Смертельное шоу

-- Аа...га-а...га-а, -- зашелся в смехе Роберт.

Пальцем он показывал на вросшего в стул Игорька, у которого лицо из счастливого медленно переплавлялось в обиженное.

-- Дурак ты, Боб, -- вяло, из глубины сна, пожурил шутника Виталий. -И шутки у тебя дурацкие...

-- Ладно. Пошли жрать, волки, -- предложил Андрей.

На его чуть вздутом брюшке смешно смотрелся женский передник. Повара не бывают такими волосатыми.

Словно почувствовав это, Андрей собрал свои смоляные лохмы на затылке, обжал их микстурной резинкой и ушел на кухню. Парни прицепом потянулись за ним. Последним шел и все гыгыкал Роберт. Казалось, что он подавился своим смехом и теперь никак не откашляется. Движение увлекло за собой и Саньку, хотя он и не был уверен, что заслужил обед в компании звезд эстрады.

Составленные плотно друг к дружке четыре стула -- два венских и две банкетки -- образовали подобие стола. Поверх них скатертью лежал "Московский комсомолец". Стол был сервирован по-вокзальному: бумажные одноразовые тарелки, пластиковые стаканчики, пластиковые же вилки. На тарелках матово отливала нарезанная семга, вповалку лежали куски сыра, сырокопченой колбасы и ветчины, а рядом с хлебом, как важное дополнение к нему, -- бело-красные карандаши крабовых палочек. Между тарелками двумя башнями возвышались бутылки "Мартеля".

-- Группа "Коньяк" пьет только мышьяк! -- объявил при виде стола

Роберт. -- То есть, извиняюсь, группа "Мышьяк" пьет только коньяк!

-- Садитесь, волки, -- предложил Андрей. -- А то хлеб стынет...

Падай сюда, -- показал он Саньке на один из стульев.

-- Спасибо, но я в долю не вхожу. Я могу сгонять еще за выпивкой, чтоб...

-- Еще сгоняешь.

Теплая ладонь Андрея легла ему на плечо, и Санька сразу успокоился. От ладони пролилось вовнутрь что-то отеческое, хотя Андрей если и был старше его, то года на три, не больше.

-- Семга -- твоя? -- разливая коньяк, поинтересовался Роберт.

-- А что, не видно разве? -- ответил за Андрея Игорек. -- В магазине -- размазня. А у него плотненькая, вкусненькая...

-- Сам делал? -- не сдержал удивления Санька.

-- А чего тут такого! Купил филе, лучше всего -- серединочку, то есть часть, что ни к голове, ни к хвосту не примыкает, две столовые ложки соли да ложку сахара смешал, тщательно этой смесью обмазал, в плотную ткань типа как наволочка завернул -- и в холодильник. Через сутки готово!

Андрей, закончив рассказ, положил Саньке на кусок батона сразу два ломтя семги и первым поднял пластиковый стакан с коньяком.

-- Поехали, волки! Помянем Вовку...

-- Э-э, так не пойдет! -- не согласился Роберт. -- Это третий тост. А сейчас надо за знакомство выпить. Ты же к нам на постоянку прописываешься? -- повернулся он к Саньке.

-- Не знаю.

-- А я знаю!

-- Опять первоапрельская шутка? -- огрызнулся Андрей.

-- Да ну тебя!

Роберт первым выпил свою долю. За ним молча последовали остальные. Никаких тостов о знакомстве так и не последовало. Санька не без напряжения выглотал стакан жгучей светло-коричневой жидкости. Он давно не пил, и коньячные градусы, словно почувствовав это, как-то резко, кувалдой со всего размаху ударили Саньку по голове. Она обиженно загудела и вдруг стала совсем пустой. Коньяк выпотрошил ее и пошел огнем разливаться по телу.

-- Ты рубай, не стесняйся, -- толкнул его в бок Андрей. -- У нас все по-простому. Каждый вечер по очереди кто-то один готовит стол. Коньяк -обязательное условие. Остальное -- по фантазии. А если тебя наша хаза удивила, то плюнь. Мы с первого дня решили на мебеля не тратиться. Копим на квартиры. Чтоб сразу купить. У нас же только Вовка москвичом был, а мы все, считай, лимитчики...

-- Не оскорбляй, Андрюха! -- громко отрыгнул Роберт. -- Мы -- не лимитчики. Мы в раскрутке. Когда-то и "Битлы" фуфлом были. А потом -б-бац! -- и всемирная слава!

-- Им все равно легче было, -- вяло не согласился Виталий. -- У них от рождения английская прописка была...

-- Нет у капиталистов прописки! -- гаркнул Роберт.

-- Чего вы кипятитесь? -- удивился Андрей. -- Одни мы, что ли, без

квартир к Олимпу пробиваемся? А у кого они в Москве были-то?..

-- У Пугачевой, -- вставил уже почти уснувший за столом Виталий.

-- У Киркорова, у... у...

-- Ну, еще у кого?

-- У Леонтьева...

-- А вот и ни фига! -- поддержал Андрея Роберт. -- Леонтьев тоже из приезжих. А сколько еще? -- Он вскинул над бутылками руку и стал загибать пальцы: -- Малинин -- раз, Николаев -- два, Королева -- три, Свиридова -четыре, "Академия" -- пять...

-- И сразу шесть! -- поправил Игорек. -- Их двое.

-- А разве не трое?

-- Да иди ты!

-- Все, поехали по второй! -- прервал ссору Андрей. -- Мы еще до полуночи пару темок прогоним...

-- Опять соседи будут по трубам молотить, -- напомнил Виталий.

-- Пусть привыкают! -- погрозил полу кулаком Роберт. -- Потом, козлы, всем хвастаться будут, что по соседству со звездами жили...

После второго стакана разговоров уже было меньше. Второй стакан почему-то напомнил о еде, и дары супермаркетов стали быстро исчезать со стола. Саньке это действо показалось таянием снега под весенними лучами солнца, и когда он взял на пробу крабовую палочку, взял потому, что никогда не видел прямоугольных крабов, она холодком кольнула пальцы.

Хвост черных волос на затылке Андрея, торчащий по-конскому задорно, уже перестал удивлять Саньку. Как и странные ботинки Роберта с металлическими носами и металлическими же задниками с острыми кавалерийскими шпорами. Даже сонливость Виталия и едкая рыжина Игорька были уже родными и до боли знакомыми. Саньке захотелось их всех по очереди расцеловать, но накатило время третьего тоста, и враз помрачневший Андрей встал над столом с полным стаканом.

-- Наверное, живи Вовка с нами, тут, ничего бы с ним не случилось, -сдавленно произнес он. -- А так вот уже ровно полгода...

-- Неужели полгода? -- удивился Роберт.

-- Точ-чно! День в день! -- кивнул криво, по-пьяному Игорек.

-- Без тебя мы, Вовка, шурудим по тухлым дискотекам, гоняем твои "фанеры", но это все не то, -- продолжил Андрей. -- Если можешь, прости, что мы не спасли тебя от убийц...

-- С чего ты придумал убийц? -- вскинул глаза от желтого сыра Роберт. -- Он же того... сам...

-- Нет, не сам.

-- Ты что, чего знаешь?

-- Догадываюсь...

Тишина придавила стол. Тишина вошла в каждого из пяти сидящих, но вошла по-разному: Андрей стал еще мрачнее, и его черная борода смотрелась бородой жуткого восточного мудреца, способного видеть то, что никогда не увидят простые смертные, Роберт тупо смотрел на золотую этикетку "Мартеля", Игорек беззвучно шевелил губками, а Виталий все-таки сумел приподнять пудовые веки. И только Санька не знал, что нужно чувствовать, потому что ни разу не видел их бывшего солиста живым. Он просто сидел и ждал, кто первым прогонит тишину.

-- Лажа это, -- уверенно сказал полупустой бутылке коньяка Роберт. -Наркота наш Вовка был. Ширялся не хуже солиста из "Нирваны". Тот копыта отбросил, и Вова...

-- Ты что против Вовки имеешь?! -- сгреб его, наклонившись, за грудки Андрей. -- Ты... ты...

Пластиковый стакан под его пальцами сплющился, и коричневая жидкость толчками вылилась Роберту на грудь. Он ужаленно вскочил, но сделал только хуже себе. Остатки коньяка плеснули ему снизу по лицу, ожгли левый глаз.

-- У-у!.. Вот идиот! Ты меня глаза лишил! -- ударил он снизу по рукам Андрея.

Ударил -- и сразу освободил себя от тисков. Санька посмотрел на мощные пальцы Роберта, похожие скорее на пальцы автослесаря, чем гитариста, и тут же Санькина ладонь вспомнила вялое ощущение рукопожатия Андрея в приемной Золотовского.

-- Ладно. Извини, -- сразу как-то обмяк бородач, швырнул треснувший стаканчик в угол кухни, к мусорному ведру, и налил себе до краев новый. -За Вовку, царство ему небесное...