Страница 9 из 15
В конце концов молодому движению за права животных удалось привлечь внимание широкой публики. Потребители откликнулись и стали покупать яйца кур свободного содержания. Некоторые сети супермаркетов вообще прекратили продавать яйца кур, содержащихся в клеточных батареях.
В Великобритании и некоторых европейских странах гуманное обращение с животными стало предметом политики; давление на парламентариев росло. Евросоюз учредил научную комиссию для изучения содержания животных на фермах. Комиссия рекомендовала запретить клеточные батареи, а также некоторые способы обездвиженного содержания свиней и телят. В итоге в 1999 году Евросоюз принял решение о запрете клеточных батарей, но отложил его вступление в силу до 1 января 2012 года, чтобы дать производителям время постепенно вывести из употребления оборудование, в которое они уже вложили средства.
К чести британских производителей яиц, они отнеслись к запрету с пониманием и выработали новые, менее жестокие методы содержания несушек. Но не все страны проявили такую же готовность: считается, что в клеточных батареях в нарушение закона содержится еще до 80 миллионов кур. Впрочем, не менее 300 миллионов птиц, которые были бы обречены на мучительное существование в клеточных батареях, сейчас находятся в гораздо лучших условиях, а от бюрократических структур ЕС настойчиво требуют обеспечить повсеместное соблюдение запрета. Не последнюю роль в этом давлении играют законопослушные производители яиц, уже соблюдающие новые требования.
Запретив клеточные батареи, Европа утверждается в роли мирового лидера в сфере защиты животных. Эту же позицию отражают и принятые здесь ограничения на использование подопытных животных при разработке косметики. Как вышло, что Европа в своей заботе о животных настолько опережает остальные страны?
В США нет федеральных законов, предписывающих производителям яиц соблюдать определенные условия содержания несушек. Но когда до избирателей Калифорнии в 2008 году донесли информацию по этой теме, они подавляющим большинством голосов поддержали предложение обеспечить всех сельскохозяйственных животных таким жизненным пространством, в котором те имели бы возможность полностью выпрямить ноги и повернуться вокруг себя, не натыкаясь на других животных или на стены. Так что дело, скорее всего, не в равнодушии американцев, а в том, что американская политическая система федерального уровня дает промышленности – источнику финансирования избирательных кампаний – слишком много власти, позволяя игнорировать волю большинства населения.
В Китае, который наряду с США лидирует по числу несушек, содержащихся в клетках, зоозащитное движение только зарождается. В интересах миллиардов сельскохозяйственных животных пожелаем ему быстрого роста и успеха.
Начало нынешнего года – подходящий момент, чтобы отпраздновать одно из важных достижений в области защиты животных – шаг Европы вперед, к обществу более цивилизованному и гуманному, шаг, который доказывает ее заботу обо всех существах, способных страдать. И еще это повод отпраздновать эффективность демократии и силу этической идеи.
Антропологу Маргарет Мид приписывают такие слова: «Без сомнения, небольшим группам неравнодушных, убежденных граждан под силу изменить мир. Точнее, только им это и под силу». С последней частью высказывания можно спорить, но его первая часть безусловно верна. Конец клеточных батарей в Англии – событие менее заметное, чем «арабская весна», но, как и в этом массовом движении, все началось с маленькой группы неравнодушных и убежденных в своей правоте граждан.
Если бы рыбы могли кричать
В детстве отец часто брал меня на прогулки вдоль реки или морского побережья. Мы шли мимо рыбаков, и некоторые сражались с натянутой леской, на конце которой билась на крючке рыба. Однажды я видел, как человек достал из ведра мелкую рыбешку и насадил ее, еще трепещущую, на крючок как наживку.
А еще как-то раз, когда тропинка привела нас к тихой речке, видел я человека, следящего за поплавками, – воплощение покоя и гармонии с миром, – а рядом с ним билась на траве и глотала воздух уже пойманная рыба. Отец сказал, что не понимает, что за радость – провести день, вытаскивая рыбу из воды и бросая ее медленно умирать.
Эти детские воспоминания нахлынули на меня во время чтения первого в своем роде доклада «В море бывает и хуже: жестокое обращение с промысловой рыбой природных водоемов». Доклад опубликован в прошлом месяце на ресурсе fishcount.co.uk. Когда животных убивают ради еды, практически везде в мире принято делать это так, чтобы не причинять им страданий. Бойни по закону обязаны перед забоем лишать животных сознания или же умерщвлять их мгновенно, а если забой имеет ритуальную специфику – настолько быстро, насколько позволяет религиозная доктрина.
Но только не рыбу.
Требования гуманного забоя не распространяются на рыбу, выловленную в природных водоемах, а в большинстве случаев и на рыбу, поступающую на рыбозаводы. Траулеры, вытащив сети, просто вываливают пойманную рыбу на палубу и оставляют задыхаться. Существует технология коммерческого лова, так называемый ярусный лов, когда с траулера выпускают линь 50–100 километров длиной с сотнями, а иногда тысячами крючков с наживкой. Заглотившая наживку рыба, судя по всему, остается в полном сознании все те долгие часы, что ее тащат за траулером, на крючке, проткнувшем ей рот, пока наконец ловцы не выберут линь.
То же происходит при коммерческом лове с использованием жаберных сетей – в их мелкие ячейки рыба попадает, как в ловушку, часто застревая жабрами, и либо сразу задыхается, потому что со стиснутыми жабрами не может дышать, либо остается в таком состоянии часами, пока сеть не вытащат.
Но самое шокирующее в докладе – чудовищные цифры о количестве рыбы, которую человек умерщвляет такими способами. Разделив суммарный тоннаж улова по видам рыбы на средний вес особи, автор доклада Эли-сон Муд получила, возможно впервые, данные об истинном количестве рыбы, вылавливаемой в естественных водоемах мира. По самым скромным оценкам, это около триллиона, но возможно, и больше – до 2,7 триллиона особей.
Чтобы оценить масштаб, скажем, что, по оценкам Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, в пищевых целях на планете ежегодно убивают 60 миллиардов сухопутных позвоночных животных, то есть по девять на каждого жителя Земли. Если взять за точку отсчета даже нижнюю границу оценки Муд в один триллион, то для рыбы этот показатель будет 150. И это не считая миллиардов рыб, выловленных нелегально, или непромысловых, попавших в сети случайно и позднее выброшенных, а также рыб, выловленных на крючки по технологии ярусного лова.
Многие из этих рыб употребляются в пищу опосредованно – их перерабатывают на корм для птицы на птицефабриках или рыбы на рыбозаводах. Стандартный рыбозавод, где занимаются разведением лосося, потребляет по 3–4 килограмма промысловой рыбы на килограмм выращенного лосося.
Предположим, что весь промысловый улов – восстановимый ресурс (хотя это, конечно, не так). В этом случае хотелось бы верить, что численностью убитых животных можно пренебречь, потому что рыбы не чувствуют боли. Но нервная система рыб так похожа на нервную систему птиц и млекопитающих, что эта идея не выдерживает критики. Рыба, подобно другим животным, реагирует на болевые раздражители, и изменения в ее поведении могут длиться по нескольку часов. Неспособность рыбы к запоминанию – миф. Рыбы обучаются избегать неприятных ощущений, например электрических разрядов, а обезболивание снижает их поведенческие проявления боли.
Виктория Брейтуэйт, профессор биологии и рыбоводства из Пенсильванского университета, вероятно, работала над этой темой больше всех ученых в мире. Ее последняя книга «Бывает ли рыбам больно?» (Do Fish Feel Pain?) доказывает, что рыбы не только способны чувствовать боль, но и гораздо разумнее, чем принято считать. В прошлом году группа экспертов Евросоюза пришла к выводу, что большинство полученных на сегодня данных свидетельствует о том, что рыбы испытывают боль.