Страница 3 из 14
И протянул корзинку.
О-о-о, это было самое заманчивое предложение за последнее время. Рот моментально наполнился голодной слюной, перед глазами все поплыло – и Дани непременно бы грохнулась в обморок, не подхвати ее Кио под локоть.
– Данивьен! Что с вами, госпожа…
Внезапно разозлившись, она изо всех сил оттолкнула руку Кио.
– Уходи! Мне ничего… ничего от вас не нужно, понятно? И не приходи больше, я не вернусь…
Воспользовавшись секундным замешательством мужчины, Дани шмыгнула обратно в дом, заперла дверь и грохнула засовом. Прислонилась к деревянной створке, тяжело дыша.
Ох, это было так глупо, отказываться от еды.
Но в то же время она понимала, что еду собирала Ньями, и что, прими она эту подачку, это будет первым шагом к примирению.
А мириться не хотелось.
Хотелось просто… быть подальше от Ньями и Кио, потому что она нутром чувствовала, что по-прежнему чужая, презираемая, ненавидимая. Что бы он там ни говорил.
– Данивьен!
Кио стукнул кулаком по двери.
– Что ж ты делаешь? – уже тихо, почти шепотом, – зачем ты это делаешь? Хочешь себя голодом уморить? Мать говорит, что ты, быть может, носишь ребенка господина Аламара. Так что ж теперь, и его в могилу?
Из глаз словно искры брызнули.
– Уходи! Уходииииии!
И, рыдая, она привалилась боком к стене. Корзина, казалось, вкусно пахла даже сквозь дверь, хотя это было невозможно. Желудок снова свернулся в замысловатую фигуру, намекая на необходимость поесть.
Дани положила руку на свой совершенно плоский живот и попыталась прислушаться. А что, если правда? Что тогда?!! Что она будет делать одна с этим ребенком, когда Аламара больше нет?
Тишина. Она ничего не почувствовала. Ну, бывает же и так, что после соития с мужчиной беременность и не наступает…
Дани снова прижалась головой к дверям и прислушалась.
Кио все еще топтался за дверью, потом ушел.
***
Она отважилась высунуть нос на улицу только спустя несколько часов. Зимний день мягко, словно на санях, скатывался в сумерки. На той улице, где стоял дом, по-прежнему было пустынно, горожане не торопились покидать убежища, но где-то уже раздавался лай собак, трепетали обрывки голосов на ветру. В столицу медленно возвращалась жизнь. Корзинка, что принес Кио, так и осталась стоять на крыльце.
Дани зябко поежилась, обхватила себя руками за плечи и уверенно зашагала по улице. Ей хотелось найти какую-нибудь лавку, или ресторан, чтобы попроситься туда на работу, а заодно попытаться добыть еды. Воспоминания возвращались. Она знала, что люди, хоть и ненавидят попрошаек, иногда все же бывают добры.
Первой встретилась булочная с румяным калачом на вывеске. Дани толкнула дверь, но оказалось заперто. Тогда она постучалась. Холодный ветер пробирал до костей, зубы начинали выстукивать барабанную дробь.
– Кто там? – раздался испуганный женский голос.
– Откройте, пожалуйста! Я ищу работу. Умею помогать по хозяйству, убираю, готовлю…
– Нам никто не нужен, – ответили через некоторое время.
– Ну тогда… не могли бы вы мне дать немного хлеба? – надежды таяли стремительно, как лед по весне.
По ту сторону двери воцарилась короткая пауза. А потом –
– Много вас тут, крыс, расплодилось! Пошла вон, попрошайка, не то мужа позову, он тебя так отделает, что мало не покажется!
– Понятно, – пробормотала Дани. В общем, результат был вполне предсказуем, но при этом неприятен.
Она пошла дальше.
По обе стороны от дороги начинались дорогие магазины, и чем дальше Дани шла, тем сильнее становилось понимание того, что надо поворачивать обратно. В такие места не берут людей с улицы, только своих, только проверенных, тех, кто уж точно не соблазнится колечком или подвеской. А потом вдруг стала как вкопанная: витрину одного магазина она узнала. Именно здесь Аламар купил ей белую шубу и колье…
Несколько минут она стояла, собираясь с духом, а потом решительно постучала в дверь.
Сперва была тишина, а потом раздалось гулкое:
– Что надо?
Дани ответила не сразу, судорожно перетряхивая собственную память в поисках имени. А, вспомнив, ответила:
– Хельгерда, откройте, пожалуйста! Это я, жена господина Аламара!
Время словно замерло, застыло тягучей медовой каплей.
«Пожалуйста, не прогоняй меня, – мысленно взмолилась Дани, – пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!»
И Всеблагий сжалился. Звякнула отодвигаемая щеколда, дверь приоткрылась, и из полумрака магазина на Дани надвинулась внушительная фигура хозяйки.
– О, боже! Госпожа Нирс, что с вами? И что… где ваш муж?
«Узнала», – выдохнув с облегчением, Дани умоляюще посмотрела на Хельгерду.
Конечно, последние события не прошли даром ни для кого: женщина как будто осунулась и похудела враз, морщины на лице прорезались глубже, уголки губ скорбно опущены.
– Пустите меня, – попросила Дани, – мастер Нирс погиб. Его убили механоиды. А я… ушла из его дома, и теперь…
Она не успела договорить. Мощна рука Хельгерды сгребла ее в охапку и затащила внутрь, в тепло.
– Деточка, что ж ты будешь теперь делать? – услышала Дани.
Они прошли внутрь магазина, Хельгерда кивнула на стул.
– Садись, сейчас сварю кофе. Здесь-то у меня и еды не водится… Так что последние пару дней я, считай, на кофейной диете, – сказала женщина и по-военному широким шагом вышла.
Дани осмотрелась, быстро нашла у стены обогревающие магкристаллы и, подвинув стул туда, вытянула к теплу озябшие ступни.
«Еды у нее нет, – билось в висках, – ну ничего, я потерплю. Я ж привыкла терпеть, потерплю еще немного».
Потом в помещение вплыл густой аромат свежесваренного кофе, а следом и Хельгерда с парой керамических кружек.
– Ни крошки еды, – бодро сказала она, – вот только несколько конфет нашлось.
Дани обхватила ладонями горячую кружку, сделала глоток обжигающе-горячего напитка.
– Спасибо, Хельгерда. Вы меня просто спасли.
– Да что уж, – женщина медленно прихлебывала свой кофе, а потом приказала:
– Деточка, рассказывай. Я не совсем понимаю, почему ты ушла из дома своего мужа. Аламар был очень богатым человеком, ты бы всю жизнь как в масле каталась.
– Не нужно мне такое масло, – Дани захрустела карамелькой и почувствовала себя почти счастливой, – дело в том, что…
И рассказала все, начиная с того момента, как едва не утопла в ванной.
– Я не хочу… я не могу туда вернуться, понимаете? С одной стороны, я понимаю, что моя вина перед Аламаром… ее не искупить. Никак и никогда. Но жить в ожидании, когда Ньями в очередной раз плеснет ненавистью, тоже не хочется.
– Понимаю, – протянула Хельгерда, – несчастный цыпленочек… Эк тебя угораздило. Но шубу-то могла и не оставлять в особняке, между прочим. Мастер Аламар, да пребудет он в свете господа нашего Всеблагого, тогда отвалил за нее целое состояние. И колье тоже недешевым было.
Дани только головой затрясла.
– Что мне эта шуба теперь, когда его нет? О, я бы все отдала, лишь бы только…
«Он был жив», – закончила про себя. И сама удивилась тому, что, начинаясь со страха и боли, зародившаяся привязанность оказалась столь крепкой.
– Понимаю, – протянула женщина. Окинула Дани внимательным взглядом, – так чем я могу помочь-то?
– Я… мне… очень нужна работа, Хельгерда, – прошептала Дани и опустила глаза, – я понимаю, что прошу очень много, но… вы единственная, кто может помочь.
Воцарилась тяжелая, давящая тишина.
«Откажет», – решила Дани ,и на душе сделалось так горько, что хоть волком вой.
– Да не вопрос, – сказала Хельгерда, – мне как раз не помешает помощница. С мехами столько возни, надо постоянно следить, чтобы артефакты были заряжены, не то моль будет пировать.
– Вы… вы правда согласны? – Дани внезапно охрипла, – о, я так благодарна! Вы не пожалеете, клянусь! Я ведь… все умею, все. И готовить, и убирать.
Хельгерда отставила в сторону кружку и чуть заметно улыбнулась.
– Жалко мне тебя, детка. Ты по возрасту как моя дочка… так что…