Ситтин

Еда тут была такой же живой, как и сам дом. Меркуцио попросил то вино, что ему принёс к креслу дух, и наслаждался. Тибальт в гостиной грыз олений бок, придерживая его лапой.

Кай время от времени вздыхал, глядя на оленину, но на мясо не покушался. Просто оно так дразняще пахло… Не выдержав, Кай нашел Грена, взял его зубами за руку и повел к двери.

— Тебя выпустить? — спросил Грен. — Далеко не уходи, хорошо? И будь осторожен.

Кай с пренебрежением дернул ушами и выскользнул наружу.

— Комнаты на втором этаже, — тем временем рассказывала Меркуцио Туу-Тикки. — Одна ванная на каждую пару спален. Сейчас у нас гостей нет, кроме вас, так что если вам нужны раздельные ванные — пожалуйста. В спальнях есть одежда, в ванных — халаты и полотенца.

Меркуцио кивал.

— Не думаю, что нам понадобится две ванных, — улыбнулся Скалигер, он был всё ещё бледен, а не просто белокож, как многие рыжие. — В облике Моро мыться точно не будет. Да и вряд ли мы задержимся. Если нас убили, на нашем Перекрёстке творится что-то недопустимое. Нам нужно домой.

— Вы найдете путь домой сами? — спросил Грен. — Откуда вы?

— Мы не ходим по Дороге, я не знаю координат. Мы с Ночной Вероны, если вам это что-то говорит. Может, большой кот знает, у него иногда бывают дельные мысли.

— Я слышал про Ночную Верону, — кивнул Грен, — но не был там. — Он ненадолго задумался. — Скажите, а у вас есть в доступе большое зеркало?

— Конечно. В Палаццо дель Подеста. Обычно там есть дежурный паж. Но сейчас я ни в чём не уверен.

— С вашей помощью я могу попробовать связать зеркала. Если мне это удастся, вы сможете пройти напрямую, не тратя времени на дорогу.

— Прекрасно! — Меркуцио отсалютовал Грену бокалом. — Что нужно от меня?

— Сейчас — ничего, — ответил Грен. — Отдыхайте. Когда ваш спутник сменит форму, попробуем втроем. Я направлю поток, от вас потребуется визуализация и желание оказаться дома. Сильное желание.

— Ясно, — кивнул Скалигер.Он доел последние овощи с тарелки, от добавки отказался, налил себе ещё вина и ушёл мыться. Тибальт покосился на него, хрустя вкусными рёбрами, и на всякий случай показал когти. Меркуцио пожал плечами.

Грен быстро собрал грязную посуду. Туу-Тикки зевнула, потянулась и налила себе еще вина.

— Ох напьюсь я сегодня, — сказала она. — Ты не против?

С утра, пока гости спали, Грен и Туу-Тикки сели играть — вдвоем, большая арфа и классическая гитара. Играли они фантазию на тему рождественских каролей — странный каприз в середине лета. Когда котик, зевнув во всю зубастую пасть, потянулся на матрасе, едва не сунув хвост в камин, помахал лапами и встал, Грен прервал игру.

— Тебе, я думаю, на улицу надо? — спросил он.

Большой чёрный зверь благосклонно кивнул.

Грен открыл ему дверь, в которую тут же вошли ждавшие на крыльце коты. Потом проводил до калитки и оставил ее приоткрытой, чтобы кот смог вернуться. Закрывать входную дверь он тоже не стал.

— Чем бы эдаким накормить котика на завтрак? — спросил он.

— Я с ночи вынула размораживаться трех индеек, — ответила Туу-Тикки. — Должно хватить. Вообще у нас много мяса — я запасалась, а едим мы в основном рыбу.

Тибальт по дорожке запаха хозяина дома и эльфийской борзой поднялся на холм, облюбовал себе место и сел, оттопырив хвост. Забросал следы своего присутствия хвойным опадом. Поднялся ещё выше, на самый гребень и постоял, принюхиваясь. Он второй раз в жизни был в другом мире. Здесь пахло солнцем и почти не пахло камнем и людьми.

Кот, слегка прихрамывая на правую переднюю лапу, пошёл обратно к дому. Раны совсем заросли, хотелось есть и полежать ещё. Пока ещё Меркуцио спит, и в доме тихо. Музыку Моро за шум не считал, а вот болтовня Скалигера — это совсем другое дело.

Калитка была приоткрыта, Тибальт вошёл во двор. Тут пахло их кровью, но очень слабо, духи почти всё убрали. Наверное, что-то успело впитаться в землю. Моро заворчал. Он тоже очень смутно помнил, почему перекинулся в кошачий облик и кто в них стрелял. И ему это не нравилось. Тибальт вернулся в дом и вопросительно мурлыкнул.

— Сейчас велю принести, — сказала Туу-Тикки.

Духи немедленно принесли котику таз с водой и пару здоровенных индеек. Киану подкрался к той, что была подальше от Тибальта, и вцепился зубами в крыло. Сесс был осторожнее и к большому котику не приближался.

— Теперь главное, чтобы не пришел Эшу, — Грен пробежался пальцами по струнам. — Два черных котика — это перебор.

— По закону подлости… — начала Туу-Тикки.

— Нет-нет-нет, — покачал головой Грен. — Сегодня среда, репетируем мы в пятницу и в подвале, как завещал Средний, у Эшу терапия… Никакого закона подлости. Я против.

Моро негодующе зашипел на наглого кота и прижал его лапой к полу. Оттолкнул от своего завтрака. Киану жалобно мяукнул, вывернулся и побежал к Грену — жаловаться. Грен погладил его по взъерошенной шерсти и сказал:

— Сам виноват. Это чужая еда.

Тибальт сгрыз индеек, оставил местным котам два хребта, напился воды из таза и улёгся у камина — вылизываться. У него оба бока были в засохшей крови. Периодически Моро недовольно ворчал себе в усы и нервно дёргал хвостом.

Когда сверху спустился зевающий Меркуцио в одолженном из ванной комнаты халате, Тибальт одним прыжком оказался у лестницы и зашипел.

— Эй, эй, спокойно, — Скалигера ничуть не удивила такая реакция. — Клянусь, что это точно не я. Доброе… что тут сейчас? День?

— День, — кивнул Грен. — Хотите кофе?

— Нет, не любитель, — улыбнулся Скалигер, — чай. И завтракать. Котик уже ожил, насколько я вижу?

Ворчащий Тибальт проводил Меркуцио до дверей кухни, но сам туда не пошёл. Подёргал хвостом. Подумал и пошёл к Туу-Тикки знакомиться. Он помнил, что с ним вчера занималась женщина. Тибальт обнюхал её, намекающе мурлыкнул и подставил ухо чесать.

Туу-Тикки улыбнулась, поставила гитару в стойку и занялась ответственным делом чесания большого кота. Грен тем временем принялся заваривать чай. Духи накрыли на стол на двоих.

— Сегодня рыба, — предупредил Грен. — Я не спросил, нет ли у вас аллергии.

— Нет-нет, я бы сказал. Я вполне представляю, что такое дом-у-дороги. У нас тоже есть такой у Перекрёстка. Очень старый, правда. Ему больше тысячи лет.

Ел Меркуцио неторопливо и аккуратно, как человек, воспитанный в хорошем доме. Собственно, он вырос во дворце подеста Вероны.

— Этому еще и двух лет нету, — улыбнулся Грен, наливая чай в полупрозрачные чашки. — Но у него своя специфика. Это не дом «общего назначения», если можно так сказать.

— Это дом для таких живчиков, как мы? Я чувствую своеобразный отпечаток. Я оборотень-птица, солнечный орёл. Моро мой, скажем… напарник. Ночной котик. А вы? Почему сидхе живёт в доме-у-дороги в мире людей? Если это уместный вопрос, конечно.

Начёсанный Тибальт лизнул Туу-Тикки руку шершавым языком и ушёл дремать к камину.

— Это дом смерти и возрождения, — серьезно ответил Грен. — Мы полукровки, выросшие и воспитанные среди людей, здесь нам самое место.

— Вы ладите с людьми?

— Мы не общаемся с ними сколько-нибудь тесно, — пожал плечами Грен. — На уровне «привет-привет, как дела» — ладим. А друзей у нас среди них не появилось и вряд ли появятся.

Меркуцио приподнял брови.

— Почему?

— Специфика работы. Кроме того, у меня и в прежней жизни не было друзей. Не тот склад характера, видимо. У Туу-Тикки есть приятельницы, но нет близких подруг. Дружеское общение предполагает визиты, а этого мы стараемся избежать. Сложно объяснить обычному человеку, почему у камина греется черный котик таких размеров, и никто его не боится. В этом мире нет открытых оборотней.

— А-а, вот что… У нас оборотни — обычное явление. Правда, в Вероне сидхе не живут, но южнее, в Венеции, и севернее, у подножия Альп — вполне. Но так было не всегда. В тысяча шестьсот тридцатых годах была большая война и пандемия, после неё людей стало заметно меньше, а нелюдей — больше. У нас и вампиры есть, я раз видел рождённого, потом три ночи не спал!