Это по-настоящему

@jelly_bean1984 @ OakleyFord Ок я люблю тебя! Пажалуйста лайкни меня

@cassandra.vega.5 @ OakleyFord ты такой красавчииииик. Я ❤❤❤ тебя! Ты самый лучший!

@OakleyFord_stan№ 1 @ OakleyFord Люблю тебя, Окли. Жду не дождусь нового альбома.

Господи, это просто читать невозможно. Я перехожу в ленту Вонн и выдыхаю от облегчения. Вот так-то лучше.

Вонн Беннетт @OakleyFord Сомневаюсь, что ты умеешь краснеть. Но красный карандаш у меня есть.

Она запостила еще одну картинку: щека крупным планом и немного румянца на скуле. Ничего себе. Хотя черты и не вполне похожи, я не могу отрицать, что она действительно хорошо рисует.

Я пролистываю пару десятков ответов и нахожу «свой».

Oakley Ford Verified @VeryVaughn Значит, ты принимаешь заказы! Как насчет автопортрета?

Вонн Беннетт @OakleyFord Это подойдет?

Я торопливо листаю. Неужели она… А, это же набросок ее телефона.

Oakley Ford Verified @VeryVaughn Изящно и современно. Мне нравится.

Отвратительно. Если бы я сам отвечал, то написал бы что-то вроде…

Я опять звоню Джиму:

– Дайте мне доступ к твиттер-аккаунту. Если уж я собираюсь встречаться с этой чиксой, я должен иметь возможность хотя бы общаться с ней напрямую.

– Что? Зачем тебе с ней общаться?

– Потому что мне так хочется. Так что, дадите пароль, или мне новый аккаунт завести?

Он вздыхает, и затем я слышу, как он приказывает каким-то ассистентам:

– Свяжитесь с Клаудией. Узнайте у нее, как Окли зайти в «Твиттер».

ОНА

– Ты что, должна будешь встречаться с Окли Фордом?!

Мои барабанные перепонки чуть не разрываются от его громкого сердитого голоса, но я ничего не говорю ему по этому поводу. Это наша первая возможность пообщаться по телефону с тех пор, как началась моя переписка с Окли Фордом. И УУ, очевидно, сейчас изливает на меня всю злость и раздражение, накопившиеся за эти сутки.

– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, – говорю я со вздохом.

– Чушь! Ты понятия не имеешь, сколько народу написало или позвонило мне, чтобы сказать, что ты заигрываешь в «Твиттере» с Окли Фордом!

Я ощетиниваюсь:

– Надеюсь, ты ничего не сказал им по поводу агентства? Ты подписал соглашение. И если ты нарушишь его, то «Даймонд»…

– Меня уничтожит, – кисло заканчивает УУ. – Да, я знаю.

Вообще-то, это совершенно не имеет отношения к УУ. Но я по опыту знаю, что теперь мне придется слушать, как он ворчит и жалуется, пока наконец его не отпустит.

– И что ты всем сказал?

– Что мы оба расстроены и переживаем из-за расставания, а публичный флирт со знаменитым красавчиком – твой способ с этим справляться.

Я морщусь, когда он произносит эти слова, но говорю:

– Спасибо.

УУ долго молчит.

– Что именно ты должна делать с Окли Фордом? – наконец спрашивает он.

– Да ничего особенного, – неуверенно отвечаю я. – Нам придется пару раз появиться вместе на публике – для журналистов. Ну, может быть, один раз поцеловаться. Чисто для вида. Ты же помнишь, что все это не по-настоящему?

– Да уж надеюсь. – Мое сердце подпрыгивает, когда я улавливаю в его словах ревность, но тут же падает, потому что он говорит: – Мне не нравится выглядеть лузером в этой ситуации.

От двери в мою комнату доносится тонкий голосок:

– Вонн! Отдай наш телефон!

Я жестом показываю Шейну, чтобы он помолчал.

– Честное слово, это все для вида, – утешаю я УУ. – Как реалити-шоу.

– Нам нужно позвонить Кенни! – кричит Спенсер, вставая плечом к плечу с братом.

Они оба сердито на меня смотрят, и их карие глаза с золотыми искорками сверкают. Им всего по двенадцать, но они уже выше меня ростом и легко могли бы отобрать телефон силой.

Я вздыхаю:

– Близнецы пришли за телефоном. Увидимся в выходные, ладно?

– Ладно. – Он снова делает паузу. – Люблю тебя.

– И я тебя люблю, – говорю я, и близнецы одновременно блеют, а потом, тряся светло-русыми волосами, начинают делать вид, будто их тошнит.

Я вешаю трубку и отдаю телефон Спенсеру:

– Вот, держите, спиногрызы. Можете звонить вашему любимому Кенни.

Они пулей вылетают из комнаты, а я падаю на кровать и проклинаю тот день, когда позволила Пейсли притащить меня на ту встречу с Толсоном и его командой.

Клаудиа считает, что кто-нибудь может прослушивать наши телефонные разговоры, поэтому в ближайшие два месяца мне нельзя говорить с УУ по своему телефону и по телефону сестры – то есть мое счастье в руках двух двенадцатилетних мальчишек.

На самом деле, мне пришлось спрашивать разрешения у Клаудии, прежде чем ему позвонить. Она устроила собрание со своей PR-командой, где они обсуждали, насколько естественно выглядит то, что УУ общается с младшими братьями своей бывшей. Я напомнила им, что УУ уже два года часть моей семьи и конечно же общается с моими братьями.

– Телефон. – Голос Пейсли отрывает меня от размышлений. Она входит в комнату и протягивает мне свой мобильник. – Клаудиа.

Внутри у меня зарождается вопль ярости. Как мне надоели ее тупые требования, я не хочу с ней сейчас разговаривать!

– Сегодня ты должна сделать свой аккаунт закрытым, – говорит Клаудиа, не удосужившись даже поздороваться.

– Почему? Из-за новых подписчиков? – Проснувшись сегодня утром, я обнаружила, что на меня подписалось еще двадцать пять тысяч человек, и чуть не умерла от шока.

– Потому что мы хотим раздуть костер еще сильнее. Если аккаунт станет закрытым, фанатки Окли не смогут на тебя подписаться и это будет сводить их с ума. Они начнут это обсуждать в своих собственных аккаунтах, строить разные теории по поводу того, почему ты закрыла аккаунт, а те, что уже успели подписаться, будут делать скриншоты твоих твитов, и так ты станешь еще более ценным ресурсом.

Я не трачу сил на споры. Меня уже утомили попытки постичь логику пиарщика.

– Хорошо, – говорю я. – Что-то еще?

– Да. Эми сейчас пришлет тебе архив твоего твиттера. Ты должна начать удалять фотографии с бывшим парнем.

Я прихожу в ярость:

– Как вы получили архив моего твиттера? И мой адрес электронной почты?

– От Джима. Можешь не спрашивать, как он это сделал, все равно не скажет, – щебечет Клаудиа. – В общем, нужно, чтобы всякое напоминание о твоем бойфренде к завтрашнему утру пропало. Естественно, ты так сделала, потому что хочешь вычеркнуть его из своей жизни.

В горле начинает першить.

– А почему вы тогда сами все не удалите, раз уж у вас есть доступ?

– О, мы бы с удовольствием. Просто мне показалось, что ты предпочтешь заниматься этим сама. Для молодой девушки забыть человека, с которым она провела много времени, – болезненный процесс.

Я представляю себе, как какая-то незнакомка просматривает мои фотографии с УУ и нажимает иконку с урной, и понимаю, что в словах Клаудии есть смысл.

– Ладно, я сама все сделаю. И он все еще мой парень, Клаудиа!

– С точки зрения всего мира уже нет. – В ее тоне появляется раздражение. – И последнее. Сегодня ты должна пойти со своей семьей ужинать.

Я хмурюсь:

– Почему?

– Господи, Вонн, это что, твое любимое слово? Осторожнее с этим, а то я скоро начну отвечать: «Потому что я так сказала».

Я так сильно стискиваю зубы, что челюсть сводит судорогой.

– Так все-таки почему мне нужно идти ужинать со своей семьей?

– Потому что это традиция. С этого момента у вас есть традиция раз в неделю всем вместе ходить куда-нибудь ужинать.

Я опять произношу ее любимое слово:

– Почему?

– Потому что приличные люди так и делают! – На том конце трубки слышится возмущенное фырканье, но затем ее голос смягчается: – Твой инстаграм-аккаунт связан с «Твиттером»?