Страница 16 из 66
И ушел. Их он, может, обманул, но я видела, что его плечи содрогнулись, словно его самого ранили. Ему больнее всего. Но он отвечает за отряд. Я видела, как мое тело привели в порядок – расчесали и украсили волосы, поправили одежду, уложили на еловые ветки. В ногах лежала груда орочьих мечей, у бока – верный арбалет. Рядом тоскливо и безнадежно выла Грр. Она выглядела потерявшейся собакой – тыкала меня в щеку носом, лизала в уши, не понимая, почему хозяйка не откроет глаза и не поиграет с ней. Я заглянула в свое лицо. Оно было идеально белое, волосы красным ореолом раскинулись вокруг головы, словно специально для контраста. Я, оказывается, красивая, когда мертвая.
Вдруг меня что-то позвало и поманило к небу. Я отвернулась от земли и спокойно пошла по воздуху. На душу снизошло умиротворение. Теперь меня ждет лишь покой. Вдруг по глазам резануло светом, а когда я проморгалась, то поняла, что стою посреди какого-то гигантского зала, напоминающего вокзал. Здесь было пусто, тихо и одиноко. Я присела на ближайший стул. Вдруг в другом конце зала, прямо из стены вышел мужик. Но когда он подошел поближе, я заменила слово «мужик», на слово «джентльмен». Оно описывало его максимально точно. Мужчина был высок, имел острый длинный нос, залысины, был одет в сюртук из отличного коричного сукна в клеточку. В руке он нес шляпу. Джентльмен опустился на стул напротив меня, приветливо кивнул и молча достал из кармана короткую прямую трубку. Тщательно, словно священнодействуя, набил ее табаком и закурил. Дым поднимался к потолку красивыми колечками.
- Здравствуй, дитя, – вежливо сказал джентльмен. Я кивнула:
- Здравствуйте. А вы кто?
- Некоторые называют меня создателем мира, в котором ты умерла. Но ты можешь звать просто дядя Джон.
Я нахмурилась:
- И что теперь? Я умерла, ведь так? Что мне теперь делать?
- Для начала предлагаю выпить чаю, – мужчина махнул рукой и из воздуха материализовался столик. На нем стояли две чашки, уже наполненные чаем и блюдо с пирожными. Я аккуратно взяла чашку, пригубила. Мой собеседник – тоже.
- Я пью с сахаром. Можно? – спросила я, глядя на него поверх чашки. Тот усмехнулся и моргнул. На столике появилась сахарница. Я насыпала привычные три ложечки, тщательно размешала. Он со смешенным чувством смотрел на меня. Я вежливо допила чай, съела два нежнейших, тающих во рту пирожных и опустила чашку. Демиург уже давно отставил свою. Столик исчез, и дядя Джон сложил руки на коленях.
- У тебя есть вопросы, дитя?
- Где мы?
- В переходнике. Сюда попадают сначала души погибших в моем мире. Они проходят сквозь вон те двери, – он указал на гигантские двери в углу.
- А потом?
- Их распределяет согласно прожитой жизни и характеру.
- И вы с каждым чай пьете?
- Нет, что ты, – замахал руками дядя Джон, – я создал переходник, настроил его работу и теперь все делается само. Но ты. Ты – разговор особый. Ты мне интересна. Из моего родного мира, оказалась в созданном мною, погибла так патетически, и потом – тебя выбрало Кольцо... Я придумал это Кольцо, но оно обрело свою индивидуальность и стало жить независимо от меня. Поэтому тебе я сам хочу предложить выбор. Особый. Еще вопросы?
- Я прочла столько фанфиков… Ваш мир словно зациклен – все повторяется – Совет, Мория, гибель Гендальфа, Лориен, смерть Боромира… Потом победа «добра» над «злом»… И снова все сначала…
- Дитя мое, я не математик, но даже я знаю о том, что такое лента Мебиуса. Таков мой мир. Что бы он мог развиваться, лента должна быть разрезана. Может быть, ты в этом поможешь. Еще будешь спрашивать?
- Почему Ваш мир такой странный? Смотришь на него с экрана – видишь одно, оказываешься – там все совсем другое… Как мне освободить Саурона? Я же не демиург!
- Я демиург, и как раз, поэтому не могу сделать то, о чем ты сказала. Но ты человек. Что бы отпустить Саурона… Я могу сказать только одно – тебе достаточно выслушать его и понять, в чем его настоящая цель.
- Но ведь всем известно, его цель – власть над Средиземьем!
- Ах, моя дорогая, уж тебе ли не знать – то, что всем известно, другое название лжи.
- Мне вот сказали, что эльфов нужно отпустить. А как это сделать?
- А эльфы – просто духи. Духи могут пересечь воду только в одном случае – если кораблем правит живой, а с берега с ними прощаются. Вести их должна Сила Саурона. Эльфов нужно пожалеть. Они притворяются живыми, но они не ощущают ничего.
- Но чем больше мы погружались в утехи, тем яснее понимали, что вино не горячит нас, от еды привкус тлена во рту, и всем блудницам мира не унять огонь, терзающий нас, – усмехнулась я, нагло пародируя Барбоссу, – Зачем вы говорите это? Я же уже умерла.
- Я тебе скажу кое-что еще, – словно не услышав моего вопроса, продолжил Демиург, – у вас в лагере есть предатель.
- Боромир? Я знаю. Хотя… Стоп! Он не может быть предателем, потому что настоящее кольцо у меня, а у Фродо лишь дубликат. Значит, он не мог его возжелать… Тогда кто?
- Узнаешь… Со временем, – загадочно усмехнулся дядя Джон, – У тебя есть еще вопросы?
- Да, – и снова Оптимизм спросил не то, что собирался спросить Разум, – Арагорн? Он полюбит меня?
- Может быть, полюбит, может быть, отвергнет. Не знаю. Я Демиург, а не сваха. Как он будет к тебе относиться, будет зависеть от тебя.
- Впрочем, теперь я мертва и это не играет никакой роли.
- Иди вон туда, – мужчина показал глазами в правый угол зала. Я встала и пошла туда. Дядя Джон следовал за мной. На полу было четыре прозрачные плитки. Я наклонилась и заглянула в первую.
- Это же моя комната! – удивленно воскликнула я. Демиург кивнул. Изображение потускнело, и появились мои родители. Они плакали. На стене висела моя фотография, перевязанная черной ленточкой.
- Так… Это правда? Я умерла? – вопрос остался без ответа. Изображение опять сменилось – теперь я увидела трех своих лучших подруг. Они сидели на лавочке. Опухшие и красные глаза показывали, как много они плакали. Потом картинка снова сменилась – теперь там была моя компания малышей. Они тоже не веселились и не мельтешили, как обычно, а тихо расположились в игровом домике. В нем я всегда рассказывала им сказки.
- Ты можешь вернуться туда, – тихо сказал Демиург, – но платой будет то, что ты забудешь все, что видела за последние несколько недель. И твоя душа будет так привязана к Земле, что ты больше не захочешь написать ни одной книги. А может, как раз из-за этой привязанности тебя будет съедать непонятная тоска, и ты станешь знаменитой писательницей. А может, из-за этой тоски ты сойдешь с ума. Я не знаю.
Вид в окошке сменился. Я увидела себя, склонившуюся над клавиатурой и покручивающую в пальцах кольцо всевластия. «Какая я была лохматая!» – мелькнула глупая мысль.
- Момент перелома. Вернешься сюда – замкнешь время.
Я, не отвечая, перебралась к другому окошку. Там было девственно чисто и бело.
- А это что?
- Я могу даровать тебе возможность создать новый мир.
- А плата?
- Забудешь себя и свою личность. Ты сольешься с этим миром, станешь его Демиургом и душой. Как я.
Я перешла дальше. Там клубился туман.
- Распределитель. Если ты чувствуешь, что твоя душа устала, и ты хочешь отдыха, ты отправишься, грубо говоря, в Чистилище.
Я уже знала, что увижу в последней плитке. Братство. Погребальный костер был готов.
- А плата?
- Ты запомнишь все, что здесь увидела. И всю жизнь будешь мучиться, думая правильный ли ты выбор совершила. А может, не будешь. Не знаю. Я Демиург, а не провидец. Но зато ты точно сможешь сделать истинно полезное дело для этого мира.
- Но ведь в вашем мире так просто не воскресают, – пробормотала я, поднимая глаза на Демиурга, – я не хочу быть второй Арвен – красивенькая маска и гнилое тельце. Если мне придется жить, как они, я выберу забвение.
- Глупая, – фыркнул дядя Джон, – они вырывают насильно души умерших эльфов и запихивают в тела, которые уже не хотят жить. Ты же обладаешь могучей жаждой жизни, да и я сам тебя отпущу... Даже напутственного пинка дам, что бы лучше летела. И ты сольешься с телом так, как была – на Земле или в Средиземье.