Могила короля

— Это честь для вас, девы!

— Да, хозяин. — Кротко отозвалась Лисси.

— Сколько? — Поинтересовалась я.

— Что «сколько»? — Отвлекся от своей трубки Саруман.

Я приняла позу Идеальной Школьницы — пятки вместе, носки врозь, руки под передничек, глазки в пол и принялась цитировать свой учебник «О законах королевства Гондор и правах всех разумных».

— Согласно законам Королевства всякий должен трудиться в поте лица, добывая хлеб свой, но также всякий труд должен быть оплачен.

Саруман кивнул с довольным видом.

— Потому сколько нам заплатят за работу?

— Вы обе получаете жалование. — отозвался старый жадина.

— За работу в этом доме. — не менее жадно ответила я. — А музей — это не тут. И за работу ночью нужно больше заплатить.

— Вот, учись, Лисси! — Нравоучительно обратился к старшей служанке хозяин. — Кто не торгуется, тот остается без денег.

— Да, хозяин. — Пробормотала Лисси. По-моему, она была в шоке от моей дерзости.

Тот хмыкнул и повернулся ко мне.

— Двойное жалование за всё это время и дополнительный выходной в конце недели.

Я угукнула и поклонилась. Потом спохватилась и уточнила:

— Каждому!

Теперь угукнул Саруман. Впрочем, вид у него был довольный — его всё это развлекает.

Вот так и вышло, что вечером вместо того, чтобы умыться и дать отдых натоптанным ногам, мы с ведрами, мётлами, масляными фонарями и моей верной шваброй поплелись по каким-то коридорчикам, переходам, и через потайной ход вывалились в центральный зал Большого Королевского Музея.

Ух ты! Здесь было на что посмотреть. Я даже захотела придти сюда днем на экскурсию. Послушать пафосный рассказ о Великих королях, что правили вон с того высокого трона и их Наместниках, которые трон никогда не занимали, а довольствовались креслом. Кресло, кстати, даже на вид казалось намного удобнее.

Но сейчас не было ни сил, ни времени любоваться старинными гобеленами, скульптурами, доспехами. Пока Лисси с помощью метелки, сделанной из хвоста безвременно почившего петуха, смахивала пыль со всех этих экспонатов, я сбрызгивала водой каменный пол и сметала мусор. Вот и стоило попадать в сказочный мир, чтобы снова, как на дежурстве в классе, собирать фантики, которые сама не разбрасывала.

Хорошо хоть, что музей только называется Большим. А на самом деле один зал, примерно как спортивный у нас в школе, да опоясан галереей на уровне второго этажа. Да две лестницы, ведущие на ту галерею. Витраж над северной лестницей изображал Праздник середины зимы, над южной — День сбора урожая. Мдя, до полуночи не управимся.

В центре зала был стол, судя по размерам и форме, спроектированный лично королем Артуром. Или как тут звали местного Великого и Благородного Короля? Ах да, Арагорн. Как же. Нежная любовь моей маменьки. Я энергично выругалась на всеобщем, а потом по-русски, чтобы разогнать мерзкое чувство беспомощности, которую чувствовала при мысли о маменьке. И о своем чёртовом, бесполезном, безнадежном попаданстве. О проклятом пауке Сарумане, который выпьет все соки из меня, из Лисси, из всего этого Эру забытого мира, если его не остановить. Где тут герои для борьбы с Тёмным Властелином? Занимайте очередь.

Мерная работа шваброй в сумерках Большого зала сродни медитации — завидуй мне, Шаолинь вместе с пандой По. Понимание приходит с омерзительной ясностью — в этом мире умирает магия, а вместе с магией умирает весь мир. Арде нужны волшебники, эльфы, хоббиты, магические кольца — и те, кто будут верить, жертвовать и удивляться. Просвещение и Прогресс убивают веру в бескорыстное чудо — и вместе с ним леса, воды рек, и тех, кому не суждено родиться. Поэтому в самом большом городе самого могущественного государства этого мира так мало детей. И не будет, пока последняя в этом мире эльфийская принцесса смахивает пыль со старинных шкафов, старательно пряча уши под нелепым чепцом, уставшая от страха смерти. Такие, как она должны говорить с лесом и со всем миром, чтобы мир отвечал всем живущим в нём.

Я выпрямилась, опираясь на рукоять швабры. Так вот, стол. На нём из минералов, найденных в Белых горах и Мглистых горах, из руд, выкопанных на Железистом кряже, самоцветов, добытых в самом сердце Одинокой горы, была сделана Карта Гондора и всех сопредельных земель. Да, гномы умеют создавать чудеса, а не только выжимать выгоду. На этой карте я нашла Вековечный лес. Правда, сейчас он был переименован в Проклятый.

Идти на север? Да если я туда пойду, то доберусь только к будущему году. Если меня волки не съедят на просторах Сирых равнин. Этими мыслями я поделилась с Лисси. Она тотчас меня заверила, что волков в этих краях не видели уже лет сто, по рассказам старожилов, а вот железная дорога до Норгорда была дотянута ещё в прошлом году.

Ага, осталось раздобыть денег, документы, одежду и можно отправляться в путь. Мучительно размышляя, где бы украсть что-нибудь ненужное, чтобы потом продать это ненужное, я возила шваброй по полу, неотвратимо продвигаясь к северной лестнице на галерею. И не надо мне говорить, что воровство — это аморально и незаконно. Я бы сейчас и убила кого-нибудь. Лучше всего хозяина Сарумана. Быстро и безболезненно. Пока этот мир не убил Лисси и меня.

Добравшись до верха лестницы, я позабыла свои кровожадные замыслы. Потому, что под витражом увидела часы. Нет, Часы. Песочные. Светлый песок за опаловым стеклом казался Песком Времени. Я потянулась к этому чуду, не обращая внимания на отчаянный писк Лисси и табличку «Мебель в музее руками не трогать!». Провела рукой по темному дереву основания, бронзовой чеканке корпуса и поворотного устройства. «Ими лет двести не пользовались» — мелькнула мысль. Мне почему-то стало жаль, что такая потрясающая вещь стоит без дела, захотелось увидеть, как пересыпается песок через узкую горловину, скрепленную серебряным кольцом. И потянула рычаг.

Сосуд повернулся с тихим звоном, песок засветился. Бледные радужные блики побежали по полу и стенам. Я рефлекторно спрятала руки за спину, потом дернулась вернуть всё как было. Звон стал громче, перешел в дребезжание. Кольцо на горловине переломилось, половинки сосуда разъехались в стороны и меня по щиколотку засыпало теплым светящимся песком. На песок с шелестом упал дивной красоты кулон в виде листика с жемчужной капелькой.

Прежде, чем я успела отмереть и хотя бы сказать «упс», от кулона потянулась вверх светлая дымка и приобрела очертания человеческой фигуры. Призрак живенько завертел головой, словно пытаясь понять, куда это его занесло, и обратился к нам приятным низким голосом:

— Доброго вечера вам, милые девы! Прошу вас, не пугайтесь, я не причиню вам вреда. Скажите, какой нынче год?

— Четыреста двадцатый год эпохи Прогресса и Просвещения, Лорд. — отозвалась Лисси. А я мысленно с ней согласилась. Вот хоть и призрак, но сразу видно, что лорд.

Тот всмотрелся в её лицо и спросил ещё мягче:

— Позволите узнать Ваше имя, прекрасная дева?

— Элисабель, с Вашего позволения, Лорд.

И пока я тихо радовалась, что мы с Лисси совсем-совсем тёзки, эти двое завели вполне светскую беседу. Лисси вкратце пересказывала важнейшие события последних четырех веков, призрак задавал наводящие вопросы. Моим именем никто интересоваться не торопился. Я размышляла как теперь пересыпать в бутылку с узким горлышком полдюжины ведер песка и скрепить две бутыли узким серебряным колечком. Потому что я со своей здешней зарплаты за этот раритетище до смерти не расплачусь. А может не стоит и пробовать замести всё под коврик, а сразу в бега податься? Маршрут выяснили. Тогда надо хватать всё ценное, что смогу унести. Вот, например, кулончик симпатичный. Подцепила пальцем длинную тонкую цепочку, намотала на запястье, и побрела по галерее, оглядывая экспонаты взглядом начинающего жулика. Краем глаза заметила движение в дальнем углу галереи и присела в густой тени за статуей в старинных доспехах. Затаилась.

— Так-так-так! — появившийся из очередной потайной двери Саруман явно забавлялся. — О чем же думали неразумные девы, когда осмелились прикоснуться к столь ценной вещи? Да ещё и сломали! Потревожили дух Его Величества, что покоился в Песке Времени более четырех веков.