Страница 25 из 30
К пусковой установке с летательным аппаратом подъехала автомашина со сжатым воздухом. Находившиеся рядом техники стали подсоединять к катапульте армированные шланги.
Шеф люфтваффе вместе со свитой и Белуццо отошли на сто метров к наблюдательному брустверу, рядом с которым стояла выполненная на базе прицепа крытая кабина радиоуправления дисколетом, вся утыканная различными антеннами. Внутри кабины заняли свои места за пультами операторы, конструктор остался около открытой двери.
Раздалось шипение сжатого воздуха и летательный аппарат начал раскручиваться на пусковой установке, медленно набирая обороты. Спустя полминуты, когда его выступающие детали слились в одну линию, послышались хлопки запускаемых двигателей. Затем послышался нарастающий свист, замелькали струи пламени и диск, сорвавшись с пусковой установки, по наклонной с набором высоты умчался к видневшемуся на крае летного поля лесу.
Через некоторое время дисколет, медленно тормозя, вернулся и завис в воздухе чуть в стороне от испытательной площадки, оглашая шумом работающих ПВРД округу. Истекающие струи газов из сопел двигателей вращающегося аппарата создавали иллюзию бегущих и переливающихся огней. Разогнавшись, боевой диск опять ушел из поля видимости.
– Как производится посадка аппарата? – спросил Белуццо Геринг.
– В варианте постановщика помех и опытных образцов, после выработки топлива в режиме зависания над землей, на натянутые на столбах крупноячеистые сети, – ответил итальянский конструктор. – Этот диск вместо боезаряда несет инертный груз и уменьшенный запас горючего.
– Подготовиться к серийному производству, – приказал Мильху после увиденного шеф люфтваффе.
– Нам придется перенести выпуск дисколетов «Feuerball» с опытного завода в Винер-Нойштадт под Веной. Там нет необходимых мощностей и оборудования, – ответил заместитель Геринга и напомнил шефу. – После обеда испытания беспилотного аппарата «Kugelblitz»88.
– Разместите их производство на одном из подземных заводов в Тюрингии или на юго-западе, например в горах Шварцвальда на заводе «Цеппелин верке», – подумав, недовольно произнес рейхсмаршал.
Он знал, что руководство СС также занимается разработкой и созданием боевых дисков на своих секретных заводах и хотел быть первым в этой гонке.
Германия
земля Северный Рейн-Вестфалия
Флото
апрель 1995 года
День спустя после трудов праведных Данниэль по указанию доктора отвез Шелеста в ближайшую среднюю школу, расположенную ниже по склону горы в паре километров от экологического центра, на встречу с доктором Ленеманном, консультантом данного образовательного учереждения.
– Я буду заниматься улучшением вашего немецкого языка, – поздоровавшись с Виктором, спокойно объяснил ему по-русски среднего роста, лысоватый добродушный пожилой мужчина в очках. – Можете звать меня Ойген.
Русским языком он владел превосходно, с легким акцентом, как иногда бывает у прибалтов.
– Мы построим наши занятия взаимообразно, – продолжил Ленеманн. – Я и мои коллеги-преподаватели хотели бы дальше продолжить изучение русского языка, но нам нужен носитель этого языка, произношение которого мы могли бы слышать и корректировать свои ошибки. И наоборот для вас. То есть сначала мы по-очереди читаем по-русски, а вы поправляете нас, а потом вы читаете по-немецки и мы вас поправляем. Какого автора вы нам посоветуете? Достоевский?
– Это грустное, чересчур реалистичное чтиво, – ответил Шелест. – Я бы посоветовал рассказы Чехова. Очень живой язык и уместный юмор.
Виктор не рискнул предложить Гоголя, Зощенко или Булгакова, не зная, как отреагируют на них его новые приятели и подойдут ли им по менталитету эти авторы.
В небольшой светлой аудитории, кроме Ойгена Ленеманна, присутствовал Андреас Ленц, сухощавый мужчина лет сорока, преподаватель истории.
Позанимавшись около полутора часов вся компания на «Ауди» Ленца отправилась вниз во Флото отужинать в одном македонском ресторане.
Маленькая корчма была очень уютна, словно сошла с Балкан. Побеленные стены, черные потолочные балки, массивные крестьянские столы с лавками, официантки в национальных костюмах.
И море отличного пива, сливовицы, граппы, ракии89, столь необходимого прибывшим адептам для закрепления пройденного материала и лучшего его усвоения. Еда и алкоголь создали непринужденную обстановку для общения и шутки.
– Где вы так хорошо выучили русский язык? – спросил Ойгена Шелест.
– Строил коммунизм в Советском Союзе, – слегка иронично ответил Ленеманн и, видя непонимающий взгляд Виктора, добавил. – Я к концу Второй мировой войны был младше вас. В рядах вермахта воевал на Восточном фронте. Попал в плен и уже в СССР строил дома до 1956 года, пока не отпустили домой.
– У нас в Санкт-Петербурге много таких домов. На Черной речке целый район, – добавил Виктор. – Я в таком родился. Очень теплый.
– В плену было несладко, да и ваше население нас не жаловало, – продолжил Ойген. – Но мы рассчитывали на много худшее. Удивительно, но к нам на стройку иногда приходили одинокие русские женщины и тайком, чтобы не видели охранники, приносили завернутые в тряпье горшки с еще теплой кашей, подкармливая немецких военнопленных. Особенно заботились о молодых, вроде меня. Я думаю, их дети погибли на той войне.
Ленеманн отвернулся и долго молчал, справляясь со своими чувствами.
– После возвращения из СССР работал, изучал в университете историю, филологию, занимался наукой. Сейчас на пенсии, консультирую преподавателей старших классов гимназий и средних школ.
– Как вы попали в «Коллегиум Хуманум»? – спросил Виктора Андреас Ленц.
– Доктор Руиг пригласил меня поработать, – ответил Шелест. – Что-то не так?
– «Коллегиум Хуманум» – это не только Ханс Руиг, занимающийся наукой, но и владельцы этого здания, убежденные нацисты, устраивающие там семинары по реставрации истории Третьего Рейха, – добавил Андреас, пытливо смотря на Виктора. – Вы, простите, каких политических убеждений?
– Никаких. В моей стране было чересчур много политики, – ответил Шелест. – Но точно не коммунист. Скорее, за социальную справедливость.
Его собеседники понимающе кивнули, переглянувшись.
– Не боитесь попасть в очередной скандал вместе с ними? – поинтересовался Андреас Ленц. – Тут было уже пару, с телерепортерами и манифестантами, прямо под стенами «Коллегиум Хуманум». Вы обратили внимание на пятно коричневой краски на углу дома, обращенного к улице Фоссгрунд?
– Да. Спросил сотрудников центра, но они как-то ушли от ответа на вопрос, – вспомнил Виктор. – Но я просто приехал к доктору в гости. Может, и останусь работать. Если не понравится, вернусь обратно.
– Сам Ханс Руиг не лезет в политику. Он не наци, – пояснил Ойген. – Вероятно, его привлекла низкая стоимость аренды усадьбы. Никто не хочет иметь дело с нацистами, боясь себя скомпрометировать. А Руиг финансово независим, богат. Его исследования успешны, современные технологии востребованы. Можно и почудить. Вы только держитесь подальше от хозяев «Коллегиум Хуманум», от профессора Хавербека.
– Кто они? – поинтересовался Шелест.
– Бывшие старшие офицеры СС, сотрудники государственных служб Третьего рейха. Есть даже из «Аненэрбе», как профессор Хавербек, – заметил Андреас.
– «Аненэрбе»? – насторожился Виктор.
– Это научно-исследовательякий институт СС, работавший со всякой чертовщиной, пытавшийся поставить мистику на службу Третьему рейху, – усмехнулся Ленеманн. – Даже летающими тарелками занимались.
– Летающими тарелками? – переспросил Шелест, вспомнив о стопке книг, переданных ему для чтения доктором Руигом и что было в этих книгах, а также о посещении Экстернштайна.
Он задумался и потом поделился своими мыслями с собеседниками.
88
Kugelblitz (нем.) – шаровая молния. (прим. авт.)
89
Сливовица, граппа, ракия – алкогольные напитки Балканского полуострова и Южной Европы. (прим. авт.)