Страница 92 из 115
- Скажи, Сор-Зип, – вдруг заговорил смуглый, медленно подняв голову и посмотрев на собеседника, – это ведь ты подставил меня? Явно, чтобы прикрыть свою задницу. Чтобы никто не подумал, что настоящим предателем являешься именно ты.
- Я просто решил показать, где твоё место. А затем добиться уважения и доверия отца, чтобы в последствии занять его трон.
На такое откровение Страж лишь покачал опущенной вниз головой и зашёлся смехом, который вырвался из горла утробным гавканьем, налегающим один на другой.
- Всё-таки хорошо, если я сдохну до того, как такой никчёмный аттури станет Вожаком и так же никчёмно будет править своим народом, – съязвил Хулт’ах, и Сор-Зип тут же вспылил, гневно рявкнув и ударив ладонями по решётке.
Бурый хотел было уйти, даже сделал пару шагов, но потом остановился и решил не остаться в долгу у противника.
- Кстати, – снова заговорил он, приблизившись к прутьям, – могу тебе пообещать, что буду медленно и нежно убивать твою самочку. Глядишь, повезёт, и ты сможешь напоследок увидеть её голову.
Вот тут-то Хулт’ах и напрягся, вскинув голову, и посмотрел на Сор-Зипа исподлобья.
- Но перед этим закончу то, на чём ты остановил меня тогда в отсеке.
Не сдержавшись, Страж зарычал и дёрнул цепями, желая сиюминутно вцепиться в горло мерзкому аттури, чей шипяще-скрипучий голос резал слух, вызывая неконтролируемую агрессию. Удовлетворившись реакцией на своё высказывание, Бурый довольно застрекотал и снова собирался уйти, но внезапно услышал ехидный смешок.
- Гляди, как бы эта самочка не вырвала тебе оставшиеся жвала, – с сарказмом изрёк смуглый. – Она с удовольствием сделает из них очередной трофей и повесит в виде ожерелья на шею.
Вновь услыхав язвительные слова, Сор-Зип грозно зашипел, растопырив мандибулы, и сдвинул надбровные дуги к центру.
- Не будь так уверен в ней! – прогнусавил он хрипло и надменно вскинул подбородок. – Она не настолько сильна.
- Но она хитра! – добавил Хулт’ах, дёрнув верхним жвалом. – И, как кое-кто сказал, выбиралась и не из такого дерьма.
Сидя спиной к колодцу, Эврид любовно натирала до блеска свои кинжалы с помощью лоскутка ткани, всматриваясь в острые грани и зазубрины*. С помощью этого простого занятия, она хотела отвлечь себя, привести в порядок мысли, создать план последующих действий в любой ситуации, которая вскоре может возникнуть. Или не возникнуть вообще. Однако, сквозь мнимое спокойствие разума всё равно просачивались тревожные воспоминания и воображаемые будущие события. Этому служили и данные кинжалы. Ведь именно их ей дал Хулт’ах. Снова вспомнив своего Шикло, Эврид печально вздохнула, пытаясь запихнуть подальше свою вину перед ним. Да только удавалось не очень.
Отвлёкшись от незатейливого занятия, яутка посмотрела себе в ноги невидящим взглядом, вспоминая смуглого аттури. Те события, что случались возле него и с его участием. От самой первой встречи на её планете; на Харпее, когда он безо всяких усилий расправился с берсеркерами и спас её. Вспомнила момент, когда Хулт’ах припёрся с какого-то задания весь израненный, а она латала его раны скоросшивателем, дрожа от оглушающего вопля боли аттурианца. Особенно вспоминалось выражение его глаз в тот миг, когда она направила на него стрелу арбалета, пытаясь сбежать. В них отражались одновременно печаль, разочарование и злость. Он столько раз спасал её, дарил нежность, но и совершал учебно-профилактические наказания хлыстом.
От воспоминаний последнего Эврид горестно хмыкнула, приподняв уголки губ, а рука непроизвольно потянулась к спине, где наткнулась пальчиками на рубцы шрамов, оставленных шипастым хлыстом её Шикло. Именно сейчас Эврид чувствовала ужасную вину перед ним. Совесть мучила, грызя рассудок и разрывая сердце. Сможет ли она искупить вину? И что будет, когда они вновь встретятся? Ведь это неминуемо произойдёт. Что скажет она? Что почувствует он? Что он захочет предпринять? Как много вопросов. И пока на них нет ответов.
- Эй! Яутка! – внезапно проголосил кто-то, и Эврид вздрогнула.
- Да? – растеряно воззрилась она на того, кто звал её. И это оказалась та самая самка берсеркеров, что встретила их у входа в поселение ранее.
- Хватит прохлаждаться, – взирала она на Эврид свысока, – бери корзину, – кивнула самка в сторону указанного предмета возле себя. – Пойдёшь вместе с нами, собирать фрукты. Хоть чем-то полезным займёшься.
И она немного отошла в сторону, давая яутке возможность увидеть посмеивающихся молодых самок, что тоже держали в руках корзинки и перешёптывались между собой.
- Брось своё оружие, – продолжила отдавать приказы Нагата, уже разворачиваясь и собираясь уходить. – Тебе вообще запрещено его здесь таскать.
Всё ещё не соображая, что от неё хотят, Эврид фыркнула и отложила кинжалы на рыжий песок, приподнимаясь и беря корзинку в руки. А затем последовала за берсеркершей, недовольно вздыхая. Через некоторое время они пришли к речушке, возле которой стояли деревья с массивными стволами и пышной кроной. При этом пришлось перелазить через небольшие, но скользкие валуны, чтобы достигнуть места назначения. Пару раз яутка чуть не шваркнулась, чертыхаясь шёпотом. Но всё это забылось после того, как она надкусила сочный, только что сорванный, бордово-фиолетовый плод продолговатой формы, который ей подала Нагата. Эврид аж замычала от наслаждения нежной мякотью.
- Вкусно. Да? – улыбнулась самка берсеркеров, глядя на яутку с некой гордостью. На что Эврид только закивала, с жадностью поглощая угощение. – Только вот именно на этом дереве самые вкусные плоды почти на самой макушке. А я, лично, боюсь туда лезть.
От подобного заявления, Эврид прыснула, не веря в то, что она действительно боится лазать по деревьям. Ведь для расы Науду такое занятие, как раз плюнуть. Не говоря ни слова, яутка поставила корзину на траву и оглядела громоздкое дерево. Ветки были толстыми, сильными. Значит легко могли выдержать даже матёрого самца Науду. Построив план действий, Эврид, не раздумывая, с лёгкостью запрыгнула на ту ветку, что была ближе, тут же переместившись на вторую и третью, с ловкостью оказавшись на самом верху за считанные секунды. Схватившись за соседнюю веточку, она свесилась и внимательно взглянула на тех, кто остался внизу. При этом наклонив голову набок, как бы немым вопросом спрашивая: “Ну как?”.
- Ты – бпе**! – крикнула ей берсеркерша, нахмурившись. – А если упадёшь? Костей не соберём.
Хихикнув в ответ, Эврид выпрямилась и раздвинула кроны дерева, узрев просто потрясающую картину. Ей открылся вид на всё поселение с высоты. Вроде ничего примечательного, но что-то так радовало глаз. Знакомое тепло разлилось на сердце. И возникло ощущение... уюта? Словно она оказалась дома, на Науд-Аурит’сеней. В поселении царила привычная суета, резвились малыши, бегая друг за другом. Один такой очень смелый малец, медленно и с опаской, решил подойти к гхекуону***, что лежал преспокойно на песке. Но, как только к нему приблизился маленький самец, пёс навострился и чуть слышно зарычал. Эврид, в свою очередь, тоже насторожилась, немного подавшись вперёд, не переставая держаться за ветку одной рукой. Малец на его рык тоже зарычал, и гхекуон тотчас поднялся, уставившись на наглеца. Но слава Богам всё обошлось, так как к ним приблизился Даур и одним только жестом приказал псу сесть, и тот беспрекословно подчинился. А затем Сумрак позволил мальцу погладить шипастое существо, что сразу лизнуло маленького самца прямо по мандибулам, отчего тот начал мило стрекотать.
В этот миг на лице Эврид заиграла улыбка. Действительно было мило наблюдать за этим. Тепло вновь разлилось возле сердца. Это позабытое чувство так не хотелось отпускать. Так давно она его не испытывала. Но всё когда-нибудь заканчивается. И сейчас яутку от идиллии прервал возмущённый возглас Нагаты, что продолжала ждать внизу. Разочаровано вздохнув, Эврид, по просьбе самки, стала трясти дерево, чтобы фрукты упали вниз. Правда выходило не очень, ибо ветки были крепки и не особо подвижны. Ругаясь от нахлынувшего негодования, яутка стала прыгать на ветке. И даже не заметила, как в определённый момент, по иронии судьбы, ноги соскользнули, и Эврид потеряла равновесие. Взвизгнув, самка полетела вниз, зажмуриваясь и уже готовясь к неминуемым удару и боли. Да только на полпути к земле она ощутила, как кто-то схватил её сильными когтистыми ручищами, лицо обожгло горячее дыхание, а над ухом прозвучал недовольный клёкот.