.

— Я оденусь и спущусь, — Тибальт поднялся и вышел из кухни.

— Иногда котик бывает более контактен, — объяснил Меркуцио, допил последний глоток вина и тоже поднялся. — Я тоже сейчас вернусь.

Когда они вернулись в гостиную — в одинаковых белых футболках без принтов и «родных» штанах и обуви, Грен сообщил:

— Если проход удастся открыть, вы сможете снова прийти сюда зеркалом. Вы готовы? Если да, то приступим.

— Мы готовы, — заверил Меркуцио. — Что нужно делать?

Тибальт просто молча кивнул.

— Идемте к зеркалу, — сказал Грен. — Представьте место, в которое вы хотите прийти. Устремитесь к нему всем сердцем. Когда зеркало покажет его, идите.

Он положил левую ладонь на стекло, правую — на плечо Моро и добавил:

— Будет лучше, если вы станете касаться друг друга. И представите одно и то же место.