Привет, это я

Не я, блять, сколько раз повторять?

Химера билась в истерике, требуя накинуться на первого встречного и вцепиться в глотку. Залить здесь всё своим ядом, чтобы можно было плавать, рассекая тягучую слюну руками.

Предатель. Извращенец. Придурок. Красавчик. Маньяк. Чудовище.

Взгляды бились и бились о его прямую спину, раздражая зверя внутри, но он почти не чувствовал их. Только чёрные глаза под веками снова и снова заглядывали в его собственные с немым вопросом. Нет, она его не обвиняла. Она спрашивала.

Себя или его? Да чёрт его знает.

Он жевал и не чувствовал вкуса, говорил и не слышал слов, дышал и не ощущал кислорода в легких. Только скрип зубов, что жались друг к другу, почти сливаясь в одно.

Да забей. Забей уже грёбаный последний гвоздь в крышку этого гроба. Тебе плевать. Всегда было плевать. Разве ты не наслаждаешься чужими страданиями, разве не кривишь идеальные губы в кривой усмешке от вида чьих-то слёз? Вот и продолжай в том же духе. Лучше повернись и скажи ей, какая она тупая идиотка, похотливая сука и дрянь, просто скажи ей, что…

— Забини, тебя к директору, — деловито заявил когтевранец Терри Бут, отрывая слизеринцев от завтрака и, не обращая никакого внимания на недовольные лица. — Прямо сейчас.

Блейз оставил ложку, которую так и не донес до рта, сделал глоток из кубка, вытер салфеткой уголки губ и прокашлялся.

— Малфой, завещаю все свои вещи и кровать тебе. Я на ней не дрочу, в отличие от некоторых, и ты никому не давай, — серьезно заявил он, резко поднялся и одернул рубашку. — Я готов, надзиратель.

— Шутник, — скривился блондин, сцепляя пальцы перед собой.

Терри Бут хмыкнул что-то неопределённое и повернулся к гриффиндорцам:

— Гермиона, тебя вызывает МакГонагалл, — он сказал это почти ласково, будто ворковал о любви своей девушке. — Я провожу тебя.

Малфой сжал руки, чувствуя, как пальцы впиваются друг в друга и трутся костями через кожу. Чувствуя, как новая волна взглядов окатывает с ног до головы, забиваясь в нос и уши. Обязательно было делать это так громко? Сучий староста школы.

В. Жопу. Всё.

Всех.

Снова очнулся только когда Тео дёрнул его за плечо и сказал, что они уже опаздывают на чары. Руки так и сжимались, застыли словно глина и прекратили слушаться. Он расцепил онемевшие пальцы и хлопнул кулаком по столу, спешно поднялся, подхватывая сумку.

Тупая мысль так и била по глазам откуда-то изнутри. Тук. Тук. Тук.

Открываешь дверь. Здравствуйте. До свидания. Захлопнуть её со стуком, чтобы стены рассудка задрожали, и больше никогда не открывать.

Тук. Тук.

Поговорить с Грейнджер. Сегодня же.

========== 5 ==========

Hello, can you hear me?

I’m in California dreaming about who we used to be (с)

Привет, ты меня слышишь?

Я предаюсь призрачным мечтам о том, какими мы когда-то были (с)

Блейз негромко постучал в массивную дверь так хорошо знакомого ему кабинета и, услышав приглушённое «войдите», толкнул резную ручку. По пути он забежал в гостиную Слизерина, чтобы накинуть свою мантию со значком, а заодно избавиться от общества старосты Терри Бута, собиравшегося вести его и Грейнджер на ковёр к директору через весь чёртов замок, словно каких-то заключенных в Азкабан. К счастью, когтевранец не стал дожидаться его и сопроводил девчонку одну.

Блейз заглянул в помещение, и в нос ударил запах каких-то цветов, книжной пыли и свежего пергамента. Директриса МакГонагалл сидела за своим столом и что-то строчила на свитке. Как только дверь за вошедшим закрылась, она отложила перо и сложила руки перед собой, жестом приглашая гостя присесть. Девушка с пышными волосами, что расположилась перед почтенной дамой на одном из кресел, не пошевелилась и даже не повернула головы. Блейз покосился на неё, но, не встретив ответного взгляда, бесшумно приземлился рядом на один из стульев и прокашлялся в кулак.

— Вызывали, профессор?

— Да, мистер Забини, и думаю, Вам не нужно объяснять причину, — прохладный тон первого человека в Хогвартсе говорил сам за себя. — Надеюсь, Вы достаточно сообразительны.

Куда уж до умняшки Грейнджер.

— Пока никто не жаловался, директор, — Блейз откинулся в своём кресле, но не на столько нагло, чтобы его позу можно было считать чересчур надменной или оскорбительной для столь серьёзного разговора.

Женщина строго посмотрела на него и на соседний стул, отмечая что-то для себя.

– Мне не хочется думать, что такой талантливый молодой человек как Вы, и к тому же староста своего факультета, в обязанности которого, я напомню, входит поддержание порядка и дисциплины, может быть замешан в подобном… — МакГонагалл сжала тонкие губы, подбирая подходящее слово, — … в подобном преступлении. Но, как руководитель школы, я обязана спросить, имеете ли Вы какое-нибудь отношение к произошедшему?

Гермиона на своем кресле тяжело вздохнула, и Блейз был готов поклясться, что она не больше, чем он, хотела находиться в этом кабинете и, наверняка, сгорала от стыда. Он заметил кубок с водой в её дрожащих руках и быстро отвернулся.

— Я бы очень хотел быть полезным, профессор, но я ничего не знаю, — лицо темнокожего старосты выражало полное сочувствие. — Насколько мне известно, все случилось вчера вечером, в это время я находился в гостиной подземелий, и многие студенты могут подтвердить, что…

— Вас никто не обвиняет, мистер Забини, — перебивая юношу, отчеканила директриса и встала со своего места, – но мне бы не хотелось, чтобы Вы прикрывали кого-либо, будь то студенты других факультетов или же ваши ближайшие друзья.

Блейз понимал, к чему клонит профессор трансфигурации, но решил оставаться таким же непробиваемым. В конце концов, скрывать ему было нечего, и без доказательств МакГонагалл не станет никого наказывать, но если у него был хоть малейший шанс отвести от Малфоя или самого себя подозрения, он решил им не пренебрегать.

— Мне очень жаль, профессор, но я действительно ничего не знаю. Я готов оказать любую помощь в расследовании этого происшествия.

— Рада это слышать, мистер Забини, — МакГонагалл взяла с деревянного стеллажа какие-то свёртки и положила на свой стол, возвращаясь к перу и пергаменту. — Мисс Грейнджер многое сделала для нашей школы и не заслуживает подобного отношения.

Директриса обмакнула кончик пера в чернила и склонилась над документом.

— Никто не заслуживает, — добавила она. — Подобное поведение не достойно ученика Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, поэтому я намерена принять кардинальные меры по отношению к преступнику.

Она сделала особенное ударение на слове «кардинальные». Кажется, это означало то, что несостоявшийся Пикассо мог вылететь из школы, как только его вина будет доказана. Плохи дела. Блейз был уверен, что кто-то из Слизерина приложил ко всему этому руки. А это означает, что он, как недоглядевший староста, тоже может понести вполне реальную ответственность.

Сто раз говорил этим дебилам не подставляться, но кто его слушал.

— Я полностью с вами согласен, профессор, — Забини оторвался от спинки кресла и выпрямился, — подобное не должно оставаться безнаказанным.

Соглашаться. Нужно просто со всем соглашаться.

— Мисс Грейнджер, я также могу заверить вас, что стараниями профессора Флитвика и профессора Слизнорта все следы данного инцидента будут уничтожены ещё до конца первого урока, — тон директрисы резко сменился, как только она обратилась к своей любимице и взглянула на неё поверх своих маленьких овальных очков.

— Благодарю, директор, — тихо ответила Гермиона и отпила из кубка.

— Как бы мне не хотелось, но я должна спросить и у Вас, мисс Грейнджер. Быть может, имеют место быть какие-то подозрения или вы что-то заметили прошлым вечером? — вопрос был задан настолько осторожно, словно старуха боялась спугнуть маленькую птичку с насиженного места.

— Не думаю, профессор МакГонагалл, — все также тихо отвечала гриффиндорка. — У меня нет причин кого-то подозревать.