Страница 13 из 14
А. Леонтьев, фестиваль «Остров», Архангельск, июль 2014 г.
Разница в том, что у Горшка получалось работать немножко более авторитарно. Он приносил заготовку и предлагал ее сделать. Понятно, что кто-то что-то добавлял, на то мы и группа. Однако в «Северном Флоте» у нас более коллегиальное формирование самой песни. Я и в «Короле и Шуте» чувствовал себя комфортно, а «Северном Флоте», как говорят люди, меня стало больше в последних двух альбомах. Не знаю, мне кажется, что и в пластинке «Все внутри» меня тоже предостаточно.
Александр Леонтьев:
Слушая «Рожденный убивать» спустя почти пять лет, я понимаю, что все было сделано правильно. Таких людей, которым этот стиль по нраву, не один, не два – их тысячи. Но дело даже в другом. У той же «Металлики» все альбомы разные и противоречивые, но непонятно мнение людей, которые начинают рвать волосы и кричать: все пропало – теперь какая-то попсня. Во-первых, не попсня. Во-вторых, выпуск альбомов – это сон. Жизнь человека состоит из сна и бодрствования. Когда группа записывает альбомы – она спит и видит сны. А когда играет концерты – это день, это жизнь. Из концертного сета песни никуда не деваются. Наоборот, он становится разнообразнее и интереснее.
В первый тур «Северному Флоту» было тяжело ехать с одним альбомом. Делать программу на полчаса они позволить себе не могли, так как еще во времена «Короля и Шута» приучили поклонников минимум к полуторачасовым сетам. Приходилось вставлять в программу песни из «Короля и Шута», зонг-оперы «ТОДД» и первого альбома «Кукрыниксов». Работая над самой первой программой, музыканты были вынуждены серьезно подтягивать свой уровень, потому что такая музыка требовала полной отдачи.
«Прощание» – П.Сажинов, 2013 г.
Александр Леонтьев:
На тот момент Яша Цвиркунов звезд с неба не хватал. Но я уважаю его работоспособность, его самоотречение, его готовность осваивать новое. Я же не педагог. Когда я что-то показывал, а он не мог это воспроизвести, я мог психануть или не так посмотреть, а он все это терпел. Ведь дело важнее.
Точно так же и Поручик – не супербарабанщик. Однако много людей, мнение которых я уважаю, в один голос утверждают, что он за эти годы подтянулся, и я с этим абсолютно согласен. В этом есть наша общая заслуга, потому что Поручика подтягивать тяжело. Он из тех барабанщиков, которые очень долго входят в процесс, долго разучивают материал. Зачастую он не может или стесняется предложить партию, которую в итоге приходится создавать нам с ним сообща. Музыки он слушает много и очень музыкален. Но если партия вошла ему в руки, то в любом состоянии и в любое время суток он сыграет как надо – хлестко, мощно, с полной самоотдачей.
Яков Цвиркунов:
Любому музыканту постоянно приходится подтягивать свой уровень. Мне это приходилось делать всю мою карьеру музыканта – от альбома к альбому. Каждый раз мне ставились задачи, решать которые было все сложнее и сложнее. Яркий пример – альбом «Короля и Шута» «Бунт на корабле». Потом была сложная пластинка «Театр Демона», где все на акустике. Совершенно другое звукоизвлечение, другой уровень сложности при записи, потому что слышно каждый шорох, каждую струну. Попробуй только криво или недостаточно убедительно сыграть! Поэтому развитие шло постоянно.
А. Щиголев, 2017 г.
С переходом в новую группу все вновь усложнилось. Материал Реника подразумевает в первую очередь риффы. Пришлось оттачивать те приемы, которые бы, возможно, не пригодились для «Короля и Шута». Хотя у Горшка была идея записать металльный альбом, поэтому, вполне вероятно, я бы этим занимался и дальше… Если музыкант говорит: «Я всего достиг и больше не должен ничему учиться» – это слушать смешно. К критике я отношусь спокойно. Если я принес и показал какой-то материал, а он не подходит, мне, может, станет на какое-то время обидно, но я все равно пойду и переделаю. В конце концов, я работаю в команде, и наработки должны нравиться всем, и в первую очередь – композитору.
Александр Щиголев:
Приходилось пересматривать свое отношение к барабанным битам, отметать ненужное. У нас не было задачи повторить «Короля и Шута», мы сразу начали формировать свой стиль. Поэтому старался по-другому относиться к тому, что делаю. Это происходит не сразу. Лишь где-то через год я окончательно осознал правильные позиции по игре на барабанах. Все происходит коллегиально и со временем. Человек освоит какой-то любопытный ход на гитаре и хочет того же от тебя, а ты так никогда не играл…
Александр Леонтьев:
Так получается, что вместе нам хорошо, и это – основополагающая черта. Мы – семья. Возьмем любую семью, состоящую из 5–7 человек. Понятно, что все они – не 300 спартанцев, у каждого свои плюсы и минусы, здесь дело в другом: семья – есть семья, и люди друг друга дополняют, помогают. Главное ведь – скотиной не быть. В нашем коллективе скотин нет.
Песни из первого альбома «Все внутри» в музыкальном отношении оказались попроще, нежели материал последующих программ «Северного Флота». Но уже на этом этапе Александр Леонтьев руководил процессом репетиций и аранжировок.
Александр Леонтьев:
Так получается, что я – худрук. Хороший, плохой – не важно! Я же силком в группе никого за собой не тащу. Поскольку хочется цельности материала, в любом случае стараюсь либо отбирать варианты, предложенные инструменталистом, либо – так тоже бывает – предлагаю свой вариант партии. Если человек делает так же, значит, он не может придумать лучше. Я был бы счастлив, если бы надо мной был кто-то подобный. Но приходится самому.
Александр Куликов:
При работе над песнями у нас нет никакой диктатуры – дескать, будет так, и никак иначе. Наоборот, Реник всегда очень рад, когда какие-то идеи от нас исходят и при этом совпадают с его видением. Ему так даже легче, потому что на нем и без того лежит огромная ответственность.
Определять стилистику «Северного Флота» Леонтьев всегда отказывается наотрез. И очень не любит, когда этим начинают промышлять журналисты или составители статей в «Википедии». Единственный маячок, который он предлагает – «популярная музыка с тяжелым звуком».
Александр Леонтьев:
Так и запиши, что в определениях я не силен и вообще не знаю, что сказать по этому поводу…
Группы, которые повлияли на Леонтьева при работе над звуковой картиной «Северного Флота», он тоже назвать затрудняется. Одно дело – держать в голове десяток любимых команд и считать их своей ролевой моделью. Другое – сидеть ночью с гитарой и нащупывать что-то свое вопреки желанию повторить чьи-то наработки. Все ориентиры куда-то враз исчезают, в голове ничего не остается, и о подражании речи не идет. С самого начала было понятно, что такая музыка, как у «Северного Флота», неформатная и с нею очень тяжело будет пробиться на радио. Однако ни под кого подстраиваться парни не собирались – ни под фанатов, ни тем более под радиостанции.
Александр Леонтьев:
Надо подчеркнуть, что музыка «Северного Флота» – неформатная именно для нашей страны. А для маленькой Финляндии очень даже форматная, например. На момент появления «Северного Флота» ситуация с тяжелой музыкой на радио была плачевнейшей. В нашей стране есть две главные рок-радиостанции – «Максимум» и «Наше Радио». На первую вообще пробиться невозможно, потому что там крутят каких-то мастодонтов. А в формат «Нашего Радио» мы действительно не вписывались никак. Тем не менее подстраиваться мы не стали. Сейчас, кстати, на «Нашем Радио» уже что-то меняется, но на момент нашего появления их формат меня более чем не устраивал. Я просто не слушал «Наше Радио», и не хотелось. Включаешь – там одно и то же. Никаких новых групп там не было. Никого не хочу обидеть, но не мое, и все. А как писать, если не мое?