Страница 42 из 52
— Двести сорок орудий калибра сто пятьдесят два миллиметра и выше. Из них шестьдесят — двухсоттрехмиллиметровые гаубицы и двенадцать — двухсотвосьмидесятимиллиметровые мортиры.
— Солидная цифра, — удовлетворенно кивнул Мерецков и, посмотрев на меня, добавил: — Постарайтесь работать так, чтобы побольше творчества и поменьше ошибок. Ну, а теперь идите.
За несколько дней до начала наступления генералы и офицеры управлений и отделов разъехались в войска, чтобы на месте помочь командирам частей и соединений. В оперативном отделе остались только два офицера для ведения текущей работы: сбора донесений и информации.
Пункт управления войсками ударной группировки переместился ближе к войскам — на командно-наблюдательный пункт командующего фронтом.
Я также отправился на передовую.
— Товарищ подполковник, скоро наши в наступление перейдут? — спросил Степан Доронин, водитель нашей штабной автомашины.
— Где?
— Как где? Там, куда едем.
Не знаю.
— Военная тайна? Мы-то, шоферы, все видим. Почти каждый день на передовой бываем. Все леса войсками забиты, как в январе перед прорывом блокады…
— Ну вот, сами и отвечаете на свой вопрос. Только смотрите за разговором не крутните в сторону, — предупредил я: больно уж лихо управлял Степан своим приземистым «виллисом», на полной скорости обгоняя колонну грузовиков.
— Не беспокойтесь. Я ведь безаварийный.
Действительно, шофером он оказался отличнейшим.
До самого конца войны я ездил с ним, и ни разу не было в дороге какой-либо неприятности по его вине. Доронин прибыл к нам из 884-го противотанкового артполка, где за боевые дела был награжден орденом Красной Звезды.
Машина, подпрыгивая на ухабах, приближалась к линии фронта. Послышались знакомые звуки орудийной стрельбы. Едва миновали мы перекресток дорог, как сзади раздались оглушительные взрывы. Дальнобойная немецкая батарея начала бить по перекрестку.
— Проскочили! — с удовлетворением отметил Доронин, знавший все участки дороги, просматривавшиеся противником.
— Вы, Степан, женаты?
— Нет еще. Но невеста есть.
— Где она сейчас?
— В Серпухове, в госпитале работает. Хотите, карточку покажу?
С фотографии глянула на меня очень красивая девушка. Доронин счастливо заулыбался, бережно пряча фото в карман.
— Куда теперь поедем? — спросил он, сбавив газ у развилки дорог.
Мы свернули на просеку, уводившую в глубь леса, к штабу 286-й стрелковой дивизии. Эта дивизия должна была наступать на правом фланге ударной группировки армии.
В 1943 году войска Волховского и Ленинградского фронтов предприняли несколько попыток разгромить мгинско-синявинскую группировку противника и расширить «коридор», связывавший Ленинград с Большой землей.
Враг в этом районе упорно сопротивлялся и готовился к более активным действиям. Несмотря на поражение своих армий у Волги, на Северном Кавказе, в Донбассе и на Дону, немецкое командование, как видно, не оставляло надежды снова сомкнуть кольцо блокады вокруг города Ленина.
Для срыва замыслов противника войска правого крыла Волховского фронта провели две крупные наступательные операции: Карбусельскую — в марте и Мгинскую в июле — августе 1943 года. Кроме того, армии осуществили ряд частных операций: под Смердынью, под Новгородом, в районе Кириши. Мы наносили врагу удар за ударом, не давая ему сосредоточить силы для перехода в новое наступление.
Каждый командарм, каждый командир дивизии старался сбить фашистов с господствующей высоты, «срезать» угрожающий выступ — вражеский «аппендицит» — в своей обороне, захватить плацдарм на берегу, Мы пока не имели больших территориальных успехов, но зато враг нес ощутимый урон в живой силе и технике, а наши позиции становились все лучше и лучше.
К сожалению, о больших и малых операциях Волховского и Ленинградского фронтов, проводившихся в 1942–1943 годах, за исключением прорыва блокады Ленинграда, военные историки пишут очень мало, вероятно, по той причине, что операции не принесли существенных территориальных изменений.
Но в этих операциях закалялась наша армия, накапливался опыт ведения войны в тяжелых условиях, среди лесов и болот, аккумулировалась энергия для решительных ударов по врагу. Шаг за шагом грозной поступью шли наши войска по ступеням, ведущим к победе.
Сколько раз враг пытался перейти в наступление, но наше командование почти всегда наносило упреждающие удары, и планы противника лопались как мыльные пузыри. Такими упреждающими ударами явились, в частности, мартовская и июльско-августовская операции Волховского фронта.
Весь лес, площадью в двести пятьдесят — триста квадратных километров, был заполнен войсками. Артиллерия уже начала выходить по ночам в позиционные районы. Прорыв вражеской обороны был намечен на фронте протяженностью тринадцать километров, от Воронова до Лодвы, до правого фланга 54-й армии. К западу в пятидесяти километрах Ленинград. В четырех километрах севернее пролегала Кировская железная дорога. Там же — знакомое Тортолово.
286-й стрелковой дивизии предстояло наступать на правом фланге, в районе Воронова, где враг имел мощные опорные пункты. Штаб артиллерии дивизии разместился под деревьями среди сугробов. Одна землянка, две палатки и будка, смонтированная на автомашине, — вот и все жилые сооружения. Чуть в стороне виднелись палатки, землянки и наспех сделанные шалаши штаба дивизии.
В будке, куда я едва протиснулся, находился начальник штаба артиллерии полковник Н. А. Герке со своим помощником. Они обсуждали детали плана артиллерийского наступления. На узком столе лежали карты, схемы огня и различные ведомости. Полковник познакомил меня с этими документами.
Дивизия усиливалась десятью артиллерийскими и минометными полками. Кроме того, ее поддерживали два тяжелых пушечных артполка из армейской группы дальнего действия, полк большой мощности (203-миллиметровые гаубицы), дивизион особой мощности (280-миллиметровые мортиры) и бригада реактивных установок М-30 из армейской группы разрушения. В полосе наступления только одной этой дивизии должны были вести огонь 420 орудий и минометов, из них три четверти составляли орудия калибра от 120 до 280 миллиметров. А всего в прорыве обороны в пяти дивизиях первого эшелона армии участвовало около 1600 орудий и минометов, не считая четырех полков и трех бригад реактивной артиллерии.
Я тщательно рассмотрел схему огня по периодам артиллерийского наступления. На шести листах восковки, наложенных друг на друга и совмещенных с картой, были нанесены разными цветами все участки подавления. Сразу видно, кто и когда поражает ту или иную цель. Все спланировано со знанием дела, все рассчитано. Меня беспокоило только одно: слишком много ненаблюдаемых целей. Чтобы уничтожить их, огонь придется вести по площади.
В будку забрался полковник Всеволод Константинович Лаптев, Герой Советского Союза. Я был лично знаком с ним, слышал о нем много хороших отзывов.
— Привет богам войны! — сказал он и поздоровался с нами. Распахнул полушубок, снял меховую шапку, вытер с худощавого лица растаявшие снежинки, присел к столу.
— Вот вам командир гаубичной бригады, — сказал полковник Герке. — Его цели — огневые средства и живая сила в опорных пунктах противника. Четыре полка у него, сила большая!
— Противника тоже много. Придется в две очереди подавлять…
Склонившись над столом, мы начали уточнять детали плана.
Разведка сил и средств противника, скрытый вывод артиллерии на огневые позиции, оборудование и маскировка боевых порядков, топографическая привязка, засечка целей, пристрелка и определение установок для стрельбы на поражение, планирование огня артиллерии по конкретным целям и по каждому периоду наступления, постановка задач на местности, организация стрельбы прямой наводкой — этими и многими другими вопросами, в том числе организацией взаимодействия артиллерии с пехотой и танками, занимались мы в дни, предшествовавшие началу наступления. В этот период для штабных офицеров бывает особенно много работы.