Младший

— Ланс, давай за штурвал, — позвал Тед. — Еще десять дней — и ты будешь первым пилотом этого корабля.

Ланс с довольной улыбкой послушался. Быть пилотом ему очень нравилось. Дэн покосился на него. До сих пор он гнал от себя мысли о том, что совсем скоро Тед и Полина уйдут из команды. Уйдут, потому что Полина ждет ребенка. Дэн не понимал, как это связано, почему Тед не может остаться, почему еще не существующий будущий человечек — просто зародыш, фасолина с лапками, для них уже сейчас важнее, чем то, насколько они все — Станислав Федотович, Вениамин, Михалыч, Ланс, Тед, Полина и Дэн — стали близки после всего пережитого. Почему эта пригоршня клеток для Теда и Полины важнее, чем он, Дэн. Но сформулировать вопросы он не мог. А если бы и сформулировал, то промолчал. Потому что и Тед, и Полина, и капитан были уверены, что Дэн все понимает и радуется за друзей.

Какое-то время Дэн ждал, что Тед позовет его с собой. Дэн ведь мог уйти с «Космического мозгоеда». И они с Тедом по-прежнему были бы напарниками, сработавшейся спаркой из пилота и навигатора. Но Тед об этом даже не думал. Если бы не Ланс, Тед, возможно, и остался бы на «Мозгоеде» — он объяснял это Дэну. Но пилот его класса может рассчитывать на куда лучшую зарплату, а у Теда семья. Да и потом, Дэн сам понимал, что оставлять корабль одновременно без пилота и навигатора просто нельзя. Не после того, что Станислав Федотович для Дэна сделал.

Дэн и не подозревал, насколько затратное и хлопотное дело свадьба. На каждой стоянке Тед и Полина занимали весь канал интранета, договариваясь о ресторане, парадном флаере, гостиничном номере для новобрачных, приглашая друзей, подруг, заказывая банкет, платье невесте и подружкам невесты, костюм жениху и шаферу… Дэн не понимал, зачем это все нужно. Неужели нельзя просто зарегистрировать брак там, где он регистрируется, и спокойно жить дальше? Но Полина и Тед в два голоса объясняли ему, что нельзя, что так не делается, что свадьба — это праздник… Дэн просыпался по утрам в тоске и думал, что они еще на день ближе к распаду команды. Он не мог воспринимать ситуацию иначе.

Станислав Федотович, однако, выглядел довольным и что-то говорил про то, что «олухи» наконец решили остепениться. Дэн подозревал, что особенно доволен он потому, что ему эта свадьба ничего не будет стоить: Тед устраивал гульбище на свои, распотрошив заначку и приз за второе место в Карнавальских гонках. Он предлагал Дэну половину выигрыша, но Дэн отказался. Ему мало что было нужно, а сейчас и вовсе не нужно ничего. Он только хотел, чтобы все стало как прежде. Чтобы ушла эта пустота за грудиной.

Но все были радостны и полны превкушения, Полину не огорчали даже регулярные разговоры с матерью, и Дэн молчал, скрывая свои эмоции. Радовался даже Ланс — в основном тому, что станет первым и единственным пилотом. Нет, Ланс привязался к Полине и Теду, но не так, как Дэн. Они не были его напарниками и единственными друзьями. Ланс был общительнее Дэна, а «Общество защиты разумных киборгов» развернулось и с удовольствием организовывало общие видеочаты для своих подопечных, в которых Ланс с энтузиазмом участвовал. Дэн вышел в такой чат всего раз, и промолчал все десять минут, что был там. Все-таки Ланс был в первую очередь телохранителем, а Дэн — солдатом. И его действия привели к смерти изрядного количества людей, на стороне которых он воевал. Да, это было обусловлено необходимостью выживать во враждебных условиях, да, Дэн считал, что его поведение полностью оправдано, но объясняться он не желал ни перед людьми, ни перед собратьями. А его — приметную рыжую «шестерку» — могли узнать хоть бывшие сослуживцы.

Мальчишник оказался грандиозной пьянкой со стриптизершами и бешено ревущим в динамиках роком. Клуб, в котором его устроили, ходил ходуном. Дэн фильтровал музыку как незначимые шумы и следил за тем, чтобы Тед не напился чрезмерно и чтобы на нем не висли девицы. О последнем Тед просил отдельно, пожаловавшись, что Полина оказалась ревнивой.

В два часа ночи Дэн уволок Теда из клуба, невзирая на возражения. В десять утра должна была состояться свадебная церемония. До нее Тед должен был выспаться, протрезветь и привести себя в порядок. И за всем этим следил Дэн, на правах ближайшего друга.

Все дни до свадьбы Полина и Тед приходили к Дэну поговорить, вместе и поодиночке. Полина жаловалась на маму, Тед — на дороговизну и на то, что не хочет жить на одном материке с тещей, а на другом нет большого космодрома. Они уговаривали Дэна придумать имя для ребенка, хотя эмбрион не сформировался еще даже настолько, чтобы можно было определить пол, приглашали в гости в отпуск, планировали свою совместную семейную жизнь, и под конец Дэн уже думал, не сбежать ли от их хоть на один вечер. Но куда можно сбежать на небольшом корабле?

Свалив Теда на кровать в гостиничном номере, Дэн пошел в ванную, умылся, посмотрел на себя в зеркало. Система сигнализировала о нормальной работе всех подсистем, но ощущал себя Дэн препаршиво. И уговаривал себя потерпеть: еще немного, еще меньше суток — и весь этот бедлам прекратится.

Дэн вернулся в спальню, свернулся на коротком диванчике и уснул, выставив будильник на восемь утра. По его расчетам, двух часов на сборы Теду должно было хватить.

Утром Тед долго мылся, брился, чистил зубы, укладывал волосы, залив их в результате таким количеством геля, что прическа стала похожа на черный блестящий шлем. Влез в костюм, повертелся перед зеркалом и спросил у Дэна:

— А ты чего стоишь? Одевайся!

Дэн с обреченным вздохом вытряхнул из чехла купленный на распродаже костюм.

— Я не умею завязывать галстук, — сказал он.

— Я помогу, — заверил Тед. — Давай живее.

Костюм пришелся почти впору. На пару сантиметров длинее, чем надо, рукава, слишком жесткий воротничок рубашки, слишком свободные брюки, да еще галстук… Но Тед одолжил Дэну брючный ремень, повязал синий с искрой галстук, сам вставил в петлицу заранее приготовленную бутоньерку, повертел Дэна за плечи.

— Отлично выглядишь! — одобрил он. — А как я тебе?

— Внушительно, — осторожно произнес Дэн.

В темно-коричневом костюме с расширенными плечами и острыми лацканами Тед был как никогда похож на медведя.

— Ну тогда пора.

Саму свадьбу Дэн записал целиком, перейдя в режим киборга, благо, в суматохе и радостном волнении этого все равно никто не замечал. Играла музыка, аплодировали гости, плакала полинина мама, Полина кидала букет невесты, а Тед — подвязку. Букет невесты поймала лучшая полинина подруга, а подвязку почему-то Станислав Федотович. Дэн знал, что это означает, и внутренне усмехнулся, впервые за последние сутки.

Когда началось застолье, Дэн перебрался за дальний столик, поближе к сцене, и исподтишка разглядывал группу. В ней было две вокалистки, обе русоволосые, светлоглазые, невысокие и совершенно не похожие, хотя одеты они были одинаково — в длинные синие платья с вышивкой по горловине, рукавам и подолу. Рядом с той, что помоложе, на сцене лежала большая темно-рыжая собака с висячими ушами и смотрела на людей грустными карими глазами. Клавишник и саксофонист, он же флейтист, были светлоглазыми худощавыми брюнетами. Скрипач, тощий крашеный блондин, все время пританцовывал и улыбался. Мускулистый бритый татуированный мулат с бас-гитарой выглядел индифферентно. Ударника было почти не видно за установкой и темными очками, но Дэн успел заметить, что тот рыжий.

— «Мой крылатый дредноут уходит в глухую ночь…» — запела та вокалистка, что была помоложе.

Пары потянулись от стола танцевать. Рыжий пес поднял голову так, что Дэн подумал, что и собака сейчас подпоет, но пес только зевнул во всю клыкастую пасть. Дэн понаблюдал за танцующими, отметил, что мужчины приглашают женщин танцевать, а значит, ему этого делать не обязательно и его самого никто не пригласит. К нему подсела полинина мама и завела долгий разговор о том, что она так рада, так рада за дочку, что Тед кажется хорошим парнем, что зря молодые решили продавать полинино наследство и покупать себе отдельную квартиру… Дэн не спеша ел и кивал в интонационно нужных местах. Он предпочел бы оказаться сейчас где угодно, но только не здесь. Хоть на Шебе. Хоть в криокамере. Медуза бы тоже подошла. Бушующая вокруг радость не задевала его, только оставляла тоску. Дэн не мог радоваться. И чувствовал себя из-за этого неполноценным. Потому что у друзей праздник, они счастливы, а значит, все хорошо.