Страница 55 из 110
— Это нормально, — пожал плечами дракон.
— Стивен, ты не болен вообще-то, — вставил Сефирот. — Ты здоров. Просто Роджин же сказал — десять лет и час. Есть же разница.
— Баки же как-то справляется. А его тоже изменяли.
— Тоже вырос на сорок сантиметров? — уточнил Сефирот.
— На десять, — Стив перевел дюймы в сантиметры. — И прибавил фунтов тридцать веса.
— А есть разница какая-либо в том, как ты оказался в будущем, и он? — спросил Роджин.
— Я… я направил самолет во льды. — Стив спрыгнул с колоды, посмотрел в камин. — Это самоубийство было, на самом деле. Хотел умереть. Не умер. Семьдесят лет пролежал во льдах. Меня нашли три года назад. Разморозили. А Баки… — Стив страдальчески свел брови. — Его то замораживали, то размораживали. Пытали. Промывали мозги. Сделали из него самого страшного убийцу в мире.
— То есть его учили пользоваться этими способностями, а ты просто лежал во льдах?
— Получается, так.
Роджин поднял бровь.
— Ни на какие мысли не наводит?
— Я недостаточно тренировался?
— Тебя никто не учил. Или кто-то учил все-таки пользоваться новыми способностями, новой силой? — Роджин взял чашку, заглянул и отдал духу. — Кофе с молоком, пожалуйста.
— Да. Когда я начал работать со ЩИТом, я много тренировался. На ловкость, на скорость. Не все можно сделать на голой силе.
— Кто с тобой занимался?
— Рамлоу, — поморщился Стив. — Оказалось, он работает на ГИДРу. Но тренировал хорошо. Достаточно хорошо, чтобы я смог от него отбиться.
— А, он тебя только боевке учил? — спросил Сефирот.
Перед Роджином появилась кружка с горячим кофе, довольный дракон сделал глоток.
— Ну да.
— Но жизнь-то преимущественно не бой, — удивился Рожин. — Каждое мгновение твоего физического бытия. При такой разнице в исходной и конечной форме надо вообще-то начинать учить с обычных бытовых вещей — мелкая моторика, хрупкие предметы, восприятие пространства.
— Никто не учил, никогда, — пожал плечами Стив. — Меня использовали как бойца. Остальное никогда никого не интересовало. — Он потер лицо ладонями и пожаловался: — Баки перелистывает страницы, когда мы читаем, потому что я рву книги, если бумага тонкая.
— Так может, стоит поучиться? — намекнул Роджин. — Есть учитель, — дракон ткнул пальцем в бок Сефирота. — Есть методики. Перестанешь ломать и рвать.
— А я смогу? — с сомнением спросил Стив. — Эшу назначил Баки плату — дети. Вырастить приемных детей. Господи, я ребенка всегда в руки-то взять боялся! Они такие хрупкие!
— Если научился драться, научишься и нитку в иголку вдевать, — пожал плечами Роджин. — Рисовать ты же можешь?
— Да. Мне здесь подарили очень хорошие карандаши. Не видел таких раньше.
— Возможно, таких раньше и не было, — сказал дракон. — Сефирот тоже рисует, кстати. Всем подряд на всем подряд.
Сефирот фыркнул и пихнул локтем Роджина.
— Я закончил художественный колледж, — сказал Роджерс. — До войны. Неплохо рисовал. На еду и жилье хватало.
— Завидую, — сказал Сефирот. — Я учился урывками.
— Ну так что? — отвлек дракон. — Мы тут все такие умные на тебя настали и замучали, а ты сам чего хочешь?
— Я не знаю, — признался Стив. — У меня есть задачи, но это не про то, чего я хочу, а про то, что нужно. Я хотел быть борцом за справедливость. Но это все время война. Я устал. Я больше не хочу драться. — Он печально улыбнулся. — Хочу помириться с Баки.
— Вы не в ссоре, твой друг и спутник просто не в состоянии общаться. Это продлится еще какое-то время и, скорее всего, будет повторяться, — сказал Роджин.
— Да? — удивился Стив.
Он сел в кресло, где до этого сидел Баки.
— Я действительно не знаю, чего хочу, — сказал Роджерс. — Я хотел побеждать в драках — я это получил. Оказалось, что хотел я совсем не этого. Я хочу остаться в этом мире, но мне страшно, что я не смогу — здесь все по-другому. Совсем по-другому. Я хочу быть вместе с Баки, но я все время делаю что-то не то. Мне не нравятся книги, которые нравятся ему. То, что он считает красивым, меня ужасает. Я не представляю, как подступиться к тому, что он считает вполне возможным.
— Как мне это знакомо, — проворчал Сефирот. — Вот как мое отражение, — он посмотрел на Роджерса. — Я женат. Мой супруг младше меня на двести лет, вырос в другой среде, получил другое образование, жил в другом социуме. И по первости я думал, мы друг друга убьем.
— Но ведь не убили? — спросил Стив. — Мы с Баки выросли вместе. Я думал, он погиб. Оказалось — нет. Я думал — он сбросил кодировку, все вспомнил, стал собой. Но выяснилось, что я так много о нем не знал, — Роджерс покачал головой. — Даже о том, какой он был до войны. — Он улыбнулся. — Да я и про себя не знаю, какой я теперь. Капитан Америка осыпался, как старая штукатурка, и я не могу понять, что под ней. Есть ли вообще что-нибудь.
— Не убили, — кивнул Сефирот.
— Вы живые люди, — сказал Роджин. — Это по умолчанию означает, что вы разные люди. Плюс кардинально разный жизненный опыт. Это сложно, но преодолимо. Дай себе и ему время и место. Я так понял, что ты трансформировался и все время куда-то бежал и с кем-то воевал, да? Дай себе время. Дай время твоему спутнику. Приручал когда-нибудь зверя?
— Нет, — покачал головой Стив. — Сначала была аллергия, а потом стало не до зверей. Мне на днях вручили трех собак и отправили выгуливать. Не знал, что с ними делать. А Баки просто набрал себе кошек и сидел с ними до вечера.
— Кошки и собаки… — улыбнулся дракон. — Даже в этом вы отличаетесь. Так вот, когда приручают зверя, дают ему самому время привыкнуть и подойти. А не хватают сразу в охапку. Джеймс Барнс действительно изменился навсегда. Это уже есть. Ты хочешь вернуть воспоминание или научиться жить с живым человеком?
— Я боюсь, что мы не уживемся.
— Но с натянутым на живого человека воспоминанием точно нельзя ужиться. С живым человеком — можно учиться жить вместе, — сказал Роджин.
— Я не представляю, как. Баки… он как будто был рядом всегда. Единственный, кто мог меня терпеть, кроме мамы.
— Пока не представляй, — сказал Сефирот. — Ты еще не чувствуешь сам себе, не понимаешь, кто ты. Как ты можешь представить, что хочет от тебя твой спутник, что ты хочешь от него? В смысле — на самом деле.
— И что же мне делать?
— Пока — рисуй и прислушивайся к себе. Что ты хочешь сделать, что ты хочешь съесть или выпить, куда пойти. Именно ты, именно сейчас, — объяснил Сефирот. — Это базовые навыки, от них можно будет выращивать что-то новое.
— Слушать, когда Баки цитирует мне ту книгу? — улыбнулся Стив. — Он на самом деле не читает ничего такого. Просто там есть еще и порнографические сцены.
— Если ты хочешь это слушать — слушай. Если тебе это претит, скажи ему об этом. Попроси почитать тебе что-нибудь другое. Или попроси леди Туу это сделать, — сказал Роджин. — Это нормально.
Роджерс кивнул.
— А психотерапия? Я ходил к психотерапевту ЩИТа. Не заметил никакого прока.
— Есть разные школы психотерапии. По описанию похоже, что ты ходил к психоаналитику. Мне эта школа не кажется полезной, — дракон поморщился. — Вообще толк от терапии примерно такой — ты приходишь к специалисту с проблемой, ну, например — «не могу рисовать». Он задает тебе вопросы или использует еще какую-либо технику, возможно, ты выполняешь какие-то упражнения, и в случае успешной терапии — ты можешь рисовать.
— А если я вообще никогда не умел рисовать?
— Тогда ты можешь учиться рисовать. Бывает, что человек очень хочет научиться, но не может, хотя и глаза, и руки на месте.
— У меня так со всей жизнью, — хмыкнул Роджерс. — Не умею дружить. Не умею общаться с людьми. Баки… это Баки. Он меня выбрал, не я его. Мне бы смелости не хватило. Только и умею, что командовать. Полевой командир. И драться. Не умею учиться? — спросил Стив сам себя. — Мы с Баки спорили о том, может ли мужчина воспитать ребенка. Я всегда думал, что это женское предназначение. А Баки считает, что научиться можно. Даже примеры привел. Мне бы в голову не пришло. Хотя мы общались с этими людьми оба. Но я не увидел. Не понял и не запомнил.