Северный ветер

========== ЧАСТЬ 5. ПЕРЕБОЛЕВШЕЕ И ОТЖИТОЕ ==========

Комментарий к ЧАСТЬ 5. ПЕРЕБОЛЕВШЕЕ И ОТЖИТОЕ

Если вы заметили, в повествовании имеет место нарушение хронологии. Типа, художественный прием. Имеется оно и в этой главе. Это на случай, если станет непонятно, чего и как относительно описываемой погоды.

Когда Светлана вызывала Марину к себе в кабинет, как сейчас, для беседы с глазу на глаз, та не ожидала ничего хорошего. Не то чтобы ей грозили какие-то бурные выяснения отношений с главным редактором — нет, но компостирование мозга на темы распределения обязанностей, ответственности, профессионализма, журналистской этики и прочее-прочее — все это в таких случаях имело место.

— Мариночка, здесь наработки Алисы касательно статьи о биографиях фотомоделей в духе «Золушки». Она катастрофически не укладывается по срокам, поэтому я перепоручаю эту статью тебе. — Светлана подвинула папку, которая лежала у нее на столе, Марине.

Внутри обнаружились какие-то рукописные наброски, листы с печатным текстом — несколько более-менее внятных абзацев, не связанных между собой, и распечатками биографий моделей, которые должны были стать героинями статьи, скачанные с интернета.

— Есть еще записи парочки интервью с диктофона, я скину их тебе по электронке, — добавила Светлана. — Срок — до конца недели.

На дворе была среда.

— Но я же не в теме! — возмутилась Марина. — И вообще, все вот это, — она указала на папку, — чушь собачья, наработки уровня «погуглил пару часов — и готово»!

— Мариночка, — протяжно выдохнув, произнесла Светлана, — эта тема уже анонсирована в ближайшем номере. И мы обязаны выдать ее читателям. Наработки есть, какие-никакие, и твоя задача: сделать из них конфетку.

— Но это невозможно! — с уверенностью заявила Марина.

Статья планировалась большой, на несколько разворотов (она знала это), а материала было от силы на пару колонок.

— Разве? — Светлана приподняла свои идеальной формы брови, откинувшись на спинку кожаного «начальственного» кресла. — А я слышала, что совершать невозможное в журналистике — твое любимое занятие.

«Да, — мысленно согласилась Марина. — Но одно дело — творить невозможное для тех, кто отчаялся, кто не видит другого выхода, но заслуживает того, чтобы быть оправданным. А совсем другое — высасывать из пальца глупые статейки о людях, которые и без того живут счастливо. Да еще такие, чтобы все ахнули и похватались за сердца от оригинальности взгляда и проникновенности стиля».

— У меня недостаточно опыта, чтобы написать такую статью в установленные сроки да еще и при дефиците материала, — призналась Марина, стараясь быть честной.

— Ты можешь позвонить Алисе. Я предоставила ей выходные за свой счет, но она обещала быть на связи по всем рабочим вопросам, — тут же ввернула Светлана.

— Чем создавать такой гемор себе и остальным, может, ей проще было бы расстаться со своим хахалем? — без лишней обходительности поинтересовалась Марина.

Алиса была дочкой богатых родителей. Молоденькая девочка, недавно закончившая универ. Ей, конечно, помогли найти хорошую работу. Вот только с парнем не повезло — влюбилась в какого-то придурка. Он был фотографом, специализировавшимся на модных показах. Весь такой из себя одухотворенный и утонченный, а на деле — наркоман. Алиса страдала по нему неимоверно. То на работу приходила с красными опухшими глазами и не способна была нормально работать весь день, то могла психануть после очередной смски или телефонного звонка и рыдать в туалете часами. Жалкое зрелище. И глупое, к тому же.

— Мариночка, а ты сама когда-нибудь любила? — очень серьезно спросила Светлана.

Марину передернуло.

— Мне кажется, — процедила она, — это личный вопрос. И к работе он не имеет никакого отношения.

— Личный? — Светлана удивленно тряхнула головой, отчего ее каштановые, аккуратно уложенные волосы упали с плеч на грудь. — Вообще-то этот вопрос был риторическим. Все мы были юными и влюблялись так, что срывало крышу. Алиса — еще ребенок. Поймет она что-то в этой жизни или нет — ее дело, но ломать ее, давя еще и по работе, мне не позволяет… совесть.

Марина смотрела на нее непонимающим взглядом. Успешная, уверенная в себе женщина чуть старше ее самой. Зачем ей возиться с этими малолетками?

А зачем Марине было возиться со всеми героями ее статей, написанных за семь лет карьеры в «Комсомолке»? Зачем нужно было добиваться правды любыми путями, которые она способна была себе пробить?

Марина задумалась об этом. Но ответа найти так и не смогла.

— Светлан, а что, если я обращусь к тебе, а не к Алисе, если у меня возникнет затык по статье? — поинтересовалась она.

— Да, Мариночка. Конечно. Можешь звонить даже в нерабочее время. Только не очень поздно, — согласилась Светлана.

«Мариночка, а ты сама когда-нибудь любила?» — раз за разом звучало в ее голове.

Пеший путь от офиса до дома составлял часа полтора-два — в зависимости от того, как быстро идти. Сегодня она почему-то решила прогуляться.

Погода выдалась неплохой — для питерской осени. Весь день сухо, без дождя. Листья уже опали с деревьев — ноябрь, как-никак, а лужи с вечера затягивались льдистыми корочками, которые с утра проламывали подошвами и каблуками спешащие на работу люди.

Да, наверное, Марина любила. Не в тех отношениях, что у нее были с Александром. Но в том смысле, который вкладывала в это слово Светлана, — любила.

Еще в универе, на первом курсе, она познакомилась с парнем. Красавцем, спортсменом. Любимцем девушек и недостижимой мечтой многих из них. Почему он выбрал из всех тихоню-отличницу Марину, не знала ни она, ни остальные.

Она была счастлива: прогулки под луной, опоздания домой из-за разведенных на ночь мостов, после которых мама устраивала истерики, цветы, плюшевые мишки, оригинальные признания в любви. Первые поцелуи, первый интимный опыт. Первое осознание собственной привлекательности.

Они встречались почти четыре года, но только первый из них был таким радужным. Потом — начался ад.

Сергей (так звали парня) устраивал ей сцены то ревности, то самобичевания. Неоднократно он грозил ей, что покончит с собой, и периодически совершал попытки сделать это на практике.

У Марины появился бесценный опыт переговоров на крышах многоэтажных домов, промывания желудка, перевязывания порезов, сделанных не вдоль, а поперек, на запястьях.

Учеба, которая из-за врожденной любознательности всегда была ей интересна, отошла на второй план. Впрочем, отошла она туда еще раньше, с тех самых пор, как у Марины появился парень, и отношения с ним стали занимать все мысли. Но, если первое время она летала, будто на крыльях, и все на свете давалось ей невероятно легко, то когда начались проблемы с Сергеем, будто камень на шею повесили. Готовиться к семинарам, зачетам, экзаменам, писать курсовые приходилось через силу, с трудом запихивая знания в голову, и без того опухшую от постоянных волнений и попыток найти выход из этого кошмара — такой, при котором Сергей был бы жив и отказался раз и навсегда от своих мыслей о смерти. Пары она не прогуливала — слишком ответственно относилась к учебе, но сидела на них порой вся вымотанная бессонными ночами и бесконечной нервотрепкой. Она могла не есть сутками — просто забывала, пока мама не начинала замечать неладное и не принималась кормить ее насильно.

С одной из сочувствующих одногруппниц она научилась курить — втихую, в универовском женском туалете. И курить именно ментоловые — их запах был не таким характерным, а в сочетании с духами и мятной жвачкой почти не обнаруживался мамой. После какой-нибудь очередной телефонной истерики Сергея Марина втягивала в легкие порцию никотина — и чувствовала, как руки начинают меньше дрожать и как проясняется издерганное, балансирующее на грани срыва сознание.

Она редко попадала на сабантуи однокурсников (позже очень жалела об этом — столь легендарная и всеми так воспеваемая студенческая жизнь практически прошла мимо), ведь Сергей в связи с этим мог придумать себе все, что угодно. Но несколько раз ее угораздило затесаться в веселую компанию — там она первый раз поняла, какое блаженное забвение может приносить алкоголь.