Виктория значит Победа

Ехать было недалеко, но кто-то из ребят уже, видимо, успел предупредить старших товарищей по телефону. Поэтому, когда Вика приблизилась к двери, которую прежде несколько раз видела мельком, поняла, что ее уже ждут.

В коридоре стояли только трое, и Вика сразу поняла, что это и есть весь отряд — ведь она уже знала, что раньше в отрядах не было должности программиста. Как она и ожидала, это были люди совершенно не сломленные старостью — от младших коллег их отличала лишь седина да редкие морщины. У всех троих виднелись на груди значки академистов, но было видно, что, в отличие от олавуя и его администрации, это по-прежнему совсем не кабинетные ученые. Да и одежда их была сделана из той же металлизированной ткани, что и консоумольская форма.

Приблизившись к ним, Вика спешилась и двинулась навстречу. Первой шагнула к ней высокая широкоплечая воительница. Протянув Вике ладонь, торжественно произнесла:

— Здравствуй, дева Войтто. Меня зовут Тылзе, я медик и биолог, а так же лидер нашего отряда.

И, уже совсем не официально, притянула девочку к себе и крепко обняла ее, прямо до хруста в костях, точно так же, как Кизили при первой встрече. Вообще, хотя эти две ученых-воительницы внешне были совсем не похожи, но в их поведении сквозило невероятно много общего. Вот и старая Тылзе, едва отпустив Вику, тут же переключилась на Луча.

Удивительно, но специальности здесь распределялись точно так же, как и среди Викиных друзей. Наиболее могучий с виду воин, которого звали Дьюлеш, оказался физиком, как и Сарвет, а другой, куда менее массивный, по имени Регень, был, как и Ладвапунг, химиком, и, что окончательно поразило Вику — руноильей!

После бурного знакомства, все прошли в лабораторию. Она была устроена примерно так же, как и у младшего отряда, хотя в глаза тут же бросилось, что многие приборы выглядели довольно обветшалыми, ну и конечно, то, что здесь не было компьютера.

Стоял еще ранний час, поэтому, Вика попросила не устраивать никаких пиршеств, а просто стала расспрашивать старых ученых об их жизни. И у них, конечно же, нашлось, о чем рассказать. За время, проведенное на Хонке, Вика уже довольно хорошо изучила здешний уровень науки, прониклась проблемами, которыми живут ее друзья, поэтому теперь могла сравнить достижения старшего и младшего отрядов.

Но, конечно, больше всего она уделила внимания старой Тылзе, обсуждая вопросы наделения лошадей разумом. Выяснилось, что опыты ставились не только на конях, но и на некоторых других животных — на собаках, кошках и еще на каких-то местных, неизвестных на Земле. Но выяснилось, что только у непарнокопытных мозг предрасположен к развитию почти до человеческого уровня. У Вики возникла даже шальная мыль — а что если все-таки пойти работать в цирк, вместе с Лучом, или даже прихватить с собою нескольких здешних коней. Уж они-то смогут показать зрителям такое, что отбою от публики не будет. Может, даже на пианино сыграют. Но она тут же отогнала от себя эту мысль, подумав, что не для такой же ерунды старались многие поколения хонкийских ученых. А работа, была, проделана громадная — повышать интеллект лошадей пробовали и с помощью химии, и небольших доз радиации, и генной инженерии, и обычной селекции. Многие ученые заплатили за эти попытки жизнью, особенно те, что работали с радиоактивными веществами. И все это только ради того, чтобы отыскать ее, Вику! При этих мыслях опять накатила мысль о том, что она не очень-то оправдывает возложенные на нее надежды, что бы там ни говорили ребята.

Наконец, Вика отправилась осматривать все прилегавшие к лаборатории помещения — конюшню, медотсек и прочее. В кумирне, увидев деревянные скульптуры богов, она от души поклонилась им и даже расцеловала изображение Таару. Теперь она уже полностью ощущала себя жителем этого мира, и его светлые боги, составлявшие часть здешней природы, так же вошли в ее сердце.

По возвращении в лабораторию, вновь потекла бесконечная беседа. И хотя журналисты выспросили у Вики, казалось бы все, что только можно, и это давно прочел весь город, у старшего отряда все равно нашлась масса новых вопросов. Чувствовалось, что эти уже пожилые ученые очень сильно надеялись, что Вика заглянет к ним, но ни один из них не выразил недовольства тем, что это произошло с такой задержкой. Ведь они сами привыкли полностью отдавать себя общему делу и понимали, как для других важно вести себя точно так же. Когда Вика разговорилась с ними, выяснилось, что все они посвятили свою жизнь только работе над возвращением легендарной девы, не отвлекаясь ни на любовь, ни на создание семьи, и что так было принято во всех отрядах Войтто. Узнав об этом, Вика произнесла с восхищением:

— Это вы, а не я, настоящие герои! Это я должна восхищаться вами, а не вы мною!

И с особым трепетом пожала руку старой Тылзе, этой рослой, худой и жилистой, но совсем не сгорбленной деве — назвать ее старушкой язык не поворачивался. И ее волевое лицо совсем не портили несколько недавних морщин.

— Вам, наверное, очень досадно, что я попала к вам, когда ваш отряд уже стал старшим, и поэтому все мои приключения происходили не с вами? — спросила Вика. — Ведь, как говорится, счастье было так возможно? Оно ускользнуло у вас прямо из-под носа?

Старая Тылзе прижала ее к себе и сказала:

— Главное, что теперь мы знаем, что в твоих подвигах есть частица и наших стараний, а значит, наша жизнь прошла не зря.

— А вы могли бы провести ее по-другому? — спросила Вика.

— Думаю, нет, — ответила старая Тылзе. — Если бы нам не выпала честь служить в твоем отряде, то мы просто посвятили бы себя другим направлениям избранных нами наук. — Например, не разуму коней, а борьбе со старением.

Вот такой целеустремленный народ жил на этой удивительной планете — жил во имя науки, во имя книг, во имя торжества разума.

И Вика невольно задумалась над тем, каких бы высот достигли хонкийцы, если бы не многовековое иго ихмевалтов. Ведь из древних рун, исполненных Ладвапунгом в первый вечер, она узнала, что они всегда были такими, что это не какая-то временная тенденция. И вот у такого народа отняли возможность творить! А если бы он был свободным все эти столетия, и не эти двести десять тысяч, а многие миллионы людей? Тогда, пожалуй, они бы давно освоили свою галактику. Правда, сама она об этом не узнала бы — ведь вряд ли бы у них возникла потребность шарить в параллельных мирах. А может и возникла бы, из чисто научного интереса, кто знает?

После того, как полностью обсудили конский разум, могучий Дьюлеш стал показывать Вике старые приборы для открытия межпространственных порталов. Оказалось, в этой лаборатории их была целая коллекция, полностью сделанная руками именно этого отряда. Самый старый прибор был размером с деревянный лакированный телевизор, переключавшийся вертушкой, который был когда-то в Викином детстве. Были приборы и поменьше — величиною с транзисторный приемник. Но даже такой для коня было бы весьма затруднительно самому подбросить в конюшню. И неизвестно, как развернулись бы события, если бы Вика увидела в стойле чужого человека, пускай даже и такого добродушного на вид, как Сарвет или Дьюлеш.

Наконец, дошла очередь до Регеня, и Вика сама попросила его спеть свои собственные песни. Тот так и просиял, его старческие морщины мгновенно разгладились, Быстро поднявшись на ноги, он сдернул кантеле со стены, ударил по струнам и запел:

Где же ты, о, где ты,

Дева, что из света

Соткана зарею в утренних лучах

Тяжко виснут годы,

Будто бы колоды,

Без твоей улыбки мир совсем зачах

Где ж ты, поляница,

Легкая, как птица,

Быстрая, как ветер, рыщущий в степи,

Где же ты, тигрица,

Что боли не боится,

О, примчись скорее, дух мой укрепи!

Где ж ты, утешенье,

И мечты свершенье,

Сквозь тысячелетья блещущий маяк,

Скоро ли взовьется,

Вихрем пронесется