Страница 8 из 19
Я чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Вполголоса поговорил с дядей Сашей, ну и, как настоящий курсант, успел поесть. Естественно, господа старшие офицеры сидели не «на сухую», но спиртного мне не предлагали. Затем они поехали в гостиницу, а я пошёл нести службу.
Уже чувствуется приближение весны, а начальник курса развернул бурную лыжную кампанию. Помимо плановых занятий по физподготовке мы теперь каждое воскресенье становимся на лыжи и пробегаем дистанцию 5 или 10 км.
Последний кросс мне даже понравился. Трасса проходила в лесу, стояла солнечная морозная погода. Шёл не торопясь (главное – не быть в числе последних) и любовался покрытыми сверкающим инеем елями. Леса здесь по-своему хороши. Не бескрайняя сибирская тайга, но посмотреть есть на что. Почти полностью вырубленные в петровские времена на постройку кораблей, леса вокруг города стали высаживать ровными рядками.
В армии считают излишним использовать специальные лыжные ботинки, крепления к ним, облегчённые пластиковые лыжи, специальные смазки. Всё просто: привязываешь свои родные сапоги брезентовыми ремнями к двум плохо оструганным узким доскам с заострёнными и слегка загнутыми передними частями, берёшь в руки заострённые металлические палки с ремешками и выходишь на старт.
Для курсанта на лыжном кроссе главное – не результат, а участие
Вчерашний кросс на 10 км, посвящённый празднику, не обошелся для меня без курьёза. Всё шло как обычно, бежал в меру своих скромных сил, когда на шестом или седьмом километре у меня от правой лыжи оторвался фиксирующий ногу брезентовый ремень. Весь оставшийся путь до финиша я проделал, как полулыжник-полупешеход.
Сегодня в пять утра была праздничная учебная тревога.
12 марта 1980 года
Странно, учимся более месяца, а у меня ни одного «хвоста» и ни одной «двойки». Неужели взялся за ум и вторую сессию сдам более успешно?
В группе очередной «дворцовый переворот». Наш командир младший сержант Кувакин чем-то довёл Сотского, и тот его снял с должности. На его место назначили Москалёва. Новоиспечённый полководец уже даёт поводы усомниться в его высоких моральных качествах.
У меня ещё одна катастрофа. Из оправы выпало и разбилось стекло, ходить с одним не очень эстетично и неудобно. Пока мама не вышлет новые стёкла, придётся сидеть на лекциях на первом ряду. Но как быть, например, в карауле?
Ещё «глазастым» в увольнении пытался сходить на новый двухсерийный фильм «Москва слезам не верит». У кассы кинотеатра «Пролетарий» за полтора часа до начала сеанса стояла огромная очередь. Вскоре кассу закрыли, и загорелось табло «На сеанс все билеты проданы».
Пока гражданские и военные пытались штурмом брать окошко администратора, решил пойти перекусить в находящуюся рядом приличную пельменную. А когда вернулся – разочарованный народ уже схлынул. Я тоже хотел развернуться и продолжить развлечения в кафе «Мороженное», но ко мне «прилип» неизвестный молодой человек лет двадцати пяти, который стал просить достать билет ему и его спутнице. Упор он делал на мою форму и сокрушался, что сам такой не имеет. Будучи по природе человеком отзывчивым и тщеславным, я уступил. Собрав всю имеющуюся в организме наглость, приступил к увещеванию устало огрызавшейся администраторши. Здесь было всё: крики, угрозы, мольбы и мгновенно сочинённая жалостливая история о том, что я в увольнении впервые за полгода, и это, возможно, в последний раз. Наконец «крепость» пала, и я получил три вожделенных билета. Фильм действительно стоило посмотреть.
На территории училища строят общежитие, уже вывели стены второго этажа. Надеемся, что к нашему четвёртому курсу его достроят, а может быть, даже и обживут.
28 марта 1980 года
Стёкла получены и вставлены, появились и запасные «глаза».
Перед нами всеми поставлена задача – сдать нормы военно-спортивного комплекса. Одним из его обязательных элементов является лыжная гонка на 10 км. Испугавшись, что в ближайшее время снег сойдёт, наш спортивный майор увеличил интенсивность тренировок до трёх раз в неделю: бегали с пяти до семи утра, а потом завтракали и шли на занятия. Лыжная дрессировка не прошла даром, я стал с «форой» укладываться в норматив.
С хором творятся тёмные дела. На репетиции нас то отпускают, то нет. Идёт борьба начальника курса с политотделом училища. В воскресенье (после лыж) поехали во Дворец им. С.М. Кирова на отчётный концерт городской самодеятельности. На всё про всё Сотсков дал нам три часа, а это означало, что после своего выступления следовало срочно возвращаться в казарму. Мы выступали с проверенными композициями: «Мы – коммунисты», «Малая земля», «Песня о Ленине». Потом остались смотреть концерт, руководитель хора сказал, что ответственность берёт на себя. Опоздав на два часа, мы два часа занимались строевой подготовкой, пока рота смотрела в клубе фильм.
На конкурсе наш хор занял первое место среди академических хоров Воронежа.
Хочется поведать ещё об одной «тайной» стороне моей казарменной жизни. Дело в том, что в подвале нашего пятиэтажного здания казармы располагаются помещения, называемые «нижние каптёрки». Они распределены между пятью курсами нашего факультета, проживающими в этом здании. Да, курсанты четвёртого и пятого курсов, за исключением «женатиков» и некоторых «воронежских» вынуждены проживать в казарме. В одних каптёрках хранится спортивный инвентарь, прежде всего лыжи, в других – хозяйственный инвентарь: носилки, совковые и штыковые лопаты, лопаты для уборки снега, мётлы и пр. Наиболее «продвинутые» курсы имеют «художественные» каптёрки. В них изготавливаются стенды, плакаты, небольшие панно, сувениры и хранятся стройматериалы, краски и т.д.
Так вот, о моих художественных способностях узнали ребята с пятого курса, которые стали иногда обращаться с просьбой что-то нарисовать. Чаще всего, это портреты девушек по фотографиям: цветные или чёрно-белые, маленькие или на больших листах ватмана. Они отпрашивают меня у старшины, предупреждают дежурного по нашей роте, и я на полночи погружаюсь в мир подвальной жизни в их «художественной» каптёрке. Иногда старшекурсники составляют мне компанию, иногда нет. Но всегда меня ждёт наивысший сервис: пачка хороших сигарет, крепкий чай или растворимый кофе в неограниченных количествах, печенье, конфеты и главное – магнитофон с самыми последними зарубежными и отечественными записями типа «Машины времени», «Воскресенья», «Круиза», «Пикника» и пр.
Уже после каникул, в феврале, произошёл забавный случай. У меня был срочный ночной заказ. Я рисовал очередную прелестницу, электрочайник закипал, я дымил кишинёвским «Космосом», магнитофон играл, классические композиции Pink Floyd из «Тёмной стороны Луны». А так как в подвале было прохладно, то на плечи я накинул висевшую у двери шинель. Вдруг, после двенадцатого удара висящих на стене старинных советских «ходиков», дверь в каптёрку отворилась, и на пороге появился полковник – дежурный по училищу. Я посмотрел на него, как на непрошеного гостя, мешающего мне работать, даже не вынув изо рта сигареты, продолжил рисовать. Оценив обстановку (пять курсовок на «моей» шинели, благородное творческое занятие «выпускника», отсутствие на столе водки и пива), полковник, потоптавшись в дверях, ушёл, сказав на прощанье, что можно бы было и поспать немного. Ему и в голову не могло прийти, что перед ним сидел наглый самозванец-первокурсник.
16 апреля 1980 года
Активно прошу родителей минимизировать денежные переводы в мой адрес. На первом курсе их тратить негде, да и некогда. Откладывать бессмысленно, либо украдут (случаи бывали), либо прокутишь деньги в чайной, ведь у меня не получается объедаться в одиночку.
С учебой всё нормально, в основном хорошие оценки, даже «пятёрки».
У нас на курсе появился новичок. Ещё неделю назад он был курсантом 3-го курса Балашовского училища лётчиков и собирался стать лётчиком транспортной авиации, а теперь его перевели к нам на 1-й курс. Говорят, что он имеет 50 суток «губы» и что в училище его держали как протеже главного маршала авиации Кутахова. Пока он держится особняком. У него уже и кличка есть, наши или ещё «балашовские» окрестили его «Боингом» – не знаю. Что-то мне подсказывает – вряд ли эта диковинная птица надолго задержится на наших болотах.