Подарок к Рождеству

— У меня такая, — ткнул Баки в витрину. — Хм. Дорогая модель. Если будешь брать — выбирай с другой обложкой. Путать будем.

Стив пожал плечами и выбрал обложку с американским флагом. Флаги Британии, котики, совы, выдры, галактики, странные мультяшные существа, стилизации под кожу с медными уголками и разноцветный пластик его не зацепили.

— Вот, — Баки показал Стиву альбом «Американская архитектура тысяча девятьсот пятидесятых годов». — Знать бы точно, есть у него такое или нет?

Стив ненадолго прикрыл глаза, вспоминая корешки алькиных книг.

— Точно такого нет, — ответил он. — Может, лучше что-то более современное?

Баки пролистал альбом. Здесь были и фотографии самых разных зданий — от небоскребов до автозаправок, и планы этих зданий, и историческая справка.

— Современное у него и так должно быть. А тяжеленная штука.

Стив кивнул. Альбом весил фунтов шесть и стоил соответственно.

— Я слишком давно никому не дарил подарков, — негромко сказал Роджерс. — Забыл, как это волнительно.

Баки улыбнулся.

— Хорошо, что есть кому их дарить.

В магазине с самодельными украшениями Стив и Баки, не сговариваясь, выбрали серебряный кафф с крылатым змеем, держащим в пасти синий прозрачный камень. Баки бродил по этому магазину долго. Рассматривал странные пояса и браслеты, оголовья, платья, вышитые рубахи, кожаные жилеты, обувь. Странно было думать, что все эти вещи сделаны не на фабрике, а вручную, по старинке. Что кто-то рисовал этого оленя, переводил рисунок на кожу, протравливал, красил. Кто-то молотком забивал медные клепки. Продергивал вощеную нить сквозь кожу. Резал заготовки. Плел пояса и нанизывал бусины и кусочки ракушек на кисти.

Вещи здесь были очень разными. Не все Баки счел красивыми. Но, наверное, как часть костюма они уместны. И если бы Баки хотел выделиться из толпы, бросаться в глаза, он скорее пришел бы сюда, чем в магазин с дорогими костюмами. Правда, он не хотел. Совсем. Радовало уже то, что они со Стивом были не самыми высокими парнями в толпе. Правда, Стив все равно оставался самым плечистым.

За сладостями они заглянули в магазин, где пахло розовой водой, а из невидимых динамиков сладкоголосая певица что-то томно выговаривала на арабском. Взяли фисташковую пахлаву, асиду из кедровых орешков, осмалию с кешью.

Выйдя из магазина, Стив сказал:

— Там так пахнет, что мне теперь хочется вяленого мяса. Или солонины, такой, знаешь, до горечи.

Барнс понимающе кивнул. Может, Денису все это сиропно-ореховое изобилие и понравится, но сам Баки предпочитал менее сладкую еду.

— Остался цветок — и можно домой, — сказал он. — Придется ловить такси.

— К ситтину разве можно добраться на такси? — спросил Стив.

— Если нельзя, высадимся в конце улицы и дойдем пешком. Там недалеко.

Баки шел по улице вместе со Стивом, сжимая в левой руке ручки бумажных пакетов. Вечерело, Маркет-Стрит насквозь просвечивало заходящее солнце. Длинные тени падали на асфальт. Сигналили машины, цокали каблучки идущей впереди девушки в строгом брючном костюме. Можно было не бояться засветиться на уличных камерах и вездесущих дронах. Не ждать нападения из-за угла. Не опасаться, что кто-то узнает твое фото в газете. Они были никто в этом мире. Приятная анонимность. Успокаивающее равнодушие незнакомцев. Безопасность.

Конечно, она не бывает абсолютной. Если сейчас начнется по-настоящему сильное землетрясение, если на тротуар вылетит потерявший управление грузовик, если вон тот заходящий на посадку самолет начнет рушиться на город, достанется и им со Стивом. Но все это несерьезные опасности. С низкой долей вероятности. Не адресные. На них больше никто не будет охотиться. Никто не станет пытаться взять под контроль. Использовать.

Баки подумал, что придется следить за тем, чтобы Стив не набрал на себя каких-нибудь неподъемных обязательств. Он может. Роджерсу всегда казалось, что именно он отвечает за все несовершенства мира, и именно он обязан их исправить. Мордобоем, ага. Если поразмыслить, Стив всегда был весьма агрессивным. Даже когда был мелким и тощим. Не пытался поговорить, объяснить и понять. Всегда сразу лез в драку там, где в половине случаев можно было разойтись мирно. И то, как он воевал во Вторую мировую — всегда в лоб, со щитом и кулаками. Очень по-роджеровски.

Здесь придется что-то с этим делать. Пока Стив вел себя на удивление смирно. Но это пока. Есть шанс, что он научился говорить, прежде чем драться, за те годы, что они с Баки провели порознь. Но Баки сильно в этом сомневался. Раньше предлогом для драки были хулиганы — те, кого Стив считал хулиганами. Как ни смешно, фашисты тоже подпадали под это определение. Но ведь именно что предлогом. Стив просто переплавлял в ярость любую негативную эмоцию — разочарование, обиду, печаль, страх. Он дрался, получая очередной отказ на призывном пункте, дрался, когда умирала Сара Роджерс и Стив ничем не мог ей помочь, дрался, когда его курсовая работа не заняла призового места. Нет, он никогда не начинал драку первым — хватало ума. Но провоцировал мастерски. Он бы и с Баки дрался, да только тот всегда умел не вестись на провокации.

Занятно, что Стив не попытался набить морду Брану. Видимо, счел его слишком мелким. Но неудивительно, что Зимний Солдат от Стива прячется. Зимний-то как раз не особо любит драки, хотя умеет. Еще как умеет. Вот интересно, что Зимний любит, кроме как смотреть в камин и личи?

Цветочный магазин Стив заметил первым. Он толкнул Баки плечом, кивнул на дверь. Тот, не сбавляя шага, развернулся в сторону обрамляющих вход высоких пирамидальных хвойников. Тихонько звякнул колокольчик на двери. Девушка за кассой окинула их взглядом и снова уткнулась в монитор. Стив прошел в зал, моментально потерявшись среди всевозможной зелени. Из всего многообразия он узнавал только хлорофитумы и пальмы с лианами, подозревая, впрочем, что у каждого растения свое название.

— Могу помочь? — раздался тихий хриплый голос слева.

Стив не заметил, как из неприметной двери вышел молодой парень с тоннелями в ушах. Его светлые волосы, коротко стриженные, торчали ежиком во все стороны.

— Мы за подарком… брату, — Стив запнулся с непривычки. — Хочется что-то красивое или сложное. Он фанат растений, умеет все это, а мы не разбираемся.

Парень задумался.

— Красивое вы сами посмотрите, а сложное… я пока подумаю. Вам в дом или на улицу?

— В дом, наверное, да, Бак?

— В дом, — кивнул Баки. — Мама жаловалась, что в саду уже места нет.

У него сжалось сердце, когда он вслух назвал Туу-Тикки мамой. Странно это было и немного страшно. Хотя… всего лишь слово. Он же не ей это сказал.

Баки подошел к растению с крупными цветками странной формы. Пестики, тычинки, алые глянцевые лепестки, пятипалые листья, закрученные на опоре сложной формы усики. А рядом такое же, но с синими цветами. С зелеными. С фиолетовыми.

Барнс прочитал табличку — «Passiflora caerulea». Цветки были разные, а названия одинаковые. Может, у этого растения и нет английского названия. Баки никогда такого не видел. Он постоял в раздумье. Синие или фиолетовые? Фиолетовые нравились ему больше, а Брану, наверное, все равно.

— Страстоцвет, растение страстей христовых, — продавец ласково огладил фиолетовый цветок и показал на рыльца пестика. — Вот гвозди, которыми ладони и ступни Христа прибили к кресту, пять ран, терновый венец, — длинные пальцы в кольцах указали на тычинки и внешнюю корону цветка, развернули цветок, обнажая мелкие желтые железки, — тридцать сребренников, за которые продался Иуда… и копье, пронзившее Христа, — крупные листья качнулись, тронутые небрежно.

Парень посмотрел на вытянувшиеся лица парней.

— Ой, да боже ж мой, — рассмеялся он. — Это не я, это Джакомо Босио в тысяча шестьсот десятом.

— Дэйв! Опять грузишь покупателей?

— Лара, дорогая, ну я не мог не! Ребят, правда, простите. Если нравится цветок — берите, легенды легендами, а главное, что растение любили. Его ведь будут любить? — парень лукаво прищурился. — Кстати, плоды этого вида съедобны, а его родственника, пассифлору съедобную, вы знаете, как маракуйю. Будь в Сан-Франциско чуть теплее, и можно было бы выращивать пассифлору прямо в грунте.