Формари

Трое суток я, разумеется, не валялась. Встала, правда, только к обеду, но героически впихнула его в себя и поплелась в лазарет. Адан, увидев бледно-зелёную помощницу, хотел отправить меня обратно, но я хлебнула по флакону того и этого и заявила, что в относительном порядке. Ну, разве что задерживаться сегодня не стану. Скорее всего.

Аптекарь нахмурился, с сомнением глядя на меня, но настаивать не стал, потому что утром, оказывается, заходил старший целитель и потребовал столько обезболивающего, сколько это возможно — вы как в воду смотрели, сударыня, с этим кровавым лотосом. Оказывается, по Штормовому берегу бродят невесть откуда выползшие порождения Тьмы, и несколько человек подцепили скверну. Милосерднее было бы их убить прямо на месте, но они доставлены сюда… Я покачала головой. В Хасмал меня перевели незадолго до того, как начался Мор, но кое-что о скверне, порождениях Тьмы и судьбе заражённых я, конечно, знала. Действительно милосерднее было убить несчастных сразу, но раз уж они здесь, нужно искать способы если не помочь им, так хотя бы облегчить их мучения.

Я взялась готовить из вчерашней вытяжки то самое средство, которое позволило бы хоть ногу раненому отпилить безболезненно, однако толком поработать мне не удалось: спустя час с небольшим прибежал очередной вестовой и передал приказ коммандера Каллена срочно прибыть к нему.

— Блядь! — тоскливо сказала я. — Это из-за Коула, да?

— Не могу знать, ваша милость, — ответил вестовой, щуплый парнишка, которому форма была безнадёжна велика, но который держался со снисходительной важностью настоящего солдата, вынужденного общаться с какими-то обывателями. — Велено сопроводить вас к господину командующему.

— Надо было всё-таки прибить эту тварь, — проворчала я, стаскивая жёсткий, почти негнущийся фартук и распутывая узел низко, по самые брови, повязанной косынки. — Чтобы хоть за дело наказали.

Вестовой промолчал, только выразительно посопел, а мастер Адан разволновался и собрался идти вместе со мной, чтобы в случае чего отвоевать новую помощницу, готовую чуть ли не ночевать в лаборатории.

— Лучше не надо, — взмолилась я. — Вот если не приду обратно, тогда вызволяйте, а так… Только разозлите сэра Каллена тем, что вмешиваетесь в его дела.

В общем, я умылась, наскоро причесалась и двинулась следом за вестовым, прикидывая, как лучше себя вести. Про Каллена Резерфорда я, в общем, слышала больше хорошего, чем плохого, и даже любители рассказывать гадости об известных людях вынуждены были признать, что сэр Каллен — человек справедливый и не склонный к поспешным решениям. Это несколько обнадёживало. Как и то, что мерзкая тварь из Тени особенно не пострадала. Подумаешь, подморозили слегка…

Ну… выглядел командующий войсками Инквизиции едва ли не хуже, чем я сама. Он был безукоризненно одет, умыт и безупречно выбрит, но именно поэтому отлично были видны мелкие капельки пота на лбу и над верхней губой, а взгляд был таким больным, словно коммандера сжирала жестокая лихорадка. Он какое-то время смотрел на меня, точно пытался сообразить, кто я такая и что здесь делаю.

— Храмовники не бывают бывшими, да, сэр Каллен? — вздохнула я. — Вы уверены, что вам не стоит всё-таки принять лириум? Иначе, боюсь, вы не в состоянии будете выполнять свою работу. Поверьте, я знаю, о чём говорю. На храмовников, оставшихся без лириума, я насмотрелась в Хасмале.

Он медленно покачал головой и, сделав над собой нечеловеческое усилие, проговорил:

— Присаживайтесь, госпожа Стентон. — Он чему-то усмехнулся при этих словах. — Как раз о лириуме я и хотел с вами поговорить.

— А, — с облегчением отозвалась я, садясь бочком к столу, заваленному картами и бумагами. — Я была уверена, что это из-за Коула.

— А что с Коулом? — без всякого интереса спросил сэр Каллен. Собственно, ему наверняка хотелось только одного — лечь, с головой завернуться в одеяло, никого не видеть, ничего не слышать и вообще тихо умереть. Ну да, размечтался! А работать кто будет?

— Я не разобравшись, приложила его Ледяной Хваткой, и его счастье, что у меня не было под рукой хорошей кочерги. — Про сэра Мартина, пока не спросили прямо, я решила помалкивать.

— Да? — равнодушно переспросил сэр Каллен. — Значит, в следующий раз подумает, прежде чем вылезать прямо из стены. Храмовники из хасмалского Круга говорят, будто вы готовили для них какое-то снадобье, которое помогало переносить перерывы в приёме лириума.

— Вы не верите им и спрашиваете меня, магессу?

— А нормально разговаривать, не демонстрируя ядовитые зубки, вы не умеете?

— А для меня это и есть норма, — я пожала плечами. — Думаете, за что меня прозвали Виверной? Что вы хотите знать, сэр Каллен? Безопасно ли это средство? Нет, оно содержит лириум, хоть и немного, и лекарственные травы, которые совсем не безобидны, если принимать их бесконтрольно и бездумно. Что зависимость может возникнуть от обыкновенного эльфийского корня, вы знаете? А между прочим, так оно и есть. А ещё у меня не было возможности ни изучить толком действие своего варева, ни даже подобрать оптимальный состав. Единственное, в чём я уверена, что вред от лириума будет в двадцать раз меньшим — соответственно количеству, а успокаивающие компоненты не позволят храмовнику, который не в себе от невозможности принять обычную дозу, вытащить меч из ножен и зарубить первого, кто попадётся ему навстречу.

Он долго молчал, я даже не была уверена, что он услышал и воспринял всё то, о чём я тут распиналась.

— Почему вас перевели в Хасмал из Джайнена? — спросил он вдруг. — Сэр Брайсен говорил о каких-то туманных слухах про магию крови, но формари и магия крови — это даже не смешно. Вы вообще без всякой магии способны такого натворить, что любой тевинтерский магистр от зависти удавится, не так ли? Если бы вы приняли Кун, вас бы на руках носили, наверное, — как-то невпопад сказал он. — Все эти кунарийские штучки вроде камека или гаатлока — как раз по вашей части.

— Если бы я приняла Кун, мне бы зашили рот, — усмехнулась я. — Для кунари я прежде всего саирабаз, я думаю, и только потом уже ашкаари. Но мне нравится их отношение к любви и дружбе: духовная близость — вот настоящая любовь, а секс — это просто секс.

— Вы так много знаете о кунари?

— Тевинтер воюет с ними не первый век, а мне за десять лет в Хасмале контрабандисты из Соласа натаскали целую библиотеку.

— Из Соласа? А… вы про город. Я как-то привык, что Солас — это эльфийский маг. Так что с вашим переводом? — Ага, значит, это ты просто отвлекал меня своими байками о кунари, а потом р-раз — и вернулся всё к той же теме?

— Любовная связь, — неохотно сказала я, понимая, что при желании раскопать всю эту историю не так уж трудно, потому что даже после нападения Драконьего культа осталось достаточно много людей, которые помнили и меня, и Эрика. — И не покровительство храмовника в обмен на сексуальные услуги со стороны мага, а настоящая привязанность, которая, как сами знаете, может помешать храмовнику выполнить свой долг.

— Знаю, — хмуро сказал сэр Каллен, и по бледному лицу прошла короткая судорога. Очевидно, сплетни о его безответной любви к Героине Ферелдена были не просто сплетнями. А возможно, и любовь была не такой уж безответной. Не потому ли девушка и ушла с Серым Стражем из Цитадели Кинлоха, что хотела оборвать связь, которая ни к чему хорошему бы не привела? — Значит, вас отослали подальше от храмовника, который мог ради вас забыть свой долг? А при чём тут магия крови?

— Очевидно, с её помощью я пыталась воздействовать на разум сэра Эрика, — с серьёзным видом предположила я. — Руки у любого формари всегда в порезах и ожогах, обвинить нас несложно. Спасибо рыцарю-командору, отбил меня у святых матерей и отправил так далеко от Ферелдена, как это только возможно.

— Рыцарь-командор, заступающийся за мага в споре с матерью Церкви, — задумчиво проговорил сэр Каллен. — А вы не тогда ещё начали свои эксперименты с зельем вроде вчерашнего, сударыня?