Смертельное шоу

Один прожектор, задетый грузчиком в засаленном синем комбинезоне, неожиданно упал. Стекла брызнули по грязному дощатому полу. Возможно, прожектору надоело освещать халтуру, которую лысый режиссер звал клипами, и он покончил жизнь самоубийством. Но режиссер об этом не знал и матюгал неповоротливых ассистентов самой изысканной зековской руганью.

-- Старичок, заметано! -- радостно заорал в своей комнате Аркадий. -"Зелень" я привезу через час, ну, максимум час десять... Что?.. Точное название песни?.. Я же говорил: "Воробышек"!.. Тухловатое название?.. Ну, не скажи! А чем лучше "Тучи"? Ну, скажи, чем? "Туча" уже была у Пугачевой, "Иванушки" вполне могли пролететь, как фанера над Парижем. Но не пролетели. Дело, старичок, не в названии, а в раскрутке. И ты это знаешь не хуже меня. Для продвинутой публики название "Воробышек" -- самое то...Что?.. Кто солист?.. Весенин!.. Да-да, Ве-се-нин! Что значит, одесская фамилия?! Не одесская! И не фамилия это, а псевдоним! Заодно мульку запустим. Чего?.. Ну, тайну запустим... А потом ты один вроде как секрет фамилии откроешь. Прикинь, а?.. Крутяк, а?.. Ну, все, целую, старичок! До саммита в редакции!

Трубка с блаженством хряснула по аппарату, полежала, отдохнула и снова взлетела к пухленьким губкам Аркадия.

-- Привет, старичок! Ну, как эфир? Уже на мази?... Что?.. Да, видел, видел. Классная передача! Я вообще если телик смотрю, то или твое шоу, или погоду... Что?.. Слу-у-шай, но остальное вообще нет никаких моих личных сил смотреть. Это невозможный момент! Сплошные любители. Провинция в чистом виде! Никакого проблеска таланта! С такими голосами и дикциями этих телеведущих не пустили бы на одесский Привоз продавать семечки! В музыке, кроме тебя, вообще никто не разбирается! Лохи, а не шоу-мэны! Что?..

Из своей комнаты лениво выплыла Венера. Она пронесла мимо режиссера безразличное лицо, встала рядом с Санькой, покопалась в сумочке, раздраженно ее захлопнула и попросила у всех сразу и ни у кого конкретно:

-- У тебя закурить нету?

-- Не смолю, -- с зековской грубостью первым ответил Санька.

-- Я тоже. Только балуюсь, -- обернулась она к режиссеру. -- Дай сигаретку, Феллини!

-- На! -- не взглянув даже на девицу, протянул он вбок пачку.

-- Ты б еще "Беломор" дал! -- отнесла она в пальчиках подальше от губ лениво вытянутую сигарету и сморщилась, посмотрев на нее.

-- А ты своему директору скажи, чтоб больше платил. Тогда и крутым табачком угощу.

Фыркнув, Венера все-таки разрешила своим благородным губкам обжать плебейский фильтр. Щелкнула красивая, под цвет лака на ногтях, зажигалка.

-- Я сегодня закончил съемки клипа по одной забойной песне, -- снова ожил за дверью Аркадий. -- Месяц снимали. В сплошной запарке. Одних "бабок" отвалили двадцать тыщ. Сплошные спецэффекты и компьютерная графика...

Режиссер встал, плюнул на фанерное дерево с нарисованными на нем полуметровыми грушами и ушел из павильона. На выходе врезал сапогом по пустому ведру. Оно с жалостным гулом, кувыркаясь и повизгивая при ударах о пол, пересекло весь павильон по диагонали и на излете попало по стволу другого фанерного дерева. На нем гроздьями висели уже не груши-мутанты, а виноградные кисти. Каждая ягода была размером с крупный помидор. Дерево задумчиво покачалось-покачалось и все же с грохотом рухнуло на пол, раздавив кисти винограда. Из-под него желтым дымком во все стороны ударила пыль.

-- Не клип, а шедевр! -- стонал в трубку Аркадий. -- В финале -элемент эротики. Малина, а не клип! Джексон, Буйнов и Киркоров умрут от зависти!

-- Так ты вообще не куришь? -- села на уголок колонки и боком подтолкнула Саньку. -- А говорят, все бывшие зеки смолят...

-- Говорят, что кур доят. Только не всех подряд, -- огрызнулся он, но все-таки отодвинулся.

Она снова наехала на него ягодицей, отвоевав еще пять сантиметров. Поясница у Саньки сразу повлажнела, но он, сдержавшись, больше не стал отодвигаться.

-- Уже сетка на месяц вперед утверждена? -- с сожалением повторил в форме вопроса ответ невидимого собеседника Аркадий. -- Старичок, но ты же волшебник! Ты же можешь все! Надо прогнать клип на этой неделе! Кровь из носу надо! Старичок, ты же знаешь, за паблисити я плачу по самой сочной ставке. Что?.. Нет-нет! Я не претендую, чтоб ты снимал с эфира Пугачеву или "На-на". Но можно же сдвинуть подальше какую-нибудь раскруточную певичку! От них и так уже в глазах рябит. Все на один фэйс. Куклы, а не телки!..

-- Прохиндеистый у нас директор, а? -- струйкой дыма, как гвоздем, проткнула воздух над собой Венера. -- Интересно, он меня с таким же напором будет раскручивать?

-- Что-что?! -- перекрыл ее голос почти охрипший Аркадий. -- Какие вокальные данные?.. Очень приличный тембр! Очень! И главное, не фальшивит. Ты же знаешь, как трудно сейчас найти хоть одного исполнителя с нормальным слухом. Все как контуженые. Что?.. Сколько я могу отвалить?.. Что?.. А-а, не телефонный разговор... Все-все, врубился! Через два часа у тебя. Уже бегу к хозяину, чтоб как положено спонсору он тебе... Что?.. Да-да, не телефонный разговор... Целую... До встречи...

-- А ты в зоне пел? -- стряхнув пепел на его кроссовку, спросила Венера.

Нет, все-таки молчащая женщина чаще всего воспринимается лучше, чем говорящая. Особенно если она очень красива. А то ведь откроет рот -- и хоть беги.

Прокуренная хрипотца, что приглушала слова, произносимые Венерой, скорее могла быть у тюремного барда, но не у девушки с миленьким лицом. Но она этого не знала, а может, и знала, но свыклась со своим тембром, как привыкаешь к тесной обуви, и даже не старалась замаскировать его молчанием. А Саньке именно сейчас хотелось посидеть в тишине.

-- Чего такие грустные? -- резиновым поросенком выпрыгнул из комнаты Аркадий, покачался с пятки на носок.

Латунные носы на его сапогах-казаках горели червонным золотом. Черные джинсы и такая же черная рубашка смотрелись почему-то фиолетовыми. Что-то изменилось в Аркадии за то время, пока он разговаривал по телефону, но что именно, Санька не мог понять. Он не все слышал из-за двери.

-- Значит, так... -- ткнул пальцем в его сторону Аркадий. -- В девятнадцать пятнадцать подскочишь в Кремлевский Дворец съездов. На вахте с черного хода на твое имя будет пропуск. Я тоже подрулю. Чуть позже. Там прогонят несколько номеров на месячную подачу "Песни года". Потусуешься среди звезд. Они должны к тебе привыкнуть. А ты -- к ним. С кем надо, я познакомлю...

-- Вы же сами говорили, что вечером грейв-клуб, -- посопротивлялся Санька.

Он встал еще в начале речи директора и слушал его с вниманием солдата, впервые в жизни увидевшего генерала.

-- Не грэйв, а рейв-клуб, -- поправил Аркадий. -- Это во-первых. А

во-вторых, там ты выступаешь в двадцать два ноль-ноль...

-- Как обычно? Под фонограмму?

-- Нет, на этот раз вживую. Но петь уже не нужно.

-- Как это?

-- Рэйв-музыка в длинных текстах не нуждается. Она, если по большому счету, вообще в словах не нуждается. Но для композиции неплохо чего-нибудь с выражением пробормотать. Типа "Двигай попой". В общем, там тебе все объяснят. Адрес не забыл?

-- Нет.

-- Ну, и молодец.

Пружинисто качнувшись вперед, Аркадий шагнул к Саньке, ущипнул его за щеку и весело подмигнул.

-- Ну, и хор-роший мальчик, -- наконец-то оторвал он мокрые пальцы и с резвостью первоклассника выбежал из павильона.

-- Везет тебе, -- подала голос за спиной Венера. -- Уже на тусовку запузыривают.

-- Пошли вместе, -- обернувшись, ответил он.

-- А пропуск? Там же сплошные гэбэшники на всех входах! Кре-емль!

-- А если билеты купить?

-- Не-е, это не то! Все равно из зала за кулисы охрана не пустит. Я лучше в рэйв-клуб завалюсь.

Она встала, вплотную подошла к Саньке и снизу вверх дохнула на него пепельницей:

-- Мне сказали, что ты в зоне чумовым был. Из кутузки не вылезал. Что-то не верится. Тихий ты какой-то...