Страница 82 из 108
Девица-магистр присела в книксене, который живо напомнил Катрионе о Ренате Винтерхорст, оттягивающей штанины за неимением подола, хотя госпожа Серпент одета была вполне прилично, никаких штанов. Смотрела она при этом доброжелательно, разве что раздражала этакой рассеянной снисходительностью; не было в ней Ренатиного ехидства, но Катрионе почему-то казалось, что это просто повода для него ещё не подавали.
— Я много слышала о вас, сира, — сказала Серпент с таким выражением, что Катрионе нестерпимо захотелось заявить: «Враньё! Всё враньё, что вам наговорили!» — Простите, что отвлекаю от дел. Это ненадолго, честное слово. Если вы дадите мне провожатого к моему жениху, я ни минуты лишней не стану обременять вас своим присутствием. Могу я попросить послать со мной какого-нибудь мальчика, чтобы показал мне дорогу? О, прошу прощения, чуть не забыла! Надеюсь небольшой подарок к грядущему Солнцевороту вас не оскорбит?
Плащ Илона Серпент носила какой-то чудной, словно бы поверх нижнего, длинного, был на ней накинут ещё один, прикрывающий руки почти до самых запястий. Удобно вообще-то, подумав, признала про себя Катриона: чтобы что-то взять или тот же капюшон накинуть-откинуть, не надо распахивать полы, открывая морозному ветру грудь и живот. Попробовать самой что-то такое сшить? Вон как удобно Серпент держит в руках нарядную, почти игрушечную корзиночку, в которой что-то сверкает и переливается даже в ненастный день.
— Это набор ликёров работы моего отца, — пояснила незваная гостья, передавая Катрионе корзинку с полудюжиной красивых гранёных бутылочек, в которых лениво колыхались разноцветные тягучие жидкости. — Я слышала, в ваших краях часто готовят грог, чтобы согреться. Попробуйте добавлять в него по ложечке.
Катриона кивнула и передала подарок Аларике. Той явно хотелось достать какую-нибудь бутылочку из корзинки, полюбоваться мелкими радугами на гранях, вытащить пробку и хотя бы понюхать, если не попробовать содержимое, но она, разумеется, такого себе не позволила. Работу помощница тоже оставила, как и Катриона, выйдя вслед за сеньорой во двор. И Клементина не спешила увести свою подопечную в дом — стояла чуть в сторонке, изредка бросая из-под ресниц влюблённые взгляды на сира Генриха. Тот их то ли правда не замечал, то ли делал вид, чтобы не подавать девчонке напрасных надежд… Нет, решила Катриона, притворяться в его семье никто не умеет, даже баронесса. Он и в самом деле не догадывается ни о чём. А если ему пытаются об этом сказать, наверняка отмахивается с досадой: да вот ещё глупости!
Но добралась-то слегка продрогшая компания благополучно, а вот к обеду безнадёжно опоздала. Да ещё никто и не ждал к обеду ни маршала с консортом, ни кого-то из семьи барона — пришлось накрывать стол заново, собирая по кладовкам и ледникам того и сего понемногу и спешно разогревая это на плите. Меллер на своей горелке опять сварил глинтвейн с той самой «Кровью виверны», что так понравилась Аларике и разочаровала сира Эммета, и Мадлену заставил выпить немножко. Девчонка вовсе не выглядела замёрзшей; наверное, просидела всю дорогу на коленях у дядюшки, укрытая его плащом поверх своей шубки, но Катриона не стала возражать: вреда от глотка вина, пусть и крепкого, не случится. Зато Мадлена точно не разболеется.
Катриона обедать второй раз подряд не собиралась, конечно, но ради баронского сына решила посидеть за столом, просто посидеть. Аларика тоже села рядом с мужем, налила себе чашку чая и взяла под него брусочек россовской пастилы (та уже кончалась, кстати, как с неудовольствием убедилась Катриона, проверяя в очередной раз припасы — а ведь казалось, что яблокам конца не будет). Место же гувернантки, понятно, было возле воспитанницы, так что и сира Клементина вернулась за стол, чтобы шепотком делать замечания Мадлене и мелкими глоточками цедить горячий чай, просто чай, без всего. Катриона посмотрела на помощницу, деликатно отламывающую от пастилы мелкие кусочки, и попросила консорта — ему было ближе — положить каких-нибудь сладостей и сире Клементине. Потому что её просто озноб пробирал, когда она представляла себе эту горькую пахучую гадость без единой крошки сахара — как только люди её пьют?
— А вы хорошо знаете эту госпожу Серпент? — спросил меж тем сир Генрих у Меллера.
— Знаком я с нею не слишком близко, — чуть помедлив, отозвался тот, — но семья у них весьма известная. Иероним Серпент, её дед — личный алхимик графа Озёрного, грандмастер Гильдии алхимиков и целителей, его супруга Мария — урождённая Рисанаторе*… не слышали вы о них? Вот же вступили в брак два знатока, — он кривовато усмехнулся, — противоядий. Илона, сколько я знаю, ни ядами, ни противоядиями не увлекается, но ссориться с нею я бы не рискнул. Влияния деда с бабкой хватило бы, чтобы вытрясти из Совета первую ступень для любимой внучки, будь она хоть полной бездарью. Однако женщина, которой даже двадцати пяти ещё нет — и при этом магистр второй ступени. Что-то же это да значит?
— Я смотрю, ваш кондитер — отважный человек, если не боится брать в жёны такую особу, — хмыкнул сир Генрих, но вид у него был какой-то мечтательный и азартный разом.
— Рената Винтерхорст говорила, будто её дед в немилости у графа, — заметила Катриона. — И будто Илону нарочно отдают за кондитера, чтобы вывести из-под удара, если что.
— Я слышал, старшего Серпента чуть ли не в заговоре против его сиятельства пытаются обвинить, — кивнул Меллер. — Но сомневаюсь, что удастся. Члены Совета любой гильдии могут грызться меж собой сколько угодно, но Канн упаси тронуть кого-то из них, если вы чужак. Если его сиятельство желает жить долго и счастливо, сохраняя бодрость тела, ясность ума и… м-м… мужскую силу, я бы не советовал ему пытаться прихлопнуть кого-то из старых пауков. Но вот что младшего сына Иероним Серпент отправил на север, в Империю, а старшего и внучку отослал сюда якобы улаживать дело с помолвкой… Похоже, он решил развязать себе руки, удаляя от себя возможных заложников.
— А его жена? — удивилась Аларика. — О ней он не беспокоится?
— Беспокоиться о ком-то по фамилии Рисанаторе? — Меллер опять этак кривенько усмехнулся. — Я бы рядом с этой почтенной дамой даже дышать старался пореже. Так, на всякий случай. К тому же они давно живут врозь.
— А матушка Илоны? — настаивала Аларика. — Сын и внучка — это понятно, но о невестке господин Серпент тоже мог бы подумать.
— Там была какая-то некрасивая история, — морщась, сказал Меллер. — В результате которой жена Каспара Серпента ушла аж в обитель Ордена Пустынниц. Не знаю подробностей, не интересовался.
— А почему Илона приехала одна? — спросила Катриона. — Разве дела с помолвкой не её отец должен улаживать?
— Он приехал, но в дороге разболелся так, что пришлось оставить его в Волчьей Пуще, — объяснил консорт. — Я предлагал отвезти записку Людо, чтобы госпожа Серпент оставалась с больным отцом, но она в каких-то полдня сняла комнату у вдовы Туппенхаук, наняла сиделку, перевезла отца и почти уломала нотариуса ехать с нею сюда, в Вязы. Очень, очень энергичная девушка, — он покрутил головой то ли с осуждением, то ли, наоборот, восхищённо. — Если бы не снегопад, то наверное, притащила бы мэтра Корнелиуса с собой, но по такой дороге он ехать отказался наотрез. Даже за двойную цену.
— А как она думает возвращаться в Волчью Пущу? — спросил сир Генрих с каким-то нездоровым, как показалось Катрионе, интересом. Клементине его интерес, кажется, тоже не понравился, вон как закусила губу, нервно кроша печенье.
— Очевидно, наймёт кого-нибудь в селе, — Меллер по неистребимой своей привычке пожал плечами. — И скорее всего, попросит разрешения ехать с вами, сир Генрих. Она, конечно, чересчур самоуверенна временами, но степень опасности оценивает очень здраво — алхимик же. Неосторожные алхимики долго не живут. Так что не разъезжать без охраны по здешним дорогам ей точно хватит ума.
После обеда сир Генрих с Меллером опять ушли было в кабинет, но обсуждать «грандиозные планы», как ехидно говаривала Рената, им помешал Людо Росс. Лицо его казалось ещё бледнее обычного, даже отекло слегка (сколько он там успел поспать — часа два-три?), но глаза нездорово блестели. Ту самую тошнотворно-горькую пастилку рассосал? И был он, похоже, очень зол, хоть и старался выглядеть спокойным. Поклонившись Катрионе с Аларикой, опять занявшимся шитьём, он прошёл дальше на голоса, доносившиеся из кабинета Меллера. Подслушивать Катриона не собиралась, но и уши затыкать тоже, так что поневоле услышала, как Росс здоровается с нанимателем и сыном барона, а потом просит отпустить его на недельку-другую.