Восходоземье. Великий турнир

– Какой-то ты грустный!

Диондор никак не ответил, глянув в сторону принца, а девушка заметно поубавила радостный настрой.

– Опять напыщенный индюк отличился? – поинтересовалась она, получив утвердительный ответ.

– Не расстраивайся, Диондор. Он так ведет себя, потому что понимает, что ты лучше его во всем. Он чувствует свою слабость, и поэтому он компенсирует ее высоким положением.

– Да брось, Аста. Нужно смотреть на факты. Он принц, а кто я? Невзрачный слуга. Сегодня он в очередной раз напомнил мне об этом.

– Ты, в отличие от него, справляешься со всеми ответственными заданиями и, в конце концов, куда больше соображаешь в государственных делах. Ты превосходишь его в охоте. Я уже молчу о твоем редком даре чувствовать…лес. В общем, ты меня понял. А что Кверкус? Его съедает элементарная зависть, а гордыня заставила записаться на турнир, в попытке доказать безумному папаше свою состоятельность.

– Думаю, ты слишком преувеличиваешь. Тем более, остальные так не думают.

– Остальные…остальные пляшут под его дудку и соглашаются с любым решением, чтобы выслужиться.

– Но все равно, это неважно, ибо принц всегда найдет тысячу причин унизить и выказать недовольство. Ты же знаешь Его Высочество.

– К сожалению, знаю. – Девушка решительно вцепилась ладонями в плечи собеседника. – А еще я с детства знаю того, кто напротив меня. Светлого, храброго и умного человека. И я верю, что однажды жизнь достойно наградит его счастьем.

Диондор расплылся в сантиментах, обнимая темноволосую девушку.

– Аста, так или иначе, спасибо тебе за поддержку в трудные моменты.

– Друзья ведь на то и нужны, чтоб помогать, – подмигнув, подбодрила Аста. – К тому же, кто о тебе позаботиться, как не самая безупречная охотница Южного Леса?

– Тогда я вообще спокоен, – Диондор заметно повеселел от несерьезного, шутливого самолюбования собеседницы.

Едва их диалог начался, как вынужденно был прерван. Раздавшееся в зале, подобно грому среди ясного неба, женское истерическое верещание озадачило пару, как и всех остальных присутствовавших. Причиной панического испуга, от которого даже музыканты перестали играть, послужил один из аристократов народа моллов, граф Энзал Уолан. Его наполненные неподдельным ужасом узкие глаза каштанового цвета метались по толпе, обступившей его полукругом, но, все-таки, держащей безопасную дистанцию. Безумец словно искал кого-то среди гостей, без остановки бубня под нос слова «конец» и «погибель». Граф обнажил свой именной кортик, достав его из ножен, и сделал обильный надрез на руке. Трясущейся окровавленной рукой он в спешке начертил на стене какие-то символы, а после этого лишил себя жизни, вонзив острое орудие прямо в сердце. Все было проделано настолько быстро, что стража прибежала лишь к моменту смерти Уолана, не успев своевременно отреагировать. От увиденной шокирующей картины среди гостей поднялся невиданный переполох, в котором дамские вопли перемешивались с громкими приказами носившихся по дворцу стражников. Призывы сохранять спокойствие сливались с испуганными выкриками о необходимости бежать. Следствием всей неразберихи стала давка, возникшая у выхода из зала, а также у выхода из самого дворца. В результате нее пострадал не один десяток гостей, получивших травмы разной степени тяжести. Хаос воцарился в Летнем дворце. Но его могучие белые стены, стоявшие веками, пребывали в покое. А на одной из таких стен темно-красными потеками были начертаны три символа.

Глава 7

Время на часах уже успело перевалить за полночь, а участников бала благополучно эвакуировали подоспевшие дополнительные отряды стражи. Об убиенном графе также позаботились, забрав из дворца накрытый белой плотной простыней труп. Лишь лидеры всех девяти народов вместе со своими послами предпочли остаться, расквартировавшись в одном из кабинетов на пятом этаже дворца-крепости. Нужно было обсудить произошедшее и решить, что делать дальше. На лицах сильных мира сего читалась тревога вместе с озадаченностью. Находясь под впечатлением, они все еще не могли понять, как начавшийся за здравие бал мог окончиться столь трагично. Особенно, среди всех был раздосадован Офхотт. Закрыв ладонью лицо и сгорбившись, он отстраненно сидел, переваривая последние события. Остальные также пока не решались озвучить вслух первые мысли, которые приходили им на ум.

— Тяжелая потеря. – Отважился, наконец, посол молов, положив своим кратким объявлением начало вынужденному заседанию. – Граф Энзал Уолан был замечательным, доблестным человеком.

– И главным летописцем нашего народа, – тяжело выдыхая, добавил Офхотт. Верховного Правителя до сих пор трусило от волнения.

— Полагаю, что ни у кого не возникнет сомнений в том, что несчастный стал жертвой чьего-то злого умысла. В Восходных Землях есть лишь одна категория лиц, способная на такой способ умерщвления. – Выступил Конрад, бросая взор на представлявшего магов Белого Волхва Велесара, безмятежно сидевшего за большим круглым столом вместе с остальными.

Присутствовавших, судя по их растерянному ропоту, заметно всполошил серьезный настрой монарха. Каждый из них прекрасно понимал, чего могут стоить эмоции царя Яроса, позволившего себе неосторожную фразу. Особенно сейчас, когда градус напряжения возрос до пугающих масштабов. Понимал это и мудрый колдун, поэтому он никак не отреагировал на столь смелое подозрение. Уж кто, а он превосходно знал прошлое магов: годы их гордого величия и времена тяжелых испытаний, их блистательные победы и горькие поражения, их потрясающие открытия и случаи откровенного, фанатичного мракобесия. Где-то в гуще этой насыщенной всеми красками истории скромно затесался один неприятный эпизод, произошедший во 2 Эпоху Небес, когда маги и данны еще вели непримиримую борьбу за ценные земли у величественной Юхат. Тогда противостояние, едва не переросшее в открытую войну, удалось остановить правившим в Цитадели эльфам, а стороны в ходе долгих переговоров согласились справедливо разделить территории по реке. Казалось бы, в большинстве своем, конфликт исчерпал себя, однако взаимоотношения двух держав так и остались прохладными.

– Царь даннов хочет сказать, что во всем, как обычно, виноваты маги. Но даже если и так, то подобное преступление совершил отступник, не относящийся к нашему сообществу. Все вы знаете, что у нас запрещено применение магии по разрушению разума в миру, и за ее использование предусмотрено довольно жесткое наказание. – Посол магов в резкой манере ответил вместо своего могущественного собрата.

— Я никого не виню, господин посол. Наоборот, я Вам верю. И, уверен, все ныне присутствующие тоже. — Съязвил Конрад, довольный тем, что заставил посла оправдываться.

– Стоит беде постучать в дверь, а мы уже отбрасываем тень друг на друга. Призываю вас, не ссорьтесь. – Танар вмешался в попытке купировать зарождавшееся противоречие даннов и их восточных магических соседей. К счастью, его призыву вняли, и разговор вновь вернулся в прежнее русло.

– Возможно, оставленные на стене символы дадут ответы, – предложил посол пустынников, — Кому-нибудь что-либо известно?

— Это древний язык народа, который уже давно мертв, -- послышался нежный голос, обладательницей которого была Энфирен. – Первый иероглиф означает «пять», второй является знаком Луны, а третий… означает «конец».

– Ну, ведь не мудрено, конец 5 эпохи Луны, все просто, – промолвил Конрад.

– Ваше Величество, иероглиф говорит не об окончании эпохи, а о конце вообще. Конец всему. Погибель, о которой граф повторял перед суицидом. – Поспешила поправить царя мудрая эльфийка.

– Что значит погибель? Его погибель?

– Если бы я знала наверняка, то тут же уведомила бы Вас, Конрад, – уточнила королева, одарив собеседника доброжелательным взглядом.

– Гильдия убийц, – с дрожью в голосе неуверенно произнес представитель вудов.

– Точно, это могут быть Ночные Клинки, – подхватил другой посол.

Кабинет вмиг наполнился робким шепотом, в котором обрывочно едва улавливались узнаваемые слова. Озадаченные правители кратко переговаривались, периодически морща лбы и выражая смятение на своих лицах. Им пришлось рассматривать даже такую теорию.