Страница 60 из 108
— Так на чём мы остановились? Ах, да. Превратиться в лича маг может двумя способами. Первый — это задолго до смерти начать целую цепочку ритуалов. Энергозатратных, очень сложных, очень опасных как для самого мага, так и для окружающих. Сира Фрида к подобной пародии на бессмертие относилась весьма… отрицательно. Поэтому нас должен больше интересовать второй способ, когда мага, не интересуясь его мнением на этот счёт, поднимает некромант или группа некромантов. Скажите, святая мать, какой вид магии практикуют орки, регулярно призывающие духов своих предков и неплохо умеющие от духов этих защититься?
Та начала было что-то говорить, но сир Генрих непочтительно перебил её, обратившись к целителю, который явно лучше разбирался в предмете:
— А если мага похоронить по-человечески, лича из него сделать не получится? Я правильно понял?
— Не совсем так, — признал Каттен и опять полез в жестянку за пастилой.
Сир Генрих, Катриона и… ну, пусть будет Отто… его дружно поддержали. На этот раз Катрионе попалась нуга, и ощущая ореховый вкус вместо вяжущей горечи, она вдруг с удивлением поняла, что голова стала куда яснее, и вообще ей больше не хочется привалиться к стене, сползти по ней и закрыть глаза, и плевать, что потом она не сможет разогнуться…
— Похоронить храмовым обрядом, — сказал Каттен, — значит дать покойному защиту от некромантов. Сильный и опытный слуга Бледной Госпожи защиту эту вполне способен преодолеть, но это будет… — он попытался пощёлкать липкими пальцами, видимо, подбирая слова попроще, — как схватка двух вооружённых противников в полной броне, а не как убийство спящего. Я уж не говорю о том, что похитить труп с кладбища — это вам не раскопать могилку у дороги. А ещё, сир Генрих, — кривенько ухмыльнулся он, — я послал Фридиных учеников на хутор к сире Симоне. И насколько я разбираюсь в людях, она будет здесь сегодня к вечеру, самое позднее — завтра утром. Сир Генрих, вы представляете себе, как отреагирует Гильдия наёмников на то, что её ветерана, погибшего при исполнении контракта, закопали в не освящённой земле, как собаку?
Тот смолчал, но врезал кулаком по раскрытой ладони, а лицо у него стало такое, что мать Саманта помимо воли сделала пару мелких шажков назад, подальше от него.
— Волчья Пуща навечно в чёрном списке гильдии, — кивнул Каттен. — Ладно, не навечно, но лет на пятьдесят точно, на ваш век хватит с избытком. И всё это дабы потешить душеньку старшей жрицы, которая, видите ли, не любит магов. Даже добрых прихожан, регулярно жертвующих на храмовые нужды немалые деньги.
Сир Генрих посмотрел на мать Саманту, потом на Катриону. Видимо, он припомнил приезд страшных злых ведьм, потому что сказал:
— Святая мать, не заставляйте меня повторять за Агатой Голд подозрения в вашей неспособности исполнять обязанности старшей жрицы. Сира Фрида, погибшая при защите Нижних Бродов от орков, будет похоронена вместе с остальными, или его святости будет отправлено требование прислать в Волчью Пущу более… разумного служителя Девяти. Мы друг друга поняли?
Та помедлила, но с неохотой, кривясь, кивнула. Интересно, за место своё испугалась или сообразила всё же, что выставляет себя самодурствующей старухой? Отказаться хоронить женщину, которая погибла, защищая переправу через пограничную реку — этого никакие, самые богобоязненные прихожане не поймут и не поддержат. Да ещё с влиятельной гильдией при этом рассориться… Не говоря уже про возможность поднять покойную мерзким чёрным ритуалом. Дорого же обойдутся Волчьей Пуще обидки старшей жрицы. Вот только сама-то она это понимает? Или нелюбовь к магам глаза застит?
В замке, кажется, сам собой возник небольшой совет. Вассалы и маршалы барона собрались в столовой, где на столе просто, без всякой сервировки, стояли блюда и бутылки, из которых кто хотел сам наливал себе и накладывал закуски из остатков вчерашнего праздничного угощения. Катриона, у которой от Катеновой пастилки не только прояснилась голова, но и разыгрался зверский аппетит, взяла себе двух жареных цыплят, налила вина и скромно уселась на дальнем конце стола. Гораздо дальше от барона, чем полагалось бы владетельнице какого-никакого лена: не очень уверенно она себя чувствовала среди пожилых мужчин и их взрослых, старше неё, сыновей — кроме неё, женщин в столовой больше не было, даже жены и дочери сира Георга.
Одно было хорошо: вся эта компания плевать хотела на застольный этикет, и цыплят можно было просто брать руками, обгрызая косточки. Все остальные тоже так и делали, даже сам барон и его братья и сыновья. Лица у всех были землистые, отёкшие, а глаза у кого тусклые и мутные, у кого нездорово блестящие. Наверное, Каттен свои пастилки раздавал направо и налево. Ещё свежих повязок хватало, не только сир Эммет сидел, перекосившись на левый бок и неловко пытаясь управиться одной рукой. Сидели за столом и несколько десятников-ветеранов, а к ним прибился ученик сиры Фриды. Бывший теперь, конечно. Десятники держались очень прямо и напряжённо, хотя на еду набросились, как волки, а вот Отто, мрачный и молчаливый, больше налегал на вино. «Ну, он-то ладно, — подумала Катриона, — его сира Фрида обучить успела. А те двое остроухих? Их теперь кто учить будет? Просто егерями станут? Дриадская кровь же, стрелять должны хорошо…»
Говорили, понятно, о вчерашнем нападении. Подсчитывали потери, решали, что делать дальше. Графа, разумеется, следовало известить, потому что объединившиеся кланы горных орков могли стать серьёзной головной болью не только для Волчьей Пущи, но и для всего графства. Неплохо было бы, если бы и граф это понял, но солдат у него имелось в обрез, и охраняли они всё больше дорогу в столицу да сам Озёрный.
— Кажется, придётся всё-таки в Гильдию наёмников обращаться, — сумрачно сказал барон.
Сир Генрих кивнул, посмотрел на сира Максимилиана и сказал:
— Дядя, я помню, лет пятнадцать назад ты нанимал вольных, а тётушка Елена ворчала, что надо было подписать контракт с Гильдией наёмников и этим контрактом потом погасить часть налогов. Налоговых льгот за наём гильдейских бойцов больше не полагается, но тем не менее это всё-таки можно оформить как расходы на защиту своего владения. Послушаем доброго совета очень богатой суконщицы или сделаем как всегда?
Барон поморщился, благородные сеньоры в большинстве своём глухо зароптали, только сир Ламберт усмехнулся, да сир Кристиан, который записывал, сколько у кого погибло и было ранено людей и какое снаряжение теперь годится только в переплавку, что-то сказал ему на ухо, явно соглашаясь со старшим братом. Катриона вспомнила породистых, крупных и гладких лошадей наёмников, охраняющих Меллера, броню сира Матиаса, его оружие… Понятно, что не все бойцы гильдии так снаряжены, но они хотя бы приедут сразу же, как будет подписан контракт, а вот с графской канцелярией наверняка придётся вести долгую переписку.
— А что там с личом, или как его там? — спросил барон, потому что в столовую вошёл Каттен.
Сир Ламберт подвинулся, давая фавориту место рядом, тот сел, налил себе вина и, чуть помолчав, словно прикидывал что-то, ответил:
— Я не говорю, что орки непременно попытаются превратить покойную сиру Фриду в лича. Но такая возможность существует. Сами подумайте, вчера орки потеряли убитыми и ранеными больше половины бойцов, а трофеев не смогли взять никаких. То есть, зиму они будут встречать с обычным количеством голодных ртов и только с половиной добытчиков.
— Вот уж кого не жалко, — буркнул сир Вениамин, и остальные согласно загудели.
— Не жалко, — легко согласился Каттен. — Но и терять им теперь нечего, так что они пойдут на любую самоубийственную глупость даже ради того, чтобы просто отомстить. А создание лича даст им возможность не только отомстить, но и воспользоваться, так сказать, плодами этой мести.
— Это как? — спросил кто-то (Катриона со своего места не всех могла рассмотреть).
— Кто помнит водяницу? — вместо ответа спросил Каттен, и все дружно заёрзали, передёргиваясь. Помнили, понятно, за давностью лет немногие, но уж точно все слышали о том, каким трудом далось упокоение дуры, бросившейся под мельничное колесо, чтобы не идти за постылого жениха. — А теперь представьте такую же нежить, но она при этом ещё сможет колдовать на уровне сиры Фриды. — Голос у него был ровный, пустой какой-то, словно целитель заморозил в себе все чувства. «Они ведь с сирой Фридой наверняка приятельствовали, — подумала Катриона, вспомнив жалобы Ренаты на невозможность поговорить с кем-то на одном языке. — Да просто столько лет знакомы…» — Эта тварь выкосила бы половину Волчьей Пущи, — всё так же размеренно, словно не возможные ужасы описывал, а объяснял, как надо принимать лекарства, продолжил Каттен, — а вторая половина от такого счастья разбежалась бы кто куда, и когда бы ещё удалось лича уничтожить. Так что оркам оставалось бы хорошенько пошарить по брошенным домам и амбарам. Даже драться с егерями толком не пришлось бы, потому что тем точно было бы не до орков. Ради этого, думаю, легко найдутся три-четыре шамана, готовые пожертвовать собой ради своих кланов. И пять-шесть их учеников. Старики зарежут мальчишек и девчонок, страшно гордых собой, под нож идущих не то что добровольно — с радостью; лич получит дополнительные магические силы, убьёт шаманов, а они даже сопротивляться не станут, отдавая ему остатки своей магии… Член Ковена боевых магов, подпитанный чужой силой и настроенный уничтожить всё живое — надеюсь понятно, сир Георг, почему я закатил безобразный скандал матери Саманте? Ведь это она должна была первым делом подумать о такой возможности.