Страница 12 из 19
Прямые рейсы на Минск отменили, я взяла билеты на то, что было, и в субботу 27 октября вылетела в Питер. В Пулково я прилетела ближе к вечеру. Вещей у меня обычно немного, я предпочитаю путешествовать с минимальным багажом. Я тут же вышла из здания аэропорта и начала ловить такси, что оказалось непросто. Был конец октября, но достаточно теплый. Такси были только по 50 Евро, но это вовсе не означало, что не должны быть и по экономным ценам. В самом деле, минут через 15 из темноты выплыла старая Волга со светящейся шашечкой «Такси». Сев в машину в предвкушении созерцания моего любимого Питера, пришлось оставить эту идею до возвращения, поскольку в темноте мало что удалось разглядеть. Через полчаса я была на Витебском вокзале.
К счастью, поезд отходил всего через час, я взяла купе. Мне попался молодой попутчик армянской национальности, актер по профессии, который мечтал поехать в Голливуд. Мы мило провели время в беседах о прошлом, настоящем и будущем России и ее роли в мире.
Поезд прибыл в Минск рано утром. Уже часов с 6 я не спала и смотрела на белорусские просторы. Кто давно живет вдали и кому удается побывать в родном городе нечасто, может понять волнение при встрече с родным городом.
Вещи у меня были нетяжелые, погода теплая, осенняя, и я медленно пошла от вокзала в сторону проспекта Независимости, высматривая городские изменения. Площадь Независимости считается одной из самых больших в Европе, на нее выходит здание Университета, где я когда-то училась. Напротив Педагогического Института находится здание Дома Правительства с памятником Ленину, которого мой муж в первые годы наших приездов называл «парковщиком», поскольку машины можно было ставить, но никто за это не отвечал, вот он и придумал ответственного. На площадь выходит бывшее здание Дома Кино в помещении Костела XVIII века и Комитет Градостроительства. Площадь изменилась: наземные автостоянки стали подземными, но «парковщик» все еще стоял.
Я дошла до помпезного Дворца Республики, взяла такси и продолжала созерцать мой родной город из окон машины. Проехали Круглую площадь, я заметила, что некоторых вывесок на магазинах моих знакомых уже не было. Проехали Академию Наук, мои коллеги знали о моем приезде и я с радостью ждала встречи с ними. Квартира наша находится на окраине города в зеленой зоне, но близко от центра и минут через 15 я была дома.
Матери дома не было. Я зашла к соседке по лестничной клетке Нине Павловне засвидетельствовать почтение, потом вернулась домой в ожидании прихода матери и начала рассматривать фотографии на стенах, когда-то повешенные мною. Прихожая была увешана моими горными покорениями высот. В комнате матери на стенах тоже висели мои фото, ее единственного внука, фото родственников.
Зашла в комнату отца. Там было пусто. За секретером стояло несколько моих с сыном фото. По сердцу прокатилась волна горечи и печали за то, что не удалось увидеться в последние дни его жизни, за все его страдания. Прошла в мою комнату. На стенах по-прежнему висели крабы, большой омар, на полках лежали минералы, на стене висел мой любимый спортивный велосипед и фото, мои, сына, друзей, коллег, экспедиций… В голове промелькнуло: как мы с сыном могли ютиться в этих 12 метрах в течение последних 10 лет до отъезда?
Часов в 11 пришла мать, открыла дверь, увидела меня и спросила:
«A что ты тут делаешь?»
Я ответила со смехом: «Живу я здесь», но отметила про себя, что мать даже не поцеловала меня при приезде.
Атмосфера была явно холодной. В голове пробежало: «Как отзвуки холодной войны. Возможно ли это? Прошло столько лет с тех пор, как она закончилась…»
Мы прошли на кухню, мать поставила чайник, начала что-то разогревать, чтобы перекусить с дороги. Мы сели пить чай, и мать говорит мне:
«Ну чего ты приехала? Мы же у тебя только документы просили, а ты могла их и по почте прислать».
Пауза. Это «мы» меня заинтриговало больше всего, и я спросила, кто же это «мы»?
«Ну как кто, Оксана, твоя младшая сестра».
«Ну можно было и не спрашивать, – подумала я, – все та же манная каша и те же действующие лица». Ответила, что я приехала не только для оформления документов, но и побывать на могиле отца. Пауз было много. По глазам матери было видно, что юлит и, самое печальное, похоже, врет. Ну что ж, решила я, иду ва-банк.
«Мать, я приехала побывать на могиле у отца и оформить документы по даче, как ты меня просила, и по квартире, раз уж я здесь, ты ведь писала завещание, что квартира останется мне и Артему, дача сестре. Я понимаю, что вас интересует только то, что вас интересует, но поездка сюда мне стоит около тысячи Евро и раз я здесь, думаю, логично оформить сразу все дела», – сказала я.
«Так много? А я и не знала», – ответила мать после длинной паузы. Так хотелось напомнить цену подаренного ей путешествия в Париж к ее 80-летию, она хорошо знала его стоимость, и то, что мы целый год отдавали кредит после этой поездки.
«Поедем к нотариусу, откроем дела по даче и по квартире, я здесь буду только 4 дня и неизвестно, правильны ли те документы, которые ты просила меня оформить по даче, чем быстрее начнем, тем быстрее закончим эти дела», – сказала я.
«Хорошо, поехали к нотариусу», – ответила мать.
Я уже поняла, что моя сестра за свое «милосердие» к матери попросит дорого, и предложила продать квартиру сейчас, пока цены хорошие и переехать к нам, мы обеспечим ей уход, ведь ей уже было 85.
«А кто меня там будет развлекать?» – спросила она.
Да, о развлечениях я и не подумала, когда много работаешь, о них думаешь редко.
«Нет, предпочитаю умирать на моей земле, где я родилась».
«Ну что ж, твое право решать», – ответила я.
«Вот здесь 1 000 Евро, которые остались после отца, отдай Артему на учебу», – сказала мать.
Я взяла деньги. Я хорошо знала, что у отца на счету была гораздо большая сумма. Значит, сестра уже прошлась и здесь. Мы допили чай и пошли собираться. Мы спустились во двор, почти сразу поймали такси и минут через 10 подъехали к адвокатской конторе по улице Якуба Коласа, напротив магазина «Подарки». Было часов 5 вечера, вторник, народу достаточно много, мы заняли очередь и стали ждать.
Мать была неразговорчива. Не хотела применять слово «враждебной». Она молчала и держалась отчужденно. Было странно видеть ее холодное поведение, только что встретив старшую дочь, которую она не видела несколько лет. Она сильно изменилась после смерти отца. Раньше могла наговорить много всего, как ей тяжело за ним ухаживать, как он ее достает, но она была ему нужна, и она обычно с живостью рассказывала мне, как она несчастна. Сейчас она молчала и было такое впечатление, что я не ее дочь. Так, какая-то знакомая приехала.
Минут через 10 мать набрала номер телефона и начала с кем-то говорить. Я спросила, кому она звонит. «Оксане», – сказала в ответ. – «Она сейчас приедет».
«Зачем?» – спросила я.
Мать ничего не ответила.
Мне не хотелось встречаться с сестрой.
Последний раз мы с ней разговаривали приблизительно за полгода до моего приезда, весной. Она позвонила на фирму и начала орать на меня. У нас серьезная фирма и мне было очень неловко перед коллегами за такое злобное поведение сестры. Я попросила их выйти и спокойным голосом пыталась ей объяснить, что не я являюсь виной ее жизненных проблем. Она орала, что я бросила родителей на произвол судьбы, что не помогаю им, а она их спасительница. Вероятно, она забыла, что я растила ее до 18 лет, пойдя работать и учиться, что я прожила с родителями 25 лучших лет моей жизни, до 40, и всегда помогала им не только, когда жила с ними, но и когда уехала. Мы с мужем первые 5 лет каждое лето приезжали на машине, принимали несколько раз мать у нас и сестру с мужем, посылали им деньги и посылки, пока после “перестройки” экономика республики немного не пришла в себя… Но, вероятно, им этого было мало. Наша благотворительность обернулась жестокой неблагодарностью.
Сестра приехала очень быстро, вошла в контору и не поздоровалась со мной. Мы стали молча ждать нашей очереди.