П. А. Столыпин

Примечательно, что на первом этапе деятельности премьер, проявляя инициативность, был готов энергично продвигать прогрессивные проекты преобразований, проявляя настойчивость в общении с Николаем II. Например, в декабре 1906 года Столыпин попытался добиться, чтобы царь утвердил постановление правительства об отмене ограничений прав евреев и членов их семей. Предлагалось снять некоторые ограничения при выборе места проживания, возможности заниматься определенными видами деятельности, отменить запреты на аренду и приобретение недвижимости в городах, включение в правление акционерных обществ, имеющих земельные активы и др.65. Но государь, «несмотря на самые убедительные доводы», отказался утверждать журнал Совета министров с соответствующим решением. Весьма характерна мотивация царя, не приводившего при этом никаких рациональных аргументов, несмотря на актуальность и остроту этих вопросов, важных для миллионов людей: «…внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям. Я знаю, вы тоже верите, что „сердце царево в руцех Божиих“. Да будет так».

Столыпин не сдавался, пытаясь склонить Николая II к положительному решению. Повторяя в письме от 10 декабря 1906 года часть аргументов, он ссылался на «начала гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября» и указывал на необходимость «успокоить нереволюционную часть еврейства и избавить наше законодательство от наслоений, служащих источником бесчисленных злоупотреблений». Напоминал он и о том, что разработанный правительством проект – это исполнение обещания, включенного с одобрения царя в декларацию от 24 августа 1906 года («коренное решение еврейского вопроса является делом народной совести и будет разрешен Думой, до созыва которой будут отменены не оправдываемые обстоятельствами времени наиболее стеснительные ограничения»). Столыпин предупреждал об опасных для авторитета верховной власти последствиях отказа, поскольку в печать уже попали сведения о проекте, принятом правительством и ожидающем утверждения государем. Петр Аркадьевич предлагал, чтобы царь хотя бы принял резолюцию, что, «не встречая по существу возражений», ввиду сложности вопрос следует провести «общим законодательным порядком», а не по статье 87, как планировал премьер. Таким образом, появлялась бы отсрочка до созыва 2-й Думы, но это не выглядело бы явным отказом царя; не подрывалось бы и доверие к правительству («в настоящее время вам, государь, нужно правительство сильное»)66. Николай II ограничился совсем лаконичной резолюцией, без каких-либо оценок и конкретных обещаний: «Внести на рассмотрение Государственной думы», и впредь к этому вопросу уже не возвращались…67

Либеральный арсенал

План реформ наиболее подробно был изложен Столыпиным 6 марта 1907 года, в первом выступлении перед депутатами 2-й Думы. Это была одна из его наиболее ярких, четко выстроенных и содержательных речей.

Интересно, что премьер сразу подчеркнул: формирование новой системы законов будет иметь единую идейную основу – «общую руководящую мысль, которую правительство будет проводить во всей своей последующей деятельности». Он отметил при этом сложность задачи, стоящей перед правительством «в стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно, и брожения». Избегая использовать понятия «конституционный» или «либеральный», Столыпин обозначал ключевой принцип, определяющий подход правительства: «Мысль эта – создать те материальные нормы, в которые должны воплотиться новые правоотношения, вытекающие из всех реформ последнего времени. Преобразованное по воле монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, то есть не будут прочно установлены».

Правительство обязуется выработать в первую очередь комплекс законодательных норм, которые позволят реализовать права граждан, «возвещенные» Манифестом 17 октября. «Тогда как свобода слова, собраний, печати, союзов определены временными правилами, свобода совести, неприкосновенность личности, жилищ, тайна корреспонденции остались не нормированы нашим законодательством», – обращал внимание Столыпин. С оговоркой о Православной Церкви, исторически являющейся «господствующей», премьер заявлял о намерении обеспечить принципы веротерпимости и свободы совести, делающие возможным свободный переход из одного вероисповедания в другое, «беспрепятственное богомоление», «образование религиозных общин», «сооружение молитвенных зданий» и т. д.

Говоря о законодательных гарантиях неприкосновенности личности, Столыпин обещал «обычное для всех правовых государств обеспечение ее, причем личное задержание, обыск, вскрытие корреспонденции обусловливаются постановлением соответственной инстанции, на которую возлагается и проверка в течение суток оснований законности ареста, последовавшего по распоряжению полиции». Обещано было упразднить административную высылку «в определенные места», а «исключительные положения», вводимые в случае войны или народных волнений, сократить с трех до одного.

«На новых началах» будет перестроена «местная жизнь». Премьер декларировал реформу управления (на губернском, уездном и участковом уровне) с эволюцией в сторону децентрализации и расширения прерогатив самоуправления на всех уровнях. Анонсировалось создание и мелкой земской единицы – «бессословной, самоуправляющейся волости»: «волость будет самой мелкой административно-общественной единицей, с которой будут иметь дело частные лица». Реформируя систему земского и городского самоуправления, правительство предлагает законопроект, перестраивающий систему земского представительства на принципе налогового ценза. Столыпин пояснял, что правительство расширяет таким путем «круг лиц, принимающих участие в земской жизни, но обеспечивая одновременно участие в ней культурного класса землевладельцев, компетенция же органов самоуправления увеличивается передачею им целого ряда новых обязанностей, а отношение к ним администрации заключается в надзоре за законностью их действий».

Административная реформа предусматривает объединение на местах многочисленных учреждений в однотипные губернские, уездные и участковые органы. Результатом реформы станет в том числе упразднение должностей земских начальников, обычно особенно консервативных и непопулярных у населения. Столыпин обращал внимание и на планы реформирования полиции: «Полицию предполагается преобразовать в смысле объединения полиции жандармской и общей, причем с жандармских чинов будут сняты обязанности по производству политических дознаний, которые будут переданы власти следственной». Депутатам будет предложен на рассмотрение и новый полицейский устав, который «должен заменить устарелый устав о предупреждении и пресечении преступлений и точно установить сферу действий полицейской власти».

Совершенствование судебной системы – обязательное условие для движения к правовому государству. В рамках общей реформы управления «с отменой учреждения земских начальников и волостных судов необходимо создать местный суд, доступный, дешевый, скорый и близкий к населению». Столыпин анонсировал разработанный Министерством юстиции законопроект о преобразовании местного суда: он предусматривает сосредоточение «судебной власти по делам местной юстиции в руках избираемых населением из своей среды мировых судей, к компетенции которых будет отнесена значительная часть дел, подчиненных ныне юрисдикции общих судебных установлений».

Знаковый характер имело заявление премьера о «незыблемости основных начал судебных уставов Александра Второго» и намерении продолжить развитие системы правосудия – обеспечить доступ адвокатов к участию в предварительном следствии, ввести институт условного осуждения и условного досрочного освобождения и т. д. Примечательно утверждение, что «в целях обеспечения в государстве законности и укрепления в населении сознания святости и ненарушимости закона», будет внесен законопроект об уголовной и гражданской ответственности служащих. Как подчеркивал премьер, это будет закон, который «действительно» обеспечит «применение начала уголовной и имущественной ответственности служащих за их проступки», ограждая при этом их деятельность «от обвинений явно неосновательных».