Страница 32 из 115
- Прости, но мой Шикло явно это не оценит, – хмыкнула я и взглянула на хитро скалящуюся Манулу, что стояла в сторонке, наблюдая за нами, скрестив руки над животом. – Да и разве можешь ты вот так перекочевать к другой госпоже? Ведь твоя Мармен должна дать на это согласие.
- И вправду, – сразу пригорюнилась уманка. – Тогда позвольте постоянно обслуживать Вас здесь, – настаивала она, уже изменившись в лице, став немного серьёзней. Оглянувшись по сторонам, я растерялась, узрев сколько на меня уставилось взглядов.
- Ну, – заговорила я, нервно сглотнув, – договорились.
Реакцию на мой ответ надо было видеть воочию, ибо уманка просияла ещё больше, а затем метнулась туда, откуда они обычно приносили заказы, так сказать к барной стойке. Я же, всё ещё находясь в ошеломлённом состоянии, под пристальными взглядами остальных, двинулась к столику и присела на стул. Манула и Бакууб тотчас составили компанию. И только спустя минуту тишина стала разбавляться редкими разговорами присутствующих. Подбежавшая с подносом в руках уманка шустро расставила на столешнице три порции мяса, бокалы с к’нтлипом и огромную пиалу с наксами (фруктами). А после представилась, сказав, что её зовут здесь Адем (Белая), и я сразу поняла почему. Её волосы действительно были кипельно-белые, даже немного пепельные, длиной доходящие до поясницы, две прядки спереди сплетены в косички и связаны кусочком материи сероватого оттенка. Кожа бледная, словно самочка была не здорова, тело худощавое, островатые плечи. Одета в потрёпанный топ и желтоватую юсу, порванную в некоторых местах, на ногах староватые на вид балетки серого засаленного цвета. А глаза большие, светло-синие, в них плескались искорки счастья, они словно светились оптимизмом и жизнью. Присмотревшись, я заметила ссадины и синяки на руках и ногах, особенно на коленях. Видимо, Секвелла часто издевалась над ней. Хотя, что удивляться. Она поистине жестокая самка, не знающая рамок приличия.
Снова сделав лёгкий поклон, уманка удалилась, давая возможность унять неловкость и смятение. Аппетитный запах мяса ударил по рецепторам, и мой желудок вновь потребовал утолить голод. Некоторое время мы ели в тишине, не говоря ни слова. Каждый осмыслял то, что недавно произошло. По крайней мере, я точно. Через минут десять справившись с основным блюдом, я посмотрела на пиалу. Как же я давно не ела наксы. Эти диковинные фрукты были овальной формы серо-коричневого цвета. Как только очищаешь их от довольно-таки жёсткой корки, перед взором появляется белая гладкая мякоть – очень сочная, сладкая и приятная на вкус. Когда кусаешь, аж сок течёт по подбородку. Это лакомство растёт исключительно в джунглях Аттура, в самой их глубине. Я даже представить не могу, как их добывают, ведь то место кишмя кишит опасными представителями фауны. Но к нам часто в клан прилетали торговые суда и с радостью предоставляли данную экзотику, хотя цена их была неимоверно высока. Оно и понятно почему.
- Так ты та самая отчаянная яутка? – неожиданно прогремел над головой чей-то шипящий рык, и я чуть не подавилась наксами.
Обернувшись, я взвизгнула, дёрнувшись назад и узрев довольную рожу незнакомого мне аттури. На одной его нижней жвале отсутствовал бивень, на лобной части глубокий шрам, чёрная жёсткая щетина на перепонках, груди и предплечьях. Глаза-бусинки бледно-жёлтого цвета. Валары с серебряными унтарами выглядели не в лучшем состоянии и доходили до середины груди. Аж мурашки побежали по спине от такой физиономии. Нервно сглотнув, я обдумывала варианты того, что сделаю, если он начнёт вдруг приставать или домогаться. Но отвечать мне даже не пришлось. Бакууб, тут же поднявшись, зарычал на собрата, и тот приутих, хотя не сдвинулся с места, нависая надо мной.
- Да не кипятись, Бакууб, – дружелюбно изрёк тот, клацнув верхними жвалами, а затем опустился на стул напротив. – Просто хотел воочию лицезреть ту, что сумела одолеть Сор-зипчика, – взгляд незнакомца прямо сквозил похотью не хуже, чем у бурого самца, но не было той кровожадности, лишь некое подобие заинтересованности и азарта. Да только легче от этого не становилось, хотелось обхватить себя за плечи и таким образом спрятаться от реальности. – Сладко пахнешь, самочка, – прищурил он один глаз и слегка расправил нижние жвала. Меня даже передёрнуло. Напряжение каждой мышцы нарастало, как и ритм сердца. Но нельзя показывать страх или растерянность. Поэтому я сделала глубокий вдох, взяв себя в руки, и гордо подняла подбородок, с непоколебимой смелостью глядя в глаза хищника.
- Знаешь, тот, кто бросался такими же словами, лишился части тела, – решительно изрекла я и потеребила жвал на шее.
И спустя секунду незнакомец разразился громогласным смехом, запрокинув огромную голову. Рычащий рокот, исходящий откуда-то из глубин гортани, накладывался один на другой, словно волнами, создавая собой звук, что обычно подразумевался, как хохот. Манула и я пришли в замешательство от такого. Бакууб же предупреждающе рыкнул и потребовал, чтобы незнакомец тотчас удалился, а то ему грозит добротный пинок под зад. Поняв намёк на большие обстоятельства, аттури откланялся, вернувшись за свой столик. Выдохнув напряжение, я решила тоже уйти, а то такое внимание к моей персоне было непривычно и изрядно утомляло. Бакууб порывался проводить до отсека, да только я запротестовала. Мне надо было разобраться в собственных мыслях и расставить все произошедшие события по полочкам, удаляя не нужную информацию. Да и следовало расспросить Хирона о том, где шлялся Хулт’ах. Уж такие ранения не получишь при лёгкой стычке с недругом. Здесь попахивает целой заварушкой, где смуглый явно являлся жертвой.
Поняв намёк, Бакууб отстал, после чего я поднялась и вышла из помещения. Прерывисто вздохнув, я посмотрела на потолок, где тускло светили красные лампы цилиндрической формы. На стенах, в месте спаек металлических листов, служащих обшивкой коридоров, выделялись алые иероглифы, беря своё начало от потолка и доходя до решётки на полу, из-под которой вырывались клубы пара. Такая обстановка сразу навевает тоску. Хочется выть от скуки или помахать комбо-шестом в кехрите, чтобы отвлечься. Очень хотелось увидеть красного гиганта, что дарил тепло и освещал поверхность Науд-Аурит’сенея. Погреться под его лучами, услышать шелест деревьев в джунглях, окунуть ноги в прохладную и столь приятную воду ручья, что протекал близ нашего селенья. Я желала вновь увидеть закат, а затем и бесконечный простор космоса, усыпанный звёздами, сидя на камне вдалеке от города, постройки которого окрашивались в оранжевые и багровые цвета в тот момент, когда красный гигант уходил за линию горизонта. Почувствовать то самое умиротворение, что испытываешь, находясь в полной гармонии с природой. Где-то вдалеке обычно резвился молодняк, играя в догонялки, их смех колокольчиками разливался по округе, придавая моменту ещё большую значимость и притягательность. Давно я не испытывала этих чувств. Я действительно скучаю по родной планете, куда мне путь теперь воспрещён, если только не решусь на отчаянный поступок покончить с жизнью, представ перед нтак (судом) Старейшин Совета. К’житовы правила Кодекса. Теперь я действительно перестала воспринимать правоту наших законов, в корне меняя своё мировоззрение. Эти Элдеры способны лишь идти по чётким принципам, установленным Кодексом, не беря во внимание ни обстоятельства, ни факты. Нарушил закон – будь готов получать по черепушке. Не справедливо. Ведь я не по собственной воле попала на корабль аттури.
Кстати об одном из них. Пока размышляла, не заметила, как уже дошла до мед отсека. Стоит открыть дверь, как в ноздри ударит специфический запах медикаментов и различных жидкостей. Это не сказать, что слишком неприятно, но каждый раз я поневоле морщилась. Вот и сейчас делаю это. Уже непроизвольно выработанный рефлекс. Обведя взглядом помещение, в котором царила тишина, я не обнаружила Хирона. Странно. Он сам сказал, что будет наблюдать за состоянием Хулт’аха. Подумав о смуглом аттурианце, я повернула голову в сторону капсул и увидела в одной из них мирно спавшего хищника. Его мощный торс, перевязанный белыми бинтами, мерно вздымался. Состояние очень расслабленное. Лишь жвала порой нервно подёргивались. Подойдя к его капсуле вплотную, я открыла стеклянную крышку и присела на самый край. Забавно, я никогда прежде не наблюдала за ним, когда он спит. Глубоко посаженные глаза сомкнуты, бровные дуги более менее расслаблены, но иногда хмурились, создавая морщинки на смуглой коже. Новые порезы на предплечье выделялись зеленоватым цветом. Теперь и они со временем превратятся в белесые шрамы.