Привет, это я

На самом деле, она обманывала себя. Её интересовало только одно.

Думал ли он о ней.

Вчера Гермиона ушла по-английски, обходясь без долгих прощаний, испугавшись кривой улыбки, жутко исказившей чётко очерченные губы. Но ведь она не боялась его, когда бесцеремонно напала в коридоре, собираясь жестоко пошутить. Конечно, она была честна с собой и прекрасно понимала, что ни за что не осмелиться сделать то, что задумала. Тогда ей было весело и легко. Легко от того, что они как в старые добрые завели шарманку обоюдной ненависти, и бесенята в голове не хотели прекращать вечеринку. Просто его лицо в собственных фантазиях приводило в настоящий восторг, пуская в голову самые безумные идеи.

Ну и шуточки у тебя, Грейнджер. Совсем с катушек съехала? Когда в следующий раз, забавы ради, захочешь снять с него штаны, подумай, ради Мерлина, чем это может для тебя закончиться.

Не смешно. Ни разу не смешно, потому что Малфой ответил. Не сделал то самое лицо, о котором мечтала гриффиндорка, искаженное страхом и отчаянием. Не бросился с ближайшей башни и не замуровался в слизеринских подземельях. Только открыл свой горячий рот и его влажный язык достал до обнаженных нервов. Крыша съехала. Скользнула по неустойчивому основанию самообладания, густо смазанная вязким маслом непреодолимого желания.

Игрался? Издевался? Убеждался в собственной неотразимости?

Да наплевать. К чёрту рогатому всё это.

Какого это, чувствовать его влечение? Ощущать кожей необузданное вожделение, приправленное хриплыми вдохами… Не сомнения и борьбу с собственным сознанием, а полную отдачу и желание брать. Забирать. Владеть. Горячо ли ему так же, как и ей, от всей этой неправильности? Если бы он только не напрягался так, если бы не дрожал всем телом, заманивая и притягивая к себе все сильнее. Если бы позволил дотронуться языком до влажной шеи и почувствовать бешеный пульс под губами. Это было бы…

— Волшебно! — восхищалась МакГонагалл где-то совсем рядом, с жаром рукоплеская. — Старосты, проводите первокурсников в их гостиные, пожалуйста, и возвращайтесь.

Гермиона, сжав бёдра, отключилась от навязчивых фантазий и, проморгавшись, уставилась на директрису. Она подгоняла неловких первогодок, заставляя детей поторопиться. Профессор Флитвик уже выводил на освободившуюся площадку несколько пар, и гриффиндорка неосознанно следила за его манипуляциями. По просьбе преподавателя Малфой галантно вывел Паркинсон в самый центр и скучающе уставился на гигантский граммофон. Зубы сжались сами собой. И что-то пониже тоже.

Да что за реакция?

— Мисс Грейнджер, — обратилась профессор, грациозно подбегая к компании скучающих гриффидорок.

Девушки повскакивали со своих мест, ожидая дальнейших инструкций.

— Мисс Грейнджер, — уже тише добавила женщина, вплотную приближаясь к Гермионе. — У вас есть партнёр?

— Что-о? — вытянулось лицо отличницы. Она не сразу поняла о чём идёт речь, путая свои недопустимые фантазии с реальностью.

— Танцы, мисс Грейнджер, — пояснила МакГонагалл, нахмурившись. — У вас есть пара?

Девушка выдохнула, возвращая глазам их обычный размер. Её слегка подёргивало, от чего хотелось ударить себя по лицу и растрясти прилипшее наваждение. Не пришлось.

Малфой смотрел прямо на неё. Лучше любой пощёчины.

— Нет, профессор, — голос предательски сорвался, и она прокашлялась, прочищая горло. – Нет партнёра.

Звучало как не самая радужная характеристика для юной девушки. А он всё продолжал смотреть.

Смотреть и что-то безостановочно искать на её лице. Отмечая для себя изменившийся за ночь цвет радужки и собранные волосы, открывающие шею. Обыкновенная. Он прошёлся глазами по щебечущим вокруг бывшей деканши гриффиндоркам. Ни грамма интереса к его персоне. Никто не знает.

Прекрасно. Язык за зубами она умеет держать. В некоторых случаях. Ему бы тоже не помешало.

Отлепись от неё, наконец.

— Нужно поскорее решить этот вопрос, мисс Грейнджер, — намекала директриса, вытаскивая её из ледяного плена. — Вы танцуете первый танец и не должны ударить в грязь лицом. Я, конечно, надеялась на помощь мистера Уизли, но честно говоря, его танцевальные способности…

Женщина огляделась по сторонам, будто проверяла, не подслушивает ли кто.

— … оставляют желать лучшего, — закончила она, практически шепча. Манеры не позволяли ей в открытую кого-то критиковать, тем более в присутствии дам.

Слепой бы заметил, что Рон и двух шагов в танце сделать не способен. Было бы уморительное зрелище для Министра и всех его помощников: в шикарном фраке, но донельзя неловкий Уизли и пунцовая Гермиона, прячущая от него свои ступни. Лучшей комедии и представить себе было нельзя. Возможно, профессор трансфигурации хотела как лучше, поставив в пару, как она предполагала, двух влюблённых, но получилось как раз наоборот.

— Я буду танцевать с кем скажете, профессор, — не слыша собственного голоса пролепетала гриффиндорка, уставившись на пальцы белобрысого слизеринца, что сжимали тонкую талию Паркинсон.

Профессор Флитвик включил другой вальс, и пары закружились по партеру, двигаясь в определённом рисунке.

Какого чувствовать его руки на своём теле?

В своём теле.

Соберись. Отвернись.

— Выбор у нас не большой, мисс Грейнджер, — с сожалением предупредила МакГонагалл. — Но с мистером Забини вы смотрелись просто отлично и могли бы…

— Нет, — оборвала Гемиона, тоном недопустимым в разговоре со столь почётным представителем волшебного мира. — Мистера Забини, пожалуй, исключим.

Она смотрела на свою наставницу глазами побитой собаки. Нет, только не Блейза. Не после всего, что случилось. Если их поставят в пару на бал, пошлыми карикатурами они не отделаются. Впору будет ставить автографы на волшебной Камасутре.

А еще Фэй как-то странно глянула на свою соседку, услышав фамилию заносчивого слизеринца. Интересно, что её так привлекло?

— Тогда кандидатов у нас совсем не остаётся, мисс Грейнджер, — пожала плечами директриса, наблюдая за кружащимися в танце студентами. — Или мистер Малфой, или ваш сокурсник мистер Долгопупс. На самый крайний случай могу предложить мистера Поттера. Но предупреждаю, что у него проблемы с поддержкой.

Если бы Гермиона что-то ела в этот момент, пища бы не надолго задержалась в глотке, угрожая всем рядом стоящим людям оказаться пережёванной кашей на их удивленных лицах.

Мистер Малфой и она. Да про них напишут целый роман, не меньше. И роль для неё выделят самую непотребную и унизительную. Где-то на коленях перед прекрасным Принцем. Да её вся школа на смех поднимет за одну только неосторожную мысль о танце с ним. Ну, уж нет, пускай Пэнси наслаждается своим блондинчиком.

Все, что было в ванной старост — осталось в ванной старост.

И где-то под голыми рёбрами.

Конечно, оставался еще Гарри, он бы точно не отказал, и танцевать с ним было бы не так неловко, но уж больно не хотелось разбивать без пяти минут женатую пару. В конце концов, он тоже был далеко не последним по значимости человеком в школе и, вероятно, ради него на бал притащатся все эти министерские шишки. Так пусть наслаждается вечером вместе с тем, кого любит.

Что же, ничего не остается, кроме как…

— Невилл, отлично, — Гермиона выдавила из себя улыбку. — Думаю, у нас получится.

— Прекрасно, мисс Грейнджер, нам не стоит терять время, — МакГонагалл обрадовалась столь скорому решению и хлопнула в ладоши, останавливая танцующих. — Мистер Долгопупс, я прошу Вас, подойдите ко мне.

Пары тут же остановились, разбивая рисунок. А кое-кто разбивал последние нейронные сети в мозгах Гермионы, позволяющие хотя бы делать вид, что ты здравомыслящий человек. Паркинсон абсолютно без стеснения прижалась к Малфою, закидывая руки ему на шею. Она впилась в него глубоким поцелуем, чуть склонив голову. Её темно-каштановые, почти у́гольные волосы слишком резко контрастировали с растрёпанными серебряными прядями, образуя тошнотворно-банальное сочетание чёрного и белого.