Подарок к Рождеству

Стив кинулся в бой, едва уловив сигнал к началу. Он дрался, как не дрался никогда, весь в стремлении доказать этому странному существу, что он в порядке, с ним все нормально!

Баки сел рядом с Туу-Тикки. Та обняла его.

— Спасибо, — шепнул Барнс. — Ты так заботишься о нас. Черт, Стив!

— Не отвлекай его, — тихо сказала Туу-Тикки. — Сефирот его не поломает.

Человек дрался… предсказуемо. Для его возраста и общей манеры это было ожидаемо. И так же ожидаемо он не остановился, пока не упал. Упал он нескоро, он был вынослив и силен, но упал. Рухнул на пол. Просто потому, что искренне, на самом деле выложился весь. Сефирот несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, обернулся к лестнице и поманил второго.

— Положите руки ему на плечи. Дышите вместе с ним.

Баки стремительно и легко подошел к Стиву, опустился рядом, положил руки ему на плечи, привычно встроился в ритм дыхания. Стив дышал тяжело и неровно, мышцы были напряжены. Плечи под ладонями Баки вздрогнули раз, другой, и Баки услышал задушенный всхлип. Стив плакал.

Баки уставился на Сефирота. Стив почти никогда не плакал. Старший кивнул и сделал ладонью движение в воздухе, словно гладил кошку или собаку.

Баки устроился поудобнее, притянул Стива к себе, взъерошил его волосы. Стив уткнулся лицом ему в колени и разрыдался. Ему было не больно и не стыдно. Ему было просто… никак. Баки успокаивающими движениями гладил его по голове и плечам.

— Плед, теплый чай с успокаивающим сбором, — тихо сказал Сефирот духам. — Теплый, не горячий.

Чай принесла Туу-Тикки. Баки замотал Стива в плед, помог ему переменить позу, сунул чашку в руки.

— Пей, — сказал он.

Стив вытер лицо ладонью и начал пить.

— Я оставлю вас наедине, — так же тихо сказал Старший Барнсу. — Возможно, ваш брат заснет. Или захочет есть. Или в уборную. Леди Туу, я бы съел мяса.

— Как раз есть горячее, — ответила Туу-Тикки.

Баки сидел рядом со Стивом, придерживал чашку за донышко — у Стива тряслись руки — и слушал разговор на кухне.

— Все совсем плохо? — спрашивала Туу-Тикки. — Джеймса восстановила леди Наари, и его проблемы я хотя бы могу предсказать. Но Стив…

Звякала посуда и приборы. Вкусно пахло жареным мясом. Баки посмотрел на Стива. Кажется, тот и вправду сейчас заснет.

— Нет, — Сефирот проглотил кусок, почти не жуя. Спарринг с этим модификантом его тоже вымотал. — Он же еще не начал ломаться. Время есть. У него хороший потенциал. Он достаточно открыт, чтобы позволить себе слезы. Вопрос в том, захочет он пройти изменение или ему важнее статус-кво.

— Думаю, захочет, — задумчиво произнесла Туу-Тикки. — Он уже согласился отказаться от войны. Решил сменить мир. Готов учиться новому. Ты же знаешь, сменить мир — это сложно. Помнишь, есть такой поэк — закрытка на девять миров? Стивен и Джеймс оттуда. Супергерои, так это там называется. Стивен был знаменитостью, национальным героем. Он решил уйти оттуда и отказаться от статуса, чтобы Джеймс был в безопасности. Хорошо бы ему еще научиться хотеть чего-нибудь для себя.

— Не так быстро. Чтобы научиться хотеть для себя, надо себя хотя бы ощущать. То божество, которое стоит за Стивом Роджерсом, и его исходное тело в чем-то сильно конфликтуют. Я не вижу, в чем. А что еще он делает? Ему что-то нравится сейчас? Еда, занятие, место?

— Он много рисует, — ответила Туу-Тикки. — Спят они с Джеймсом вместе. Никакого секса, чистая тактилика. Мы ходили в кино, Стиву тоже понравилось. Сефирот, сколько я чувствую, больше всего удовольствия Стив доставляет физическая нагрузка. Самая примитивная — бегать, колоть дрова. Я по его просьбе даже не покупала в этом году рубленых дров — просто бревна. Ты представляешь, как сложно по нынешним временам найти нерубленные дрова? — рассмеялась Туу-Тикки.

— Рисует? — Старший заинтересованно вскинул брови. — Чем? Дрова — не представляю, у нас на Клеа дрова растут в лесу, только так. Пусть делает, что нравится. У него перегружена психика, очень сильно. Примитивными физическими действиями ее разгрузить проще всего, — Сефирот прислушался. — Судя по звуку дыхания, он спит. А вы не думали отправить их к психотерапевту?

— Карандашами, — ответила Туу-Тикки. — Хорошо рисует. Думала, но ты же понимаешь сложность: другой мир, мальчики из другого времени, да еще их личные истории… У нормального психотерапевта сорвет крышу, он просто им не поверит. А подходящего специалиста для таких сложных случаев у меня на примете нет. Сестер я спрашивала. Тот нарративщик, что работал с Эшу, уже умер. Сам Эшу не терапевт ни разу. Сделал, что смог.

— Я бы посмотрел, как он рисует, — задумчиво сказал Сефирот. — Я тоже рисую. Напрягу дракона, пусть поищет специалиста, у него выборка шире моей. Джеймс Барнс, вы уже можете к нам подойти?

Баки перенес Стива на диван, укрыл. Тот не проснулся. Баста тут же устроилась рядом. Баки встряхнулся, еще раз погладил Стива по волосам и зашел на кухню.

— Я вас слышал, если что, — сказал он.

— Хорошо, — Старший изучил пришедшего. — Ваша рука, левая, да? Все еще не очень ваша?

— Да, — кивнул Баки. — Слишком долго была не моя. Был бионический протез — металл, механика, электроника, я даже не знаю, что. Семьдесят лет. Я привык, потом мне ее оторвали. Я залег в криокамеру, чтобы ни одна сука не запустила триггеры, а проснулся здесь, с рукой.

— В смысле? Вас не спросили, хотите ли вы живую руку и вообще вот это все? — удивился Сефирот.

— Неа, — оскалился Баки. — Но я на тот момент вообще уже ничего не хотел. Криокамера была хорошим выходом. У меня в мозгу, — он постучал себя по виску, — сидели… не знаю, как это назвать. В общем, кто угодно, прочитав определенный набор кодов, мог мне приказывать. Меня не оставалось. Только функция — Зимний Солдат. Я был им почти семьдесят лет. Полное подавление изначальной личности. Потом Зимнего Солдата послали ликвидировать Стива, и я его вспомнил. Но… — Баки покачал головой, — триггерам на это наплевать. Так что я забрался в криокамеру, чтобы больше не выходить оттуда. Устал убивать. Вообще устал. — Он взял мандарин и начал его чистить. — И я не уверен, что Стив понимает, что я не тот человек, которого он потерял в войну. Я не Зимний Солдат, нет, но я и не Баки Барнс из Бруклина. Что-то другое.

Старший помолчал. Прижал уши и оскалился, мотнул головой. С трудом тяжело вздохнул.

— Если вы своей волей легли в криокамеру, значит, что-то вы хотели. Вы своей волей самоизолировались?

— Да. Я не хотел, чтобы мною убивали. Меня все время пытались натравить на Стива, и когда-нибудь это могло получиться. Стив не смог бы меня убить, а Зимнему Солдату все равно. Пока я был в криокамере, Стив был в безопасности.

— Как вы оказались здесь в таком случае?

— Эшу, — ответила Туу-Тикки. — Игорь потребовал от Эшу в подарок свободу для Джеймса. Свободу от триггеров. Эшу добавил к этому воздействие леди Наари. За мальчиками тянется дурная смерть — этот дом подходящее место. Как раз для таких случаев.

— Да, свобода выбора, — подтвердил Баки. — Я уже выбрал. Я рад, что жив. Что цел. Черт, я понимаю, это совершенно кретинская ситуация, когда за меня решили, но за меня и так решали столько лет. Это… — Баки посмотрел на свои руки. — Это последнее чужое решение, Сефирот. Дальше я буду принимать только свои.

Старший поднял брови.

— Котик Эшу… Который проходил бахамутову уйму терапии, решил поиграть в такие подарки… Ладно, с котиком я поговорю отдельно. Джеймс Барнс, у меня за спиной тоже есть чужие смерти — я в моем исходном мире уничтожил два города моей страны. Сошел с ума, так вышло. А поскольку я самый сильный маг моего мира, то вышло не очень хорошо. И я довольно долго считал себя виновным. Лет двести примерно. У меня есть что вам сказать сейчас. Вы согласны выслушать?

— Да, — кивнул Баки. — Да.

— Прошлое — уже было, — Сефирот отодвинул опустевшую тарелку. — Светлое, черное — оно уже было. Его не изменить. Как бы нам ни хотелось переиграть, история уже свершилась. Все, что мы можем изменить — это момент «сейчас». И то, как развернется это «сейчас». Попробуйте признать за вашим прошлым право быть. И оставить его там, где оно есть. Вы были человеком, вы были живым оружием. Это было. Вы у себя есть сейчас. Сейчас вам нужно отдохнуть, вернуть себе руку, помочь вашему брату. Я могу показать вам пару-тройку упражнений, будете их делать. Вы не рисуете?