Ведьма

Самое вероятное место для поисков, хотя и там Марте находиться нельзя. К сожалению, дочь унаследовала от отца не только зеленые глаза, но и упрямство – порой казалось, что у нее в одно ухо влетает, а в другое вылетает.

– Мы тут! – донесся из конюшни знакомый голос.

Пребен. Она замерла на месте.

– Зайди сюда, Элин, – любезно позвал он ее из самого темного угла конюшни.

– Мамочка, иди скорее сюда! – нетерпеливо крикнула Марта.

Элин заколебалась, но потом подтянула юбки, чтобы не запачкаться, и быстрым шагом направилась в ту сторону, откуда доносились голоса.

– Мамочка, смотри! – с восторгом проговорила Марта.

Она сидела в пустом деннике в самом дальнем конце конюшни, держа на руках трех котят. Казалось, им всего несколько дней от роду; они неуклюже вертели головками, а глазки у них еще не раскрылись. Рядом с Мартой сидел Пребен, тоже с котятами на коленях.

– Если не это чудо Господне, то что? – проговорил он, гладя крошечного серого котенка.

Тот жалобно пищал и тыкался головой в рукав его рубашки.

– Мамочка, ну же, погладь вот этого, – сказала Марта, протягивая ей черно-белого малыша с растопыренными в воздухе лапами.

Элин снова заколебалась. Бритта не проявит милости, если застанет ее и Марту здесь. С Пребеном.

– Сядь, Элин. Моя дорогая жена целиком поглощена приготовлениями к визиту высоких гостей. – Пребен чуть заметно улыбнулся.

Еще несколько секунд Элин сомневалась. Но потом не смогла устоять перед беспомощностью крошечного котенка и взяла его на руки. Она уселась на сено, держа крошечное существо в руках.

– Пребен говорит, что я могу выбрать одного – и он будет моим, только моим.

Сияющие глаза Марты смотрели на пастора. Элин неуверенно взглянула на него. Пребен улыбался – улыбка светилась в голубых глазах.

– Ей разрешено будет окрестить его, – сказал он. – Но мы договорились, что это будет тайна, которая останется между нами.

Он приложил палец к губам и посмотрел на девочку. Марта кивнула с самым серьезным видом.

– Обещаю хранить это как самую бесценную тайну, – проговорила она, оглядывая котят. – Я хочу вот этого.

Она погладила по головке крошечного серого зверька. Это был самый маленький из котят, и Элин посмотрела на Пребена, пытаясь незаметно покачать головой. Котенок, кажется, был истощен, и она сильно сомневалась в том, что он выживет. Но Пребен спокойно встретился с ней глазами.

– Марта прекрасно разбирается в кошках, – сказал он. – Я бы тоже выбрал именно этого.

Марта взглянула на пастора взглядом, которого Элин не видела у нее с самых последних дней, предшествовавших роковому дню, и он отдался в сердце болью. Только Перу доставались такие взгляды от Марты. Но было в Пребене что-то такое, что напоминало Пера. Доброта, угадывавшаяся в глазах, которая успокаивала и вселяла уверенность.

– Ее будут звать Фиалка, – сказала Марта. – Это мой любимый цветок.

– Прекрасный выбор, – кивнул Пребен.

Он снова взглянул на Элин. Оставалось надеяться, что это не кот.

– Марта хочет выучиться читать, – сказал пастор, погладив девочку по светлым волосам. – Мой звонарь учит детей два раза в неделю.

– Даже не знаю, какая ей от этого польза, – проговорила Элин.

Если она чему-то и научилась в жизни, так это тому, что женщине лучше не выделяться. И не иметь больших надежд на будущее. На этом пути ее ждут одни разочарования.

– Она должна уметь читать катехизис, – сказал Пребен, и Элин покраснела.

И вправду, как она могла возражать пастору в таком вопросе? Если он счел уместным и даже благотворным для ее дочери научиться читать, то кто она такая, чтобы спорить?

– Тогда Марта будет с удовольствием и прилежанием посещать уроки, – проговорила Элин и склонила голову.

Сама она так и не научилась читать и выдерживала опросы по катехизису лишь за счет того, что выучила все наизусть.

– Ну что ж, тогда решено, – радостно ответил Пребен и снова погладил Марту по волосам.

Он поднялся, отряхивая с брюк сено. Элин старалась не смотреть на него. Что-то в нем притягивало ее взгляд, и она стыдилась уже самих мыслей о нем. Пребен был мужем ее сестры, ее хозяином и пастором ее прихода. Испытывать к такому мужчине какие-то иные чувства, кроме благодарности и благоговения, было грехом, за который она заслуживала божьей кары.

– Мне следует пойти и помочь Бритте с приготовлениями, пока та совсем не загоняла прислугу, – весело проговорил он и повернулся к Марте: – Заботься о своей Фиалке. Марта сразу видит, кому нужна рука помощи.

– Спасибо, – вымолвила девочка и посмотрела на Пребена с таким обожанием, что сердце Элин растаяло.

Однако боль осталась. Снова тоска по Перу охватила ее с такой силой, что пришлось отвернуться. Пока удалялись шаги Пребена, Элин заставляла себя не вспоминать. Его нет. С этим ничего нельзя сделать. Остались только они с Мартой. А с нынешнего дня еще и Фиалка.

– Да, сегодня у нас тяжелый день, – проговорил Патрик, оглядывая конференц-зал.

Никто не ответил, даже не взглянул на него. Хедстрём подозревал, что все, как и он, думают о своих детях. Или внуках.

– Мы с Бертилем вынуждены немедленно отозвать всех из отпуска, – сказал он. – Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием.

– Думаю, могу сказать от имени всех, – ответила Паула. – Тебе не удалось бы нас отсюда выгнать, даже если б ты захотел.

– Так я и думал, – проговорил Патрик, ощущая огромную благодарность к собравшимся коллегам. В том числе к Мелльбергу. Даже тот ни на секунду не заколебался.

– Вы сможете решить свои личные вопросы? Я знаю, что у многих есть дети, которые сейчас не ходят в садик… – Он перевел взгляд на Мартина. – Родители Пии забирают к себе Туву, когда я работаю.

Поскольку больше никто ничего не сказал, Патрик счел, что Паула и Анника могут как-то разрешить свою семейную ситуацию. Смерть ребенка все изменила. В таких случаях подается команда «свистать всех наверх» – он знал, что впереди долгие часы работы.

– Йоста, как чувствуют себя родители? – спросил Патрик, прислоняясь к письменному столу рядом с белой доской.

– Ну ожидаемо, – ответил Флюгаре и сморгнул. – Приехал пастор, к тому же я позвонил участковому врачу, так что, когда уходил, обоим дали снотворное, чтобы они могли поспать.

– У них нет родственников, которые могли бы приехать? – спросила Анника, которая тоже явно приняла все очень близко к сердцу.

– Родителей Эвы нет в живых, а родители Пера живут в Испании, но они уже в самолете по пути в Швецию и через несколько часов будут у них.

Анника кивнула.

Патрик знал, что у нее большая семья и она привыкла всегда видеть вокруг себя много народу.

– Что говорит Турбьёрн? Как далеко они продвинулись? – спросил Мартин и потянулся к термосу с кофе, который Анника заполнила перед совещанием.

– Девочку везут в Гётеборг на вскрытие, – тихо ответил Патрик.

Этот образ остался у него на сетчатке. Он присутствовал, когда тело Неи вынимали из-под ствола дерева, и знал, что в ближайшем будущем именно эта картина будет являться ему, едва он прикроет глаза. Крупные животные не могли добраться до нее в яме, но насекомые вывалились в огромных количествах, когда ее вынимали. Картины проносились в быстром темпе. Патрик присутствовал при вскрытиях, и ему было известно, как это делается. Слишком хорошо известно. Он не желал видеть девочку перед собой, обнаженную и беззащитную на холодном металлическом столе. Он не желал знать, где Педерсен будет резать, как будут вынимать ее внутренние органы, как все, что когда-то позволяло ей жить, будет взвешиваться и измеряться с помощью приборов. Он не желал знать, как будут наложены швы на большой разрез в форме буквы Y у нее на груди.

– Как прошел осмотр места происшествия? – спросил Йоста. – Нашли что-нибудь ценное?

Патрик, вздрогнув, попытался отогнать образы Неи, мелькавшие перед глазами.

– Они собрали немало материала, но мы пока не знаем, что из этого окажется ценным.