Страница 8 из 108
Катриона злобно выдохнула и зажмурилась, скомкав письмо в кулаке. Пятьдесят марок! Очень хотелось самым безбожным образом послать верховного жреца к оркам в горы. Сначала невестушка дорогая вместе с матушкой своей ободрали её, как липку, так что ей теперь долги выплачивать за долю в собственном же селе, ради которого Марена палец о палец не ударила. А теперь ещё и Храм норовит на её беде нажиться? Точно она мужа ищет, потому что у неё в промежности зудит, а не для охраны своих людей!
Хотелось то ли разреветься от обиды, то ли разодрать в клочки паршивую бумажку, но Катриона справилась с собой. Оба документа следовало непременно показать старшей жрице в Волчьей Пуще и объяснить, что такое позволение вступить в брак хуже всякого запрета: кто же из младших сыновей или признанных бастардов пойдёт к ней в консорты, если за это придётся ещё и платить немалые деньги? Это какой-нибудь Меллер выложит полсотни и не поморщится, а здесь, в Приграничье, таких богатых не водится. Она даже нервно рассмеялась от таких мыслей — ну да, разве что найти себе торговца или ремесленника, или как их теперь называют? Мануфактурщика? Из тех, что вроде Ферров, одевают половину Срединных и Нижних Земель, а на вырученные деньги покупают женихов и невест из первого сословия. Пусть зовётся сир-консорт, а за это выплачивает ей содержание. Или лучше пусть наймёт ей бойцов в Гильдии, только сразу с маршалом, а сам может вообще в Вязах не показываться, лишь бы наследником обеспечил.
— Плохие новости? — спросил её сир Кристиан, когда она с мрачным видом вышла во двор, где он разговаривал с десятником егерей.
Она вздохнула, хотела отделаться какой-нибудь ничего не значащей ерундой, но потом подумала, что барону, наверное, следует знать, что’ ей ответили из Озёрного.
— Я могу после Солнцеворота вступить в брак, устроив очень скромную церемонию венчания, — сказала она. — Но за это я должна пожертвовать нашему храму пятьдесят марок.
— Пятьдесят? — недоверчиво переспросил он. — Что-то отец Симон загнул.
Она досадливо дёрнула плечом и ничего не ответила. Тем временем с кухни вышел с большой корзиной в руках Меллер. Сир Кристиан искоса глянул на него, слегка покраснел и отвернулся. Тот словно бы и не заметил этого, на ходу поправляя полотенце, которым была укутана корзина. Запахов полотенце, понятно, сдержать не могло, и весь народ во дворе откровенно сглотнул слюну: пирогами пахло так, что даже у Катрионы придушенно взвыл полный вроде бы ещё желудок. Чего там такого Тильда положила в тесто, что запах от пирогов идёт просто невыносимый? Тем самым южным маслом сдобрила?
— Жаль, остынет по дороге, — сказал как ни в чём не бывало Меллер. — Сира Катриона, я не уверен, что вам вообще есть смысл ехать с нами. У вас ведь наверняка собственных дел полно. Я просто скажу девочкам, что вы мне позволили поговорить с ними — думаю, этого достаточно.
— А если они даже не выйдут к вам?
Он в ответ то ли улыбнулся, то ли усмехнулся, но вид у него был такой самоуверенно-снисходительный, что Катриона решила прокатиться до леса хотя бы для того, чтобы полюбоваться, как лесные лучницы откажутся говорить с нахальным торгашом.
— Я думаю, — сказала она, — мне лучше поехать с вами.
Моросить перестало, небо чуть посветлело, хотя тучи расходиться не спешили. Фура всё так же подозрительно легко катилась по влажной земле, мягко раскачиваясь на кочках и колдобинах, и вряд ли лёгкость её хода объяснялась тем, что вчера её порядком разгрузили. Правил Меллер сам, без всяких возчиков — не любил он, оказывается, ездить верхом. Не любил и толком не умел. Это охранники его в сёдлах держались так, будто их с детства этому учили. Впрочем, сира Бирюка учили точно, это Катриона, едва глянув на его посадку, могла сказать. А вот где могла так наловчиться чародейка, про то Девятеро знают. Поневоле научилась, когда порядком поездила по белу свету, как сир Кристиан вчера говорил?
Тот, кстати, к дриадам ехать не захотел, остался в крепости. Надо думать, там он был гораздо нужнее, вон как десятник в него вцепился. Эх, если бы можно было стать женой сира Кристиана! (Хотя бы брата сира Роланда, раз уж не его самого… но нет, об этом лучше вообще не думать.) Катриона в самом деле охотно отдала бы Вязы в приданое такому супругу — понятно, что стать консортом ни младший, ни средний сын барона никогда не согласятся, разве что у дочери графа. А так барон получил бы село и крепость давних вассалов под свою руку, а сир Кристиан был бы не просто средним сыном, а владетелем собственного лена, пусть небольшого и небогатого. Но не вломишься же к барону и не заявишь: «Сир Георг, жените на мне вашего сына». Хотя о необходимости найти сиру Кристиану невесту заговорили ещё весной, потому что у его старшего брата как на грех родились одна за другой три дочери, и кто там будет четвёртый — Девятеро знают. Даже если мальчик, ему точно понадобятся кузены, раз уж с родными братьями не сложилось.
Особенно долго раздумывать над всем этим и душу травить несбыточным было, к счастью, некогда, потому что доехали быстро. Остановились на той самой потравленной овцами лужайке, Катриона спешилась, но подходить слишком близко к деревьям не стала: дозорные их точно заметили, а лезть без спроса в дриадский лес… когда сочтут нужным, сами подойдут.
Меллер меж тем вытащил из корзины пирог, разломил его и раздал всем по четвертушке. Изюма в пироге оказалось едва ли не поровну с яблоками, а тесто, пышное, сладкое, лоснящееся от масла, можно было есть без всякой начинки. Катриона, приезжая в Волчью Пущу, иногда позволяла себе купить медовый ягодник у тамошнего пекаря (хваставшегося, между прочим, что у него её милость придворная чародейка завсегда пироги покупает, и госпожа Ферр, как приезжает, тоже сразу посылает к нему за выпечкой). Но Тильда, мастерица испечь отменный пирог даже из серой, чуть не пополам с отрубями, муки, тут развернулась от всей души. «Оставлю один мешок муки на Солнцеворот, — решила Катриона, слизывая с пальцев сладкий сок и пропитавшиеся им крупинки риса. — Не буду ни с чем „королевскую“ муку мешать, а велю Тильде испечь таких же пирогов на все Вязы. Надо иногда позволять себе что-нибудь этакое».
— Матиас, — сказала Рената, тоже облизав пальцы и скроив умильную мордочку, — ты же не любишь сладкое, оставь мне половину.
Мечник пробурчал что-то про мясо и в самом деле разломил свой кусок, поделившись с напарницей.
— Я заказал нам на обед пирожков с бараниной и тыквой, — рассеянно сказал Меллер, не сводя глаз с сумрачно молчащих елей, мокрой стеной встающих сразу за лужайкой. — И нам, и егерям. Сира Катриона, может быть, в следующий раз сыру привезти? У нас есть давний хороший партнёр в Больших Кошках. Даже если у вас свой варят, три-четыре головы кошкинского сыра вряд ли кому-то помешают.
— В следующий раз?
— Ну да. — Он обернулся к ней и солнечно улыбнулся: — Я вам ещё надоесть успею, таскаясь сюда по три-четыре раза в год, а то и чаще.
— С вами пока что дриады даже на разговор не вышли, — возразила Катриона. Хотя про себя подумала, что вообще-то ровно ничего не имеет против приездов человека, который привозит такие гостинцы.
— Сейчас выйдут, — хищно усмехнулась Рената.
Она вытерла жирно блестевшие губы и лениво махнула рукой. По её небрежному взмаху молния, пугающе-странно смотревшаяся в это время года, пошла сбивать с еловых макушек шишки и мелкие веточки. В ответ под ноги чародейке воткнулась стрела с полосатым оперением, но Рената, даже не вздрогнув, выдернула её из влажной земли, внимательно осмотрела наконечник и фыркнула.
— Гилберт, — сказала она слишком громко обращаясь к тому, кто стоял в двух шагах от неё, — посмотри на это убожество. Ты действительно хочешь вести с ними какие-то дела?
Меллер тоже глянул, пожал плечами, передал стрелу сиру Бирюку, тот повертел её в руках и проворчал:
— Хорошая сталь, что ты придираешься?
— Да уж хорошая, — презрительно покривилась Рената. — Попробовали бы в наших краях дриадам эдакое барахло поставлять, тут же получили бы эти наконечники себе в жопы. А здешним, видимо, и такое сойдёт.