Мелодия

— Убежден, ты совсем меня не знаешь.

— Я знаю только одно, у тебя теплые и нежные руки. Обними меня, пожалуйста.

Клод осторожно привлекает девушку к себе. Тихо гладит по спине и волосам. И ей совершенно не хочется шевелиться. Кажется, от его рук исходит какая-то теплая целительная сила и хочется только одного, чувствовать это подольше.

— Так хорошо сейчас, — шепчет Лиза. — Не отпускай меня никогда. В тебе столько жизни. Кажется, что-то передается и мне.

— Мог бы, отдал бы все.

— Не нужно все. Ты должен жить долго-долго и очень счастливо.

— Долго и счастливо. Только с тобой. Без тебя не хочу.

Лиза приподнимает голову, и Клод видит ее глаза. Такие влажные и снова какие-то отчаянные. Как тогда, у парапета. И губы, как же они близко. Почти соприкасаются с его губами. Почти? Нет, теперь уже их губы сливаются в поцелуе, жарком и погружающем в кружащую темноту.

— Это за то, что остался со мной, — прошептала Лиза, когда обрела способность говорить. — И за те слова, что ты сказал. Но больше никогда, я прошу, никогда не говори так. Пожалуйста. — По ее лицу катятся тихие слезы.

— Ну, прости, прости. Я идиот. Только не плачь, умоляю. Твоих слез я уже не вынесу.

Как же странно она себя ведет. Как непредсказуемо. Это иногда приводит в замешательство. И в то же время притягивает. Отныне, она часть его жизни. И кто знает, может быть, самая важная часть. Но есть вопрос, который его мучает. И который он никак не решается задать.

— Прости, но … — Клод запинается. Как же трудно это произнести. — Ты скажешь мне, что это?

— Смерть, — страшное слово упало между ними, как камень из пращи.

— Она играет со мной, — безжалостно продолжает Лиза. — Приходит, мучает и отпускает. Пока. Забавляется. Напоминает, я в ее власти,— голос, до того звучавший безжизненно, дрогнул.

— Не надо больше.

— Страшно? Тебе страшно? От одного слова страшно, — девушка вдруг отталкивает его. На одной щеке вспыхивает красное пятно. В глазах загорается гнев и боль. — А мне каково знаешь? Жить с этим. Жить, когда тебе сказали, что в любой момент… Сердце остановится. — Она плачет. — Неизбежность. Знаешь, что значит неизбежность? Когда ты НИЧЕГО, слышишь? НИЧЕГО не можешь. И тебе нужно только ждать, когда это произойдет. И некуда бежать, ничего не сделать! НИЧЕГО!

Внезапно Лиза встречает взгляд Клода и видит в нем такую муку, что ее гнев и отчаяние притупляются. Она страдает, но зачем заставляет страдать его, проявившего к ней, едва знакомой девушке, такое участие. Она берет его руки и прячет в них свое лицо.

— Прости, прости меня. Ты-то в чем виноват? Это все проклятая стена неизбежности, о которую без конца бьешься головой. И умираешь от бешенства иногда. Почему я, почему именно я? Хочется, чтобы кто-то еще рядом почувствовал твою боль, страдал так же, как и ты. Даже больше. Это мерзко и низко. Но это сильнее меня. И под удар попадают именно те, кто проявил к тебе участие. Ты ведь не будешь сердиться на меня? — умоляющие глаза устремлены на него. — Я не знаю, что говорю и что делаю. Прости, прости.

— Ну что ты, какое право имею я сердиться или не сердиться. Ты сама сказала, что во мне жизнь … Ну что ты делаешь? Зачем руки целуешь, глупая девочка? Успокойся, прошу. За это я, в самом деле, рассержусь. Иди ко мне. Вот так. И тише, тише, милая, хорошая моя.

Она снова затихает в его руках.

— Я тебя измучила совсем. Вместо того, чтобы видеть сейчас десятый сон, ты возишься здесь с взбалмошной девицей. Давай я хоть сейчас тебя уложу. Еще пару часов можно поспать, — Лиза пытается встать, но Клод удерживает ее.

— Давай договоримся, если сиделка сегодня я, значит, и спать буду укладывать я. Тебя. А сам, на те самые пару часов, устроюсь на втором диване. Шикарная у тебя студия. И не возражай.

— Хоть плед возьми.

— Возьму, не волнуйся. Чему ты улыбаешься?

— Я вспомнила про сестру милосердия. Из тебя получится самая красивая сиделка на свете. Женщины сами станут объявлять себя больными. Отбоя не будет от них.

— Да ладно, отобьюсь, как нибудь.

— Клод, — неожиданно серьезно говорит Лиза, нежно перебирая рукой его волосы, — ты правда самый-самый лучший и самый прекрасный на свете. Ты даже не знаешь, какой ты.

Парень наклоняется к ней и целует. Он смущен и тронут. Но не хочет этого показать.

— Неисправимый обормот и шалопай. Так говорит Мишель, моя мама бабушка. И почти все, кто меня знает.

— Они ничего не знают. Совсем ничего.

— Ну все, спи, моя хорошая. А завтра будет новый день.

Лиза быстро уснула. И Клод направился к месту своего сегодняшнего отдыха. Но, плохо ориентируясь в незнакомой обстановке, налетел на стол. Упала папка, рассыпались какие-то листы. Ругаясь про себя, Клод принялся лихорадочно собирать их обратно в папку, косясь в ту строну, где спала Лиза. Она не проснулась. Облегченно вздохнув, канадец продолжил собирать листы. Рисунки. Клод взглянул на один из них и оторопел. Его портрет, нарисованный легкими, летящими линиями. Сходство было потрясающим. Клод взял в руки другой рисунок. Снова он, только в облике эльфа. Третий, четвертый… Сказочные рисунки, с замками, драконами, цветами. И почти всюду его изображение. Иногда появлялся женский силуэт. Но непременно спиной. Девушку на рисунках окружали вороны или совы. Они держали в своих крючковатых лапах сердце. И все это на фоне кровавого заката. В некоторых сюжетах появлялся он, избавлял ее от ужасных птиц и возвращал ей сердце. Это были грезы, видения той, что спала сейчас в этой комнате. И возможно ей снился сейчас один из этих снов.

Он вторгся в запретное. Случайно. Проник в ее мысли, в ее мечты. Мечты о … нём. Клод почувствовал озноб, пробегающий по спине. Это нужно осмыслить, а пока скорее, скорее собрать все туда, где оно должно быть. Только бы она не узнала. Вроде все собрано. Нет, еще один листок. Здесь написано что-то. Стихи на двух языках. На русском и французском. Признание в любви. Ему.

Клод не помнил, каким образом добрался до дивана и замер там. Его пугала мысль, вот так же нечаянно вторгнуться еще во что-то, связанное с ее внутренним миром. Таким хрупким, ранимым и беззащитным, в котором сплелись воедино ее болезнь и ее любовь. Любовь к нему. Так вот в чем таилась разгадка ее порой странного поведения. Он уже догадывался сам о чем-то подобном. Но отгонял эту мысль. Они ведь едва знакомы. Впрочем, это он едва знаком. А она, похоже, думает о нем слишком давно и слишком часто.

От всех этих открытий теперь его бросило в жар. Что ему со всем этим делать? Сможет ли он стать для нее тем, о ком она мечтает? Не слишком ли хороша она для него? И любит ли он ее? Это глупо. С момента их знакомства еще не прошло и суток. Но иногда ведь одного взгляда достаточно. Наверное, это и есть тот самый случай. Она ему дорога и он больше не представляет своей жизни без нее. Она мечтала о сказке, он сделает для нее эту сказку. Будут замки, цветы, эльфы. Только бы не было Драконов.

========== Осколки надежды ==========

— Мсье изволили все-таки появиться, — Мишель встретил Клода в самом саркастическом настроении. — Я уж думал, ты решил здесь остаться. С девчонкой этой. Все ее глазами искал, пока с людьми общался. Телефон отключил на всю ночь. Хороша фотосессия в постели была?

Клод будто не слышал его. Молча прошел в комнату, забрался в кресло и обхватил колени руками, как делал всегда, когда задумывался или грустил о чем-то. Но это бывало так редко…

— Что-то не то с тобой.

— Мишель, — Клод поднял на него грустные глаза, — порок сердца в тяжелой стадии можно вылечить? Как думаешь?

— Я … не знаю. С ума с тобой сойду. Почему ты вдруг об этом?

— Она такая красивая, Мишель. А с ней рядом … смерть.

— Ты где был, объясни?

— Фотосессия, ты же знаешь. А потом ей стало очень плохо. И я остался с ней. Она одна совсем.

— Ты что, всю ночь у постели больной девушки провел? — Мишель озадаченно смотрел на парня. — Да ты, похоже, влюблен по уши. Только этого мне не хватало. Иметь дело с артистом – это наказание. А иметь дело с влюбленным артистом – катастрофа вселенского масштаба.