И лёд растаял

— Нет. Ты снимешь видеорепортаж об Олимпийской чемпионке, которая решила покончить с собой. Прибежит, как миленький.

Я улыбаюсь. Довольная собой. Я чувствую азарт, который не испытывала уже много месяцев. Но Женя не разделяет моего веселья.

— Ага, вместе с ним прибежит орда народа и люди в белых халатах.

— Ты отправишь это только ему.

— Алина, ты больная. Я знаю хорошее место для совершения этого идиотского плана. Что ,если он поймет, что это дурацкий розыгрыш?

Я пожимая плечами.

— Не поймет. По крайней мере не сразу. У него чувства работают быстрее мозгов.

— В этом вы похожи.

— Я думала ты должна меня поддерживать! Так поступают лучшие подруги.

Женя смущается и я понимаю, что за столько лет впервые назвала ее своей подругой. Своей лучшей подругой. Но я, наконец, понимаю, что никогда не была одна. Сначала у меня был Даня, способный утешить в любой момент. Он был всегда рядом. И Женя… она была со мной в самые ужасные дни. Она предупреждала о том, что может произойти, да. Но она не осуждала меня, не осуждала и Даню, когда я ревела в подушку.

«У вас обоих снесло крышу, — твердила она, — не только ты здесь жертва».

Вот что мне нужно было: перестать себя жалеть.

Я тянусь к Жене и обнимаю ее.

— Ты со мной до конца?

— До самого. Твоего или моего.

×Полтора года назад. Дворец Хрустальный×

— Я отменяю сделку. Я смогу сам защитить Алину. Никто не станет вдаваться в подробности личной жизни обычного хореографа. Уж тем более никому нет дела до…

— Это невозможно, когда в тебе бушуют гормоны мальчишки. Факт остается фактом. Они узнали.

Газета давит на него. Он смотрит на заголовок и бледнеет. Сколько раз он перечитывал статью?

— Они снимут Алину со всех соревнований и поместят в пансионат, где будут промывать мозги. Возможно, у нее будет выбор: принимать препараты или нет. Но уж точно ее никто не отпустит в Ижевск. Если только ты не пойдешь на их условия.

Этери отвечает жестко. В ее словах нет ни капли сострадания.

— Вы понимаете, что мое исчезновение сделает с Алиной?

— Девочка переживет.

Даниил делает шаг назад.

Он думает о ней, нежно прижавшейся к его груди. В ее глазах столько любви и доверия…

— Федерация не позволит, чтобы их единственная действующая Олимпийская чемпионка была полита такой грязью. Россия итак не объект для подражания, когда дело касается моральной стороны. Исчезнуть нужно тебе. Или они уберут ее. В случае с Алиной будет намного хуже.

Даниил цепляется за соломинку:

— Я люблю ее. Она… просила не бросать ее. Я могу бросить ее, но оставаться рядом. Почему нет?

Этери поднимается из-за стола и хватает газету.

— Из-за этого!

Даниил в который раз смотрит на фотографию. Их с Алиной поцелуй в гимнастическом зале. В тот самый день, когда они смотрели видео и разговаривали о психологии. Даниилу тогда показалось, что кто-то стучался.

Но теперь ясно, что это был не стук, а звук запирающейся на ключ двери.

— Идиот. Останься ты рядом, и они будут круглосуточно дежурить у наших дверей. Все закончится знаешь чем?

Даниил знает, но тем не менее ищет выход.

— Тебя закроют за изнасилование несовершеннолетней, а Алину отправят на «лечение». Думаешь сделать это не в силах правительству?

Даниил касается газеты рукой. Это единственный экземпляр. Он сжимает его в ладонях и чувствует, что вот-вот взорвется.

— Делай то, что я тебе сказала. А я позабочусь о благосостоянии Алины.

Через два часа он возьмет билет. И никогда больше не напишет любимой. Но прежде, он садится и начинает писать письмо.

«Алина, я вижу…»

Закончив, он складывает его.

— Пожалуйста, я ничего не написал ей о всей ситуации в целом. Только передай ей. Общаешь?

В глазах Этери отражается деланная боль. Искуственная. Но боль Даниила настоящая, дикая, сильная, что ему не слышится фальш в словах Этери, когда она говорит:

— Обещаю./

Бумерангом всё возвращается.

Только ты законам всем вопреки.

Когда рядом дождь начинается.

И смывает наши шаги.

Сколько не беги, не получится.

С памяти стереть Имя, Отчество.

А раскутому телу хочется.

Скрасить моё одиночество.

POV Даниил

Лейсан плачет.

Любая адекватная мать на ее месте поступила бы также.

— Что же мы сделали с нашей дочкой. Во что впутали?

Я только обнимаю ее за плечи, давая возможность прийти в себя.

— Как получилось, что мы упустили то, что произошло? И вы! Вы же тренер!

Она бьет меня. Я принимаю заслуженные удары, но затем она успокаивает и вновь плачет.

— Они бы не смогли отобрать ее у нас! Они же не изверги! Кто стоит за всем этим? Я должна обратиться в полицию. Я хочу забрать Алину в Ижевск.

— Не можете. На самом деле я думал, что вы все и без меня знаете. О том, что в случае травмы Алину определят в пансионат, где ее будет лечить федерация.

— Это есть в контракте. Они говорили, что предоставят в этом случае лечение за счет государства. Я не верю вам, Даниил Маркович, это невозможно!

— Пятно на страну в виде извращенца хореографа —то еще удовольствие, возможно все, Лейсан.

— Алина вас любила?

«Любила. Но больше нет.»

— Я бы никогда не сделал того, что сделал из чистого животного инстинкта. И если бы она не любила меня.

Я вижу убитую горем мать. Она плачет и хочет к дочери, но мы так и не смогли пробиться к Алине.

«У нее психологическая травма. Она много спит». Это все, что нам сказали. Я пытался бунтовать, мне пригрозили.

С Лейсан решили, что будем действовать по уму. Я собирался залезть к Алине через окно, и притащить за собой ее маму. Но Лейсан была против, заявив, что так мы уж точно травмируем Алину.

— И что же мы будем делать?

Женщина утирает слезы.

— Для начала Алина не должна знать, что я здесь. И пока не должна знать всей правды. Это нечестно скрывать от нее, но будет сложно предугадать ее реакцию.

— Почему вы ждали так долго? Было же сразу ясно, что с системой что-то не то. Ладно… боялся и все такое. Но почему сейчас решили вернуться?

Я вспоминаю новости о том, что девочка-чемпионка получает травму, ломает ноги и теряет рассудок. Дурацкое СМИ.

— Просто я здесь. И единственное чего я хочу: чтобы вы забрали Алину и уехали очень далеко.

Комментарий к

В главе присутствуют строки из песни Андрея Леницкого “полетели листья”. Приятного прочтения)

========== Часть 28 ==========

POV Алина

— Даня…

Он стоит в полуметре от меня, в его глазах ужас и страх.

— Ты сошла с ума, Алина…

Я не понимаю, о чем он. Я чувствую, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. И я расплачусь? Да, точно.

Мои чувства никуда не исчезли. Они здесь же. Просто любовь омрачена его исчезновением и я не знаю, смогу ли когда-нибудь его понять.

— Дай мне руку. Пожалуйста, Алина.

Не понимаю зачем. Прячу руки назад и пошатнувшись, понимаю о чем это он. Даня думает, что я решила спрыгнуть с крыши. Наш план сработал и спустя всего десять минут он примчался сюда.

Я стою на самом краю крыши, мне страшно. Но, когда я увидела его, то обо всем на свете забыла. Мне и правда лучше сделать пару шагов вперед, чтобы ненароком не улететь вниз.

— Алина, умоляю…

— Мама?

Это самое страшное во всей этой ситуации. Мама словно призрак замерла позади Дани. За ним я не сразу ее увидела. Она бледная и напуганная.

Я спрыгиваю с бордюра и крепко обнимаю маму. Она начинает плакать, прижимая меня к себе.

— Я не стала бы! Мне нужно было увидеть его… мама… зачем ты притащил ее сюда?!

Даниил похоже и сам в шоке от того, что мама здесь.

— Лейсан, я просил вас оставаться там.

— Что?

Я сбита с толку. Даниил садится на холодный бетон, чувствую, что он начинает понимать, что за спектакль мы устроили.

Я опускаюсь рядом. Мама остается стоять поодаль.

— Ты правда не собиралась прыгать?