Страница 11 из 21
Я слышу сбившееся дыхание Марка. Прячу улыбку. Сейчас я тебя добью, мой милый.
- Но когда мы вместе, мы ничего не замечаем, - продолжаю, как ни в чем не бывало. – Страсть охватывает нас обоих. И вчера соседи даже пообещали вызвать полицию, потому что мы мешаем спать порядочным людям. Я, конечно, заверила их, что мы больше не будем, но … его ласки обжигают, как огонь и боюсь, что….
Пожалуй, достаточно. Какое восхитительное бешенство в его глазах! И он так вцепился в железные прутья решетки, что может их разогнуть. И тогда мне конец. Убьет. Пора прекращать спектакль.
- Марк, очнись, - возмущенно кричу я. – Да что же у тебя с головой? Ты что, действительно мог поверить во все это?
Он смотрит на меня, как разбуженный среди ночи. И постепенно его лицо приобретает относительно нормальный цвет.
- Так это все неправда? – у него пресекается голос. – Ты все это сейчас вот выдумала?
- Нет, ты точно ненормальный. Разумеется, выдумала.
- Но зачем?
- Проучить тебя хотела. Чтобы не смел мне не доверять. Подумать только. Ходит по краю пропасти, а туда же, ревновать удумал. Чудовище.
На губах Марка, наконец, появляется улыбка.
- Ну ты актриса, - восхищенно шепчет он. – А я то дурак! Ну, иди ко мне…
Он берет мои руки и покрывает их страстными поцелуями. Но сквозь решетку это так неудобно. Я зацепляю плечом железный прут и вскрикиваю от боли.
- Прости, прости, - испуганно бормочет мой любимый. – Твоя рука. Я не хотел. – Он прижимается щекой к месту пореза. – Ведь все из-за меня. Ну и как я, по-твоему, могу здесь сохранять ясность рассудка? Когда знаю, что ты там. Что он, со своими ножами … Как он мог уговорить тебя на это? Околдовал? Влюбил в себя, вот единственное объяснение, которое я смог придумать. Я умоляю тебя, брось это все.
- Милый мой, хороший, - я ласкаю его волосы, - я связана контрактом. А нам слишком нужны деньги. Молчи. Я знаю, что ты скажешь. Когда суд?
- Через две недели.
- А мой контракт закончится через неделю. Ты потерпи, не сходи с ума. Тебе и мне есть от чего рехнуться. Однако есть надежда. И мы будем надеяться изо всех сил. И все будет хорошо, ты слышишь меня? Ты выйдешь отсюда, и мы будем вместе.
- Да, вместе, - шепчет он и осторожно притягивает меня к себе. Поцелуй через решетку. Такой горький и такой сладкий.
- Марк, обещай мне, что больше не будет глупостей. Что ты будешь слушать мистера Вайза. И никаких больше подвигов. Только тогда мы сможем быть вместе. А это единственное, что дает мне силы стоять там, на арене. Обещаешь? Ну, скажи же мне. Иначе все напрасно и мне останется лишь снова пойти на мост… Охранник гремит ключами…. Пожалей же меня!
- Я обещаю, моя хорошая, - он обнимает меня на прощание, - моя безмерно храбрая. И моя любимая.
Всю обратную дорогу я слышала эти слова. И голос, тихий, ласкающий, дающий мне силы жить дальше.
========== Суд. ==========
И вот он, день суда. Просто Судный День для нас обоих. Прошу прощения за невольную тавтологию. Одна бы я наверное не справилась со своими и без того уже порядком истрепанными нервами. Но со мной мои цирковые друзья. Я чувствую их поддержку. Нежное участие Кьяры, ставшей моей самой близкой подругой. Сколько же мы переговорили и сколько слез было пролито о наших мужчинах. И молчаливая поддержка Телля и Арчи, как каменная стена, на которую всегда можно опереться. Все они сопровождают меня в суд.
Я знаю, каких мучений стоило Арчи переломить себя и появиться в столь людном месте, где полным полно зевак, репортеров и фотографов. И все же он здесь, рядом со мной. Верный и надежный. Настоящий рыцарь.
С трудом мы протискиваемся сквозь толпу. Интерес к этому делу уже месяц всячески подогревался в прессе. И судебное заседание для многих превращается в захватывающее зрелище. Приятно ведь пощекотать себе нервы, когда в финале будет не бутафорская, а вполне себе реальная смерть на электрическом стуле. Но это касается не тебя, а вон того парня. Как он выглядит? Как держится? Что скажет в последнем слове? Можно интересно провести время. Под крахмальной рубашкой и модным платьем в нас все еще сидит дикий человек. И порой достаточно совсем немного, чтобы он с ревом вырвался наружу.
Мы в зале. Я оглядываюсь и вижу нашего доброго друга Диззи. Однако он слишком далеко и не может подойти. Мы можем поддержать друг друга лишь взглядами. Наверное, с ним пришел и кто-то из музыкантов оркестра. В конце концов, их деньги тоже пошли в дело. Они сделали, что могли. Пусть немного, но разве от этого их вклад стал менее ценным? Мне кажется, нет.
Место обвиняемого пока пусто. Я, не отрываясь, смотрю туда. Как же долго тянется время. Наконец его выводят. Бледный, но спокойный Марк производит приятное впечатление на публику. Держится с достоинством. Наши взгляды скрещиваются, и он улыбается мне. Той своей неповторимой улыбкой, чуть-чуть, уголком губ. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но предательские слезы вот-вот польются из глаз. Моя рука стискивает что-то мягкое. В расстройстве, даже не осознаю, что. Но благодаря этому, слезы удается сдержать.
Суд идет. Идет своим чередом и долго. Обвинительная речь прокурора звучит угрожающе. Ужасное, неслыханное преступление. Убийство одного из самых уважаемых граждан свободной Америки. Преступник заслуживает смертной казни.
От этого выступления меня бросает в дрожь. На что мы надеялись? Кажется, присяжные полностью на стороне обвинения и уже вынесли свой ужасный вердикт. И снова мне под руку попадается что-то мягкое. Я стискиваю его изо всех сил. Становится чуть легче.
- Успокойся, - шепчет мне на ухо по-русски Телль. – Взгляни на Вайза. Он выглядит вполне уверенно. Вот они переговариваются с твоим Марком. И тот тоже не выглядит подавленным. Еще не вечер.
- Твоими бы устами, - отвечаю я так же по-русски, - да мед пить.
- Прорвемся, - Телль улыбается и сжимает мои пальцы.
В это время Марк смотрит в мою сторону и делает жест «Выше нос». Подобное самообладание просто поражает меня. И одновременно в душе поднимается гордость, вот он, мой любимый. Потрясающий. Самый лучший. За таким хоть в огонь, хоть в воду. Хоть под ножи.
Наступает черед защиты. Я слушаю Чарлза, и надежда оживает с новой силой. Он, в самом деле, мастер своего дела. Речь выстроена умело и грамотно. И вот, уже симпатии публики постепенно переходят на сторону обвиняемого.
- Я прошу суд вызвать свидетеля защиты.
Дверь в зал суда отворяется, впуская высокую, стройную даму в черном. Она проходит на место и поднимает вуаль. По залу разносится дружный вздох изумления. Свидетелем защиты предстала ни кто иная, как Лора. После обычных судебных формальностей ей предоставляют слово.
- Я должна назвать имя убийцы моего мужа, - голос женщины звучит тихо, чуть хрипловато. – На скамье подсудимых сейчас невиновный. Он не убийца. Жертва обстоятельств. Имя настоящего убийцы - Крис О`Саливан. Старший клерк финансового концерна моего мужа. И мой … любовник.
После этих слов в зале началось просто невообразимое. Тщетно судья призывал к порядку. Шум стоял страшный. Некоторых, особо активных, приходилось выводить. Репортеры передавали сенсационную новость. Мелькали фотовспышки. Первые полосы вечерних газет полностью были посвящены показаниям Лоры об убийце. Вкратце это выглядело примерно так.
Крис был единственным сыном ирландского эмигранта и красавицы-итальянки. О`Саливан - старший владел небольшой кондитерской лавочкой в одном из районов Нью-Йорка. Сам он больше занимался поставкой товара. За прилавком, как правило, стояла Тереза, его супруга. Клиентами кондитерской были не только девушки-сладкоежки. Мужчины захаживали туда едва ли не в больших количествах. Купить что-нибудь и поболтать с очаровательной Терезой. Она приветливо улыбалась, отвешивала товар, очень мило шутила с клиентами. Но ничего лишнего себе не позволяла. Крис с малолетства помогал матери в лавке и всегда с большим недовольством поглядывал на особо назойливых клиентов. А повзрослев, научился их выпроваживать. Мама всегда была ему благодарна за это. О`Саливаны были на редкость дружной и счастливой семьей. Но счастье, как известно, не бывает долговечным.