В объятьях сна

– Ну, если вам хочется, то почему бы нет?

– Не, я имею ввиду солнцезащитные… Чтобы отсутствие глаз не так бросалось… Ну, ты понял.

– Да, я вас прекрасно понимаю. Хорошо, как только найдём выход отсюда – обязательно купим.

Затем они сели под большим, раскидистым дубом и Леон начал петь какую-то песню, которую не то по радио, не то по телевизору как-то раз слышал. Он вставлял в неё свои слова и выкрикивал некоторые из них так, что эхо расходилось кругом, во все стороны.

Глэд и прочие спасатели бродили неподалёку, идя по путанному следу слетевшего с катушек Леона, пока не услышали вблизи голос недопевца. По нему они и вышли на парочку. «Певец» уже почти охрип, хоть и пел ещё совсем мало. После того, как его привели в чувства, их отвели обратно в город, где наконец-то дали отдохнуть и Леону, и Глэдис, и даже Форду, выглядевшему побито и устало. Только Гарден держался бодрячком.

На утро вся сонная троица сидела в кафе в солнечных очках и в убитом состоянии. Им хотелось сегодня отдохнуть, однако надзиратель сказал, что просто необходимо пойти к Миссис Руж, чтобы навестить её. Это была миловидная старушка, что держала при себе питомник с кучей пресмыкающихся. Из домашних животных у неё был то ли змей, то ли змея, которую хозяйка звала Афиной. Судя по кличке – всё же девочка, но, по словам Гленна, от чужих уст змея отзывается на Аполлон, а вот хозяйке разрешает называть себя как угодно, а остальные в змеях были не сильны.

– А что, если змей…

– Змея…

– А что, если змея заползёт Форду в штаны?

– То у него будет на одного змея в штанах больше. – Глэд изобразила барабанную дробь.

– Нет, ну серьёзно! Как ты будешь вынимать её потом?

– Братик, я понимаю, ты не хочешь идти к сумасшедшей старухе со змеями, но пойми, что такие, как она, живут только за счёт посещения их нашим дедом… Мы сделаем небольшое пожертвование, попьём чай с печеньками и уйдём. – Глэд сделала глубокий вдох. – Помнишь, что я тебе рассказала из вчерашнего дня?

– Да…

– Так что не надо лишний раз провоцировать народ на нелюбовь к нам. Будем тихими, и ничего плохого не случится.

– Да, думаю, ты права!

Допив утренний кофе, троица двинула в сторону домика на отшибе.

Дом выглядел полузаброшенным и стоял на пересохшей земле, хотя не так давно шёл дождь. Глэд, уставшая от всего, от чего можно устать, стояла прямо перед дверью в хижину старой женщины и протирала свои глаза, не снимая с себя очков. Закончив, она позвонила в дверь. Тут же раздался топот на лестнице, ведущей на второй этаж.

– Иду-иду!

– …Вот бы навернулась… – про себя бубнил Леон.

Дверь начали отпирать и слышны были щелчки одних засовов за другими.

– Сейчас-сейчас, одну минуточку! А хотя стоп…

Засовы снова начали щелкать, но в обратном порядке, после чего открылась заслонка посередине двери, куда глядели закрытые глаза дамы в годах.

– Кто вы?

– Мы…

– Мы дальние родственники вашего старого друга-Форда. – перебила Леона Глэд.

– Да, я то же самое сказать хотел… – промямлил Леон вслед.

– А с вами?..

– А с нами сам дедушка-Форд, однако он не в лучшем состоянии, признаюсь.

– Ах, как я рада! – заслонка снова открылась и стали вновь щёлкать один за другим засовы. – Сейчас, погодите… Вот!

Дверь открылась. За ней была пожилая женщина низенького роста, который был равен половине двери. Глаза у неё были всё время закрыты, но её это не то чтобы смущало, а даже наоборот. Она щурилась, морщилась и всматривалась, не открывая век, будто видит через них. Ориентировалась в доме она не хуже, чем игралась с веками. Только-только пропустив всех внутрь, она подставила маленькую лестницу к двери, забралась на неё, и вновь от и до закрыла дверь в прежней последовательности, обратно убрала лестницу, предварительно слезши с неё.

– За мной! – окликнула она гостей и пошла на второй этаж.

Пришлось объяснить, что Форд сейчас не в состоянии подняться наверх, чему она была не очень рада. В итоге, по её просьбе, Леон поднялся с ней наверх.

Второй этаж оказался на удивление убран и чист в отличие от улицы и первого этажа. Вскоре это объяснилось тем, что здесь находились террариумы и спальня самой Миссис Руж. Ей сполз на шею вальяжно удав, обвив её пару раз и начав наблюдать за Леоном, который молча смотрел в потолок. Как оказалось, он не очень-то любит змей, хоть и не пересекался с ними прежде. К его горю наверху были специальные бутафорные ветки, по которым могли ползать те самые змеи. Благо, Руж отвлекла его от всех наблюдений тем, что указала, какие именно бухгалтерские записи нужно взять с собой.

Леон взял бумаги, а старушка чернила с пером. Она писала таким способом, так как не хотела учиться другому, хоть от этого листы были пропитаны чернильными кляксами, словно склеены клеем. Весили они достаточно, чтобы раздавить любую змею, уронив на неё пачку.

Мисс Руж спустилась вместе со змеёй, постоянно гладя и называя её Афиной, Леон шёл за ней, стараясь не упасть и не уронить записи женщины на пол. Спустившись, Руж спросила Эвансов, какую же они хотят купить змею, из-за чего им пришлось подробно ещё раз повторить цель своего визита.

После получасовой лекции о том, что да как происходило после приезда в город, которую затеял Леон, Глэд обнаружила, что Мисс Руж спит. Будить её никто не осмелился и оба они решили отдохнуть. Эвансы тихо говорили между собой о том, стоит ли отсюда уезжать навсегда без денег, стоит ли начать новую жизнь, полагаясь только на приобретённый опыт. Глэд держала позицию, что надо сделать кого-то здесь новым наследником и свалить. И, возможно, добилась бы какого-то положительного решения со стороны брата, если бы ему вокруг шеи не обвилась змея.

– А-аа-ап-полон… С-слезь, дрянь! Ааааааааааааа! – Леон сбил с себя змею, когда почувствовал движение её чешуек у своей шеи.

– Афина, ко мне. – проснулась старушка. – Моя красавица. Иди ко мне… Простите, ребят, что-то я прикорнула. Так что, говорите, вам надо?

– Мы хотели перевести на ваш счёт денег… – высказал, приходя в себя Леон.

– Что? – не поняла Миссис Руж

– Чек вам выпишем. – пояснила Глэдис.

Через три часа в том же утреннем кафе сидели все четверо. На Форде свисали три навязанные змеи, отчего Леон старался напиться до такого состояния, когда перестанет быть очевидным их наличие. Надзиратель контролировал процесс, а Глэд разговаривала с Фордом, пока какой-то незнакомцем считал, что разговаривают с ним:

– Ты такой молчаливый…

– Я?

– Просто тону в твоих глазах, ты так прекрасен!..

– Ой, ну что вы, не стоит. Вы чего-то добиваетесь же, верно?

– Кажется, сегодня ты по-особому благоухаешь.

– Эмм… А мы раньше встречались?

– Когда моё сердце останавливается, то, кажется, я слышу, как бьётся твоё.

– Да, что-то тут душно, вот сердце и колотится.

– А ведь когда я только приехала, ты был совсем другой… Как же время летит то…

– Прости, не помню, когда это произошло. Да и тебя.

– Мужчина! Хватит бубнить! Не видите, я с другом пытаюсь по душам поговорить?! Что за хамское поведение, в самом деле?!

Глэд взяла с собой Форда и оттащила его в другой край бара, где продолжила беседу с ним, а мужчина подсел к Леону и стал пить примерно в том же такте, чтобы понять, почему ему всё же так сильно не везёт с женщинами?..

После десятой стопки бурды от бармена незнакомец полез к Леону…

– А вы знаете, что она сейчас сделала? – показывает пальцем на Глэд.

– Что?

– Она кинула меня. Кинула и ушла с человеком, чья кожа холоднее её сердца…

– Вот оно что. Хе. А потом будет жаловаться, что мужчин у неё нет.

– Все женщины похожи. Только парни могут нормально дать и без пафоса сказать всё, как есть, если что…

– Что?

– Ну-у… Только мужская дружба существует. Понимаешь? Нет такого, чтоб кто кого взял и кинул после слов «тону в глазах твоих». Вот тебе такое говорили?