По следам динозавров

В серых предрассветных сумерках мы ясно различили зловещую бронзовую тучу на южной стороне неба. Через десять минут воздух снова задрожал от бешеного рева, и около моей палатки раздался страшный треск, словно от разорвавшейся гранаты. Зарывшись головой в мешок, я слышал, как скрипели и хлопали своими полотнищами падавшие палатки. Гренжер вскочил и бросился к ящику, где лежали шесть крошечных черепов млекопитающих, самая ценная находка нашей экспедиции. Но вихрь свалил его с ног, ударив о ящик.

Ураган пронесся, оставив наш лагерь в развалинах. Все пятнадцать палаток были сорваны, и наши сотрудники вылезали из груды обломков, добродушно ругаясь, кто как умел, — по-английски, по-китайски и по-монгольски.

Вся обстановка лагеря представляла хаотическую груду развалин. Длинный след обломков показывал путь, по которому «демон-ветер» промчался к роще тамарисков, где десять тысяч лет тому назад жили Обитатели Дюн. Множество стульев и складных столов было переломано, а все палатки разорваны.

Тамариски напоминали рождественские елки: все они были разукрашены серпантинами из разорванных рубашек и белоснежными пушинками ваты. Котлы, одежда, тарелки были захвачены вихрем, который раскидал их по пустыне. Мне никогда не приходилось наблюдать такого сильного урагана; к счастью, он продолжался только четверть часа.

Это было в середине июля, после нашего возвращения к «Огненным скалам», прославленным яйцами динозавров. Экспедиция проникла на запад до широты Улясутая. Открытые новые области ископаемых оказались незначительными. Исследования к югу от Алтайских гор принесли одни разочарования. Нам оставалось только вернуться обратно, перерезать горы и продолжать раскопки в окрестностях Шабарак Узу. Впереди нас ждали еще совершенно неисследованные области Внутренней Монголии. Весной, перед самым нашим отъездом из «Огненных скал», я получил письмо от д-ра Маттью, куратора отдела палеонтологии Американского Музея Естественных Наук. С большим волнением, этот обычно весьма уравновешенный человек сообщал в своем письме, что маленький череп из коллекции 1923 г., — обозначенный Гренжером, как «череп неизвестного пресмыкающегося», в действительности принадлежит самому древнему из всех известных млекопитающих. Его нашли в том же наслоении, где открыли яйца динозавров, — у Шабарак Узу[1]. Большинству моих читателей этот факт, вероятно, покажется не важным, но каждый палеонтолог поймет как волнение д-ра Маттью, так и то возбуждение, которое вызвало среди нас его письмо. Твердо установлено, что от холоднокровных рептилий, размножавшихся посредством кладки яиц, миллионы лет тому назад произошли теплокровные млекопитающие, которые производили на свет живых детенышей и вскармливали их молоком. За сто лет научной работы нашли только один череп млекопитающего эпохи рептилий, хотя обломки зубов и челюстей изредка и попадались. Этот единственный череп такого млекопитающего, названного «тритильдоном», был найден в Южной Африке и хранится в Британском Музее, как величайшее палеонтологическое сокровище.

Но он относится к группе млекопитающих, которая вымерла в Эоценовый период, на заре эпохи млекопитающих, и не имеет прямого отношения к современным видам.

«Сделайте все возможное, чтоб найти еще черепа», — писал в своем письме д-р Маттью.

— Это — заказ. Постараемся его выполнить, — заметил Гренжер, прочитав письмо. С этими словами он отправился к подножию «Огненных скал» и через час вернулся с новым черепом млекопитающего. Опять — поразительная, невероятная случайность, совпадение, как и при находке профессором Осборном второго зуба «корифодона» — случайность, о которой я здесь решаюсь говорить только потому, что тринадцать очевидцев прочтут мою книгу и будут иметь возможность уличить меня в преувеличении.

Гренжер, Ольсен и наши китайцы, Бэкшот и Лиу, провели целую неделю в упорных изысканиях. То была утомительная работа. Черепа вросли в маленькие обломки разрушенной скалы. Дно бассейна было сплошь усеяно этими камнями, и приходилось пересматривать их, до тысячи в день, под палящими лучами солнца. Но Гренжер и Ольсен не теряли энергии и к концу недели нашли шесть черепов.

Это была, вероятно, самая ценная неделя работы во всей истории палеонтологии.

Самый крупный череп был длиной в полтора дюйма. Гренжер тщательно упаковал их, и я не спускал с них глаз во все время переезда из Пекина в Нью-Йорк. Не без торжества я преподнес их в 1925 году доктору Маттью в Американском Музее и сказал при этом, что они являются прямым последствием его письма.

Через несколько часов после моего приезда в Музей, Альберт Томсон приступил к препарированию этих черепов. Работа производилась под микроскопом, и твердые частицы камней счищались с костей крошечными инструментами, острыми, как игла. К новому году черепа были окончательно препарированы. Профессор Осборн отзывается об этих древних млекопитающих следующим образом: «Несомненно, что вымирание крупных земноводных и водяных рептилий, живших до конца мелового периода, подготовило путь эволюции млекопитающих.

Природа в начале своей творческой работы пользовалась недифференцированными мелкими видами теплокровных четвероногих, чтоб постепенно создать из породы млекопитающих новых гигантов, которым суждено было в свою очередь завладеть землей и водой. Одним из самых драматических моментов жизни мира является гибель династии рептилий, которая произошла в конце мелового периода, — последнего этапа эпохи рептилий.

Мы не имеем представления о том, какая причина мирового масштаба вызвала это явление: была ли то внезапная катастрофа, или же оно совершилось медленно и постепенно в конце мелового периода; мы имеем пред собою только один факт: гигантские рептилии, обитавшие в воде и на суше, исчезли».

Млекопитающие, найденные нами, были крошечными созданиями, не больше крысы, которые ползали по земле в середине мелового периода, — десять миллионов лет тому назад. Их следует рассматривать, как первую попытку природы создать насекомоядные, плотоядные и травоядные группы млекопитающих. Их можно считать первыми предками человека, так как они являются древнейшими представителями класса млекопитающих, к которому принадлежит человек.

Эти черепа имеют особенно важное значение, так как они принадлежат самым древним представителям класса млекопитающих, связанным родственными узами с современными группами.

В то время, как я пишу эту главу, только что началось изучение этих экземпляров. Они так примитивны, что трудно будет точно установить их родословную линию. С первого взгляда кажется, что они разделяются по крайней мере на два вида, из которых один окажется группой насекомоядных. Современные землеройка и крот — типичные насекомоядные, и давно известно, что они очень древнего происхождения. Другую группу составят креодонты, самые ранние плотоядные.

Открытие этих млекопитающих мезозоя означает, что мы добрались до самых глубоких корней родословного дерева млекопитающих. Теперь еще слишком рано предугадывать, какие новые перспективы в эволюционной теории откроются нам благодаря этим черепам. Пока они кажутся незначительными, но я уверен, что даже когда яйца динозавров будут забыты, ученые будут помнить эти крошечные черепа, как венец наших открытий в Азии.

На пути к «Огненным скалам» мы оставили Ионга, Бэтлера, Робинзона, Лукса, Шенея и Робертса у Артса Богдо, одной из вершин восточных Алтаев. Шеней предполагал собирать растения, а остальные рассчитывали поохотиться за косулями и дикими баранами. Нельсон и Моррис вернулись к нашему главному лагерю, изучая по пути памятники культуры палеолита, открытые нами во время поездки на запад. Тем временем я с Гренжером, Беркеем и Ловеллем предпринял недельную поездку, чтобы исследовать местность к югу от Алтайских гор. Монголы предупреждали нас, что караванных путей на юг не существует. В тридцати милях от нашего лагеря поднималась гора Гурбун Саикхан. Мы проехали через туннель, оказавшийся входом в русло высохшей реки, окруженное круглыми холмами, поросшими низкой травой и цветущим диким луком. Дорога привела нас к холодному источнику, у которого находились груды наслоений красного песчаника, но мы целый час напрасно искали в них следов ископаемых. Наши геологи недавно нашли в таких же наслоениях, ближе к востоку, — обломки костей динозавра, и определили, что это слои эпохи рептилий. Они установили, что Алтайские горы возникли позднее, к концу третичной эпохи.

1

Поскольку это географическое название часто мелькает в тексте, пришло время заметить, что в оригинальном издании встречаются такие вариации, как Шабарак Усу, Шаборак Усу, Шабарак Узу и т. д., в исходном английском тексте — Shabarakh Usu (Прим. изд.).