Восходоземье. Великий турнир

Приблизительно два с половиной часа для всех стали целой вечностью, а для некоторых эта ночь стала самой ужасной в их жизни. Ощущая на себе невероятное давление, они преодолевали путь по старому лесу. Вместе с ним они испытывали все, что только мог любезно предоставить им собственный разум: страх, тревогу, радость, удивление. Одно за другим видения вспыхивали и угасали с калейдоскопической скоростью. Ласковые зазывания родных и близких сменялись вражескими окриками, ангельское пение сменялось демоническим хохотом, образы живых сменялись образами умерших. Все происходящее походило на пытку, когда жертву сначала держат в ледяной воде, а затем резко начинают коптить на огне. Только вместо физических страданий были психические. Сознание подвергалось жестоким бомбардировкам, которые, к сожалению, выдерживали не все. Некоторые сходили с ума, замертво падая в конвульсиях, и приходилось отвязывать их и оставлять на дороге. Лес взывал ко всем возможным чувствам гостей, лишь бы только они отвлеклись и остановились. И только начало рассвета позволило выжившим почувствовать себя по-настоящему счастливыми, а первые лучи встретить с такой радостью, как никогда ранее. Прошагав последние метры леса, странники выбрались на поляну. Желание отдохнуть, накопившееся за последние сутки, оказалось сильнее инстинкта самосохранения, и вымотанные путники все до одного попадали на землю.

Глава 10

Жизнь в Цитадели шла своим чередом. Ее чистые широкие улицы как всегда наводнялись приветливыми горожанами, каждый из которых куда-то направлялся. Одни торопились на работу, а другие, наоборот, спокойно прогуливались, наслаждаясь свободным временем. Третья категория штурмовала торговые лавки, затариваясь всем, что только можно было приобрести в городе у стены. В одном месте бригада рабочих испачкавшихся андов возводила очередную постройку под шумный гомон рядом игравших в догонялки детей. В другом месте изголодавшиеся студенты, выбежав из Центрального Университета на долгожданный перерыв, обступали продуктовый прилавок старого гнома, покупая у того еду. По дорогам города без устали носились лошадиные повозки, которые перевозили глиняную посуду, мебель, вино, овощи и много остальной всячины. Бывало, в сопровождении дружинников проезжали кареты с вельможами. А бывали и хлеборобы, которые прибывали из-за стены, чтобы продать мельникам собранную пшеницу и наточить серпы с косами. Возле оживленного базара можно было услышать звон металла, что доносился из жаркой кузни, где трудолюбивый кузнец ковал под заказ подковы для владельца конюшни. Прибыв с интереснейшей программой, в располагавшемся в центре города парке яркий концерт давала очередная путешествующая трупа артистов, а обступившая сцену толпа народа охотно созерцала их таланты.

В общем, каждый был чем-то занят или увлечен, а Цитадель по праву можно было считать противоположностью покою. Однако она вовсе не походила на прочие крупные города, где суета тяжелым ярмом ложилась на чуткие души. Здесь был какой-то особенный переполох, сродни тому, который наступает в процессе подготовки к какому-нибудь знаменательному событию. Да-да, место, где дни не сливались в однообразную рутину, но праздничными фейерверками освещали жизнь. Недаром многие мечтали обрести здесь свое место. Отдельный мир, в котором никогда не придется скучать.

Каждый являлся крошечным, важным механизмом в громадной работавшей системе под названием Цитадель. Как раз одним из таких механизмов с собственным предназначением оказался обычный непримечательный мужчина. Он с интересом наблюдал за всем, что происходило вокруг. Казалось, что он боялся пропустить самую незначительную мелочь. Случайно встреченному возничему нужно было помощь погрузить сумки на повозку? Он тут как тут. Ребенок донимал мать, слезно выпрашивая купить сладкую булку? Мужчина лез в карман своего серого плаща и любезно давал дитю пару серебряных монет, выслушивая напоследок детскую благодарность, произнесенную по требованию не менее благодарной матери. Ему нравилось совершать столь нетипичные для среднего обывателя поступки, поскольку он был твердо убежден, что даже самый скромный хороший поступок, совершенный от чистого сердца, может изменить мир к лучшему. Сам же добродетель, судя по его броскому убранству, походной торбе и чудаческой шляпе на голове, был явно не местным. Он приехал сюда по делу, которое в итоге привело его к Башне Верховного Правителя. Вход в башню охраняли четверо вооруженных стражников, которые о чем-то разговаривали друг с другом. Показательно кашлянув, подошедший мужчина попытался обратить на себя внимание охранников. Но те не заметили его.

— Ппп-рошу про-о-ощения! – обратился мужчина к стражникам. Когда он волновался, то иногда мог заикнуться в разговоре. Причиной этому служило приобретенное еще с детства расстройство речи, которое мужчина, приложив усилия, смог преодолеть. Но кое-какие отголоски, словно шрам на теле, всё же оставались.

Охранники услышали его приветствие, но вновь никак не отреагировали, предпочитая продолжить меж собой разговор.

– Господа! – повторно обратился мужчина, чуть ли не с криком.

– Ну, чего тебе? — возмутился один из стражников, соизволив, наконец, заговорить.

– Я по поручению, – сразу же ответил мужчина, любезно протягивая не завязанный свиток бумаги стражнику.

Тот быстро пробежал глазами по содержавшемуся в свитке тексте.

– Значит, следопыт? — уточнил охранник.

— Именно. В моей грамоте все указано. Меня зовут Ошариан Коб…

– Мне неважно, как тебя зовут, Ошариан Коб. Что следопыт здесь забыл? Заблудился?

– Я здесь по важному делу государственной безопасности. И мне необходимо встретиться с Его Верховным Величеством.

Охранник, вытаращив на следопыта свои черные, как угли, глаза, сначала насупился, а после непродолжительной паузы разразился диким смехом. Его товарищи, слышавшие беседу, также залились хохотом.

– Безусловно, следопыт. Только после того, как я отобедаю с королем. – Саркастически съехидничал покрасневший от смеха стражник. — Видишь ли, у нас тут очередь.

— Вы не понимаете. Это очень серьезно. -- Попытался образумить охрану Ошариан.

– Может быть, следопыт. Но у нас приказ никого постороннего не впускать. Особенно, в свете последних событий. – С пониманием, ответил другой стражник. – Безопасностью короля занимается наш командир, граф Эклан Хоррен. Он должен сегодня прибыть в Башню. Все вопросы к нему.

Ошариан, получив назад свою грамоту, отошел от входа, смиренно усевшись на лавку неподалеку. Пришлось ждать, поскольку другого варианта не оставалось. Благо, что оживленные улицы не давали скучать, и Ошариан, быстро погасив в себе досаду, с интересом возобновил наблюдения за безудержным потоком приятной суеты, изредка поглядывая в сторону Башни.

– Сколько живу в самой западной столице, до сих пор не могу привыкнуть к запаху спелых яблок на базаре, к звону колоколов, к светлым лицам прохожих. Каждый день, как праздник.

Следопыт медленно повернул голову влево, чтоб узнать, откуда звучит речь. Перед ним, словно из ниоткуда, вырос силуэт женщины средних лет, что одаривала внезапного встречного благожелательным взглядом. На ней идеально сидело аккуратное темно-синее платье, далеко не новое, но чистое и опрятное. Оно полностью покрывало шею, а также ноги до ступней, откуда проглядывались легкие кожаные чешки, и руки до кистей. Ее светлые волосы были заправлены в пучок, который элегантно прикрывала летняя шляпка, облепленная декоративными цветами. Она гармонично сочеталась с маленькой блестящей сумочкой, которую незнакомка держала в правой руке.

– Вы не возражаете? – заговорила она, пока Коб со всей, присущей ему, внимательностью разглядывал внезапную гостью.

– Д-да, ккконечно. Присаживайтесь, миледи. – Поспешил одарить вежливостью женщину взволнованный следопыт, после чего попытался разрядить повисшую неловкую тишину. – Так значит, Вы местная.

– Я родилась здесь, провела свои молодые годы здесь, и, скорее всего, обрету здесь покой, – нотка гордости проступила в голосе барышни, – а Вы, видимо, не с этих краев.