Страница 5 из 13
– Эх, горько мне с тобой прощаться, пан Бржетислав, но ежели я сегодня не приду на двор епископа, то быть беде. Князь, мой отец, может и тебя покарать.
Пан Бржетислав нахмурился и, тяжело вздохнув, направился к выходу, как бы намекая, что княжичу стоит покинуть его жилище, дабы не подвергать его опасности.
– Ступай, княжич. Не за свою шкуру боюсь я, а за твою. Меня пусть жгут – всё ради тебя претерплю, но ведь и тебя может по случайности немилость коснуться. Иди на двор епископа, твоего дяди, как и велел князь. А завтра поутру я вместе с тобой в Киев поеду. Ты знаешь, я тебя ни о чём никогда не прошу. Но в этот раз я изменю своему правилу. Поскольку я поеду с тобой на Русь, я уже решил это, то мне нужно серебро. Немало. Сам пойми, у меня и коня-то достойного нет. Того, что ты мне дарил, пришлось заколоть, так как он ногу подвернул, – соврал Бржетислав, который продал коня на следующий день после того, как получил в дар.
– Не печаль это, пан. Я так рад, что будешь со мной! Дай я с тобой прощусь.
Княжич в обе щёки расцеловал Бржетислава.
– Ну ступай, мой друг, ступай.
Когда княжич вышел, пан Бржетислав вздохнул с облегчением. Он решил ехать с княжичем, опасаясь, что по возвращении Безприм может раздружиться с ним. Это совсем не входило в планы Бржетислава, который набивал свои карманы как подарками, так и просто воровством. Иногда пан представлял, что однажды княжич займёт место отца и тогда он разбогатеет и непременно расправится со всеми своими врагами. Бржетислав представлял, как он будет править государством честно и благоразумно, в то время как истинный правитель будет лежать в луже мочи и блевотины. Потом, конечно, народ, полюбив славного пана Бржетислава, наречёт его князем, как в своё время нарёк князем Пяста, прогнав князя Попела, которого впоследствии, если верить преданию, съели мыши.
Он станет родоначальником новой династии. Но для этого надо сначала не потерять дружбу Безприма.
***
Вечерняя трапеза у епископа Ламберта была скудной. Княжич Безприм смотрел на постные блюда, которые совсем не вызывали у него аппетита, и морщился. Есть такую пищу Безприм посчитал ниже своего достоинства. Княжич нередко обсуждал со своим другом Бржетиславом, как едят князья Церкви. Вместе они часами высмеивали их лицемерие. Говорили, что на людях они и рыбу в рот не положат, а едва остаются без посторонних взоров, как набивают животы похлеще князя Болеслава.
– Дядя, а разве сейчас кто-нибудь видит, что ты ешь? Для чего питаться, словно ты бедняк?
Епископ Ламберт не спеша проглотил остатки пищи и запил водой. Лишь после этого он ответил племяннику.
– Безприм, так ведь Господь видит каждый наш шаг.
– Каждый шаг? – проговорил Безприм, наливая себе вина в кубок и делая глоток. Попробовав напиток, княжич поморщился и поставил кубок на стол. Это было не разбавленное вино, а подкрашенная вода.
– И когда я должен буду принести обеты?
– Когда будешь готов, Безприм.
– А если я никогда не буду готов? Я не хочу служить Господу монахом. Мне нравиться пить вино, любоваться женщинами и…
– Значит, ты не принесёшь эти обеты, – сказал Ламберт, отодвигая от себя пищу, – Безприм, ты младше меня на пятнадцать лет и я не хочу говорить с тобой, словно ты мой сын, но я был на твоём месте. Мой отец, твой дед, хотел, чтобы я выбрал служение Богу, и я сделал это. Правильно ли я поступил? Не знаю, но я должен служить Господу и быть примером другим.
Безприм посмотрел на дядю с интересом. Епископ Ламберт был не похож на отца. Он был каким-то очень медленным. Казалось, епископ обдумывает каждое слово, прежде чем сказать его.
– Мой отец хочет унизить меня. Знаешь, что он удумал? Он отправляет меня ползать в ногах у князя Ярослава, выпрашивая отпустить сестру. Для этого ты, дядя, подошёл бы куда лучше. Отец любит Мечеслава, радуется каждой его победе, хотя это просто везение. Раньше таких людей называли любимцами богов.
– Это я попросил твоего отца отправить тебя в Киев.
– А, ну спаси тебя Господь, дядя. Ты, верно, спишь и видишь меня одетым в черные одежды! Мне не любо это. В душе я воин, но мне нет удачи. Нет! От этого я страдаю.
– Если нет удачи, добивайся успеха. Вот представь, завтра твой отец умирает. Кто станет его наследником? Сначала его земли поделят между всеми его сыновьями. Так происходит всегда. Я расскажу тебе, как это было после смерти твоего деда, хотя ты и так это знаешь. Твой отец за несколько лет с лисьей хитростью прогнал всех своих братьев и стал единовластным правителем. Нет, он не одолел их всех в битвах – он перехитрил их.
Ламберт взглянул на Безприма и увидел, что тот слушает его с интересом.
– Знаешь, на кого ты похож? На моего брата Мечеслава. Его звали Мечеслав Молодой, – задумчиво произнёс епископ Ламберт. – У вас одно лицо. После смерти старого князя Мечеслава все думали, что земли объединит именно мой брат Мечеслав Молодой. Он был храбрым воином, его любил мой отец. Но в первую же неделю после его смерти Мечеслав Молодой покинул свои земли, так как опасался, что на него нападут соседи, бывшие в сговоре с твоим отцом. Не помогла и Dagome iudex, грамота, составленная отцом перед смертью. Старый князь Мечеслав опасался, что твой отец прогонит своих братьев, и передал свои земли в ленное владение папе Римскому. Может, он хотел стать королём и избежать раздела земель. Мечеслав Молодой был воином не хуже твоего отца, и ежели они сошлись бы в поединке, ещё неизвестно, кто стал бы правителем полян. Да и рать у Мечеслава была больше, чем у твоего родителя. Мечеслав Молодой вскорости почил, оставленный своими людьми. Одни говорят, что он бросился на свой меч, а другие говорят, что его убили подосланные твоим отцом люди. Та же судьба ждала бы и меня, не будь я монахом.
– Я не хочу быть монахом.
– Так стань хитрецом. Езжай в Киев, познакомься с Ярославом, договорись с ним. Верни супругу Святополку. Настанет день, и ты будешь впереди своих братьев. Мой отец тоже не любил меня – в этом наши судьбы похожи. Поверь мне, меч и победы не делают князя князем, как и любовь или нелюбовь родителя. Сильный духом берет своё и в каждом поражении видит победу.
Безприм пододвинул к себе тарелку постной пищи и начал есть. Слова обычно молчаливого дяди произвели на него впечатление. Может, и прав епископ – далеко не всегда меч делает правителя удачным. Впрочем, отсутствие за столом хмельного сильно вредило Безприму. Как было бы здорово, сев возле очага и потягивая медок или вино, вести долгую беседу с дядей, к которому княжич уже проникся симпатией.
Пан Бржетислав точно подружился бы с епископом Ламбертом, подумал сразу Безприм. Настанет время, и я их познакомлю.
– Дядя, а ты не будешь вынуждать меня принять монашеские обеты?
– Нет, не буду. Ежели сам решишь, то принимай, но неволить в таком нельзя.
Глава 3
Бежали дни, таял снег, а князь Болеслав всё не встречался со своим зятем. Святополк устал от этого. Каждодневные ожидания изводили его и погружали в тоску. Временами князь думал вскочить на коня и направиться прямиком к самому кайзеру Римской Империи. Лишь понимая, что кайзеру Генриху сейчас нет никакого дела до того, кто сидит в Киеве, он оставался в Гнёзно.
Пан Заглоба старался быть любезным хозяином, но Святополк понимал, что сильно злоупотребляет дружбой этого человека.
– Не знаю, почему князь Болеслав не желает меня видеть, – как-то раз начал разговор за столом князь Святополк, – у меня в Киеве осталось немало друзей, они могут пойти за мной. Ярослав не сможет повести их к победам. Хромой мой братец скорее годится для служения книжного, чем ратного, а русичи – народ воинов.
Пан Заглоба тяжело вздохнул и, переглянувшись со своим братом паном Загребой, делившим с ними трапезу, неспешно ответил:
– Вот ты, князь Святополк, говоришь, что Ярослав будет плохим князем для Руси, но каким он будет князем для Польши? Понимаешь, о чём я толкую? Князь Болеслав, верно, присматривается сейчас к Ярославу. Сказывают, что сына туда к нему отправил, дабы супругу твою воротить обратно. Вернётся княгиня Владислава – тогда он тебя и позовёт к себе. И ты не сочти, пожалуйста, за дерзость, но когда окажешься пред Болеславом, то упомяни и о нас.