Кофе с корицей

ну и я не могу не написать немного про любимого Хакса.

виновна, каюсь.

Рей будет в следующий главе.

Часам к трем ночи Бен все-таки провалился в тревожный сон. Его мучили расплывчатые образы и эхом отдающиеся в висках звуки барабанящего по стеклу дождя.

Горячие фантазии о совершенно незнакомой девушке спокойствия не добавляли. Ее образ словно отпечатался у него в мозгу, настойчиво отказываясь покидать сознание.

Интересно, а как громко она смеется? Запрокидывает ли голову, содрогаясь от новых и новых волн хохота? Или она из тех, кто прикрывает ладошкой рот? Говорят, таким людям есть, что скрывать. Много ли у нее секретов? Или их нет вовсе?

А она щурится, когда читает интересную книгу? Или она как многие современные молодые люди не любит читать?

Интересно, а на кого она учится? Может, на юриста? Да не, не похожа она на будущего адвоката или прокурора. Хотя, форма полицейского, кстати, ей бы пошла…

Или, может быть, она будущий менеджер чего угодно? Наверное, нет.

О, точно! Гуманитарий! Лингвист? Учит французский?

Или она просто…

А может, из этих?

Или же… Скромницы и красавицы с закладками жёсткого гэнг-бэнга или еще чего похлеще в браузерах. Хм… нет, точно нет.

Кто же тогда?

Он ничего о ней не знает… она незнакомка… никто, но…

- Рмяу!

Звук щелкающего замка входной двери заглушался превышающим рамки разумного «мр-мр-мр».

Бен приоткрыл один глаз и в заполняющем комнату предрассветном сумраке сумел разглядеть перед собой очертание пушистой кошачьей жопы. Утробное урчание и переминающиеся по одеялу лапки сомнений не оставляли.

- Армитаж, какого хуя?

Соло перевернулся, слегка приподнялся под урчащий протест пушистого безобразия и, вытащив из-под одеяла руку, провел ладонь по лицу, убирая назад волосы. Второй глаз открывать не хотелось хотя бы даже из принципа, а потому ему пришлось повернуть голову, чтобы увидеть, как Армитаж вальяжно кидает в кресло спортивную сумку, кладет запасные ключи от квартиры (вот и по кой хрен Бен этому мудаку их давал?) на стол и начинает раздеваться.

- Прости, детка, не сегодня. – пробурчал Бен, снова закрывая глаз, устраиваясь поудобнее и решительно не признаваясь себе в том, что Миллисент очень удачно устроилась где-то у него в ногах и превосходно работает меховой грелкой.

О, да… тепленько и тяжеленько, прям на больное колено… Иногда это животное – такое чудо.

Комнату огласил снисходительный смешок Хакса, сопровождаемый звуком расстегивающейся пряжки ремня.

Я видел порно, которое начиналось так же.

Бен чуть не заржал от собственной шутки, но благоразумно сдержался. Чтобы ни привело Армитажа к нему в квартиру с вещами и кошкой в полшестого утра – причина, явно, была веская, а зная рыжего, надо было просто подождать, пока тот сам не начнет рассказывать.

Хакс, не особенно стараясь не шуметь, удалился в ванную комнату.

Раз, два… - отсчитывал про себя Бен.

- А где санитель? – донесся крайне недовольный голос Армитажа. – Твою мать, вот ведь неряха! Эх, мне полотенце бы чистое … а, вот.

Миллисент урчала все тише, и Бен снова стал проваливаться в сон, когда почувствовал, как скрипнули пружины матраса слева от него. Хакс требовательно перетянул на себя половину одеяла, ворча о том, что в такую сырую погоду в пору доставать еще и плед.

- Предупреждаю. – Бен постарался пробасить максимально угрожающе. – Ты ложишься в постель к мужику, у которого случилось утро, если ты понимаешь, о чем я.

Презрительно фырканье сюрпризом не стало.

- О, я рад, что со здоровьем у тебя все хорошо.

Ладно. Попытка номер два.

- Я, знаешь ли, под этим милым одеялком дрочил. – буркнул Бен, не особенно довольный тем, друг занял добрую половину кровати, едва ли не вытесняя его с нагретого места. – Вчера, то есть сегодня. Ну ты понял. Короче, вот почти только что.

Соло даже не надо было оборачиваться, чтобы знать, как картинно Хакс закатывает сейчас глаза.

- Во-первых, я бы напрягся, если бы ты этого не сделал. Девчонки в баре вчера красивые сидели. – промямлил Армитаж, ворочаясь и стараясь утроиться поудобнее на маленькой подушке. – Во-вторых, ты если решишь передернуть еще разок, будь котиком – иди в душ, ну или хотя бы отвернись от меня.

- Как великодушно с твоей стороны.

- Да, я такой. – Хакс каким-то невероятным чудом отжал себе еще немного одеяла. – И, в-третьих, я не буду спать на твоем диване, он отвратителен, а у меня, сам знаешь, потом спина будет болеть. Моя больная спина вызовет у меня плохое настроение. А что со мной делается, когда у меня плохое настроение, а?

Ну вот и умеет же Армитаж быть занозой в заднице!

- Ты становишься еще более злоебучим занудой, чем обычно.

- Именно. И что я делаю, когда становлюсь особенно злоебучим занудой?

- Ой, Армитаж, отъебись!

- Вот именно этого я точно не делаю, когда становлюсь…

Бен едва ли не взвыл.

- Завали уже! Спи. Будильник через час, Сноук совещание назначил на девять, сука, утра.

Хакс недовольно фыркнул, но все-таки умолк.

Надо признаться, вдвоем, да еще и с кошкой, было намного теплее. Приятное покалывание разливалось по конечностям Бена, наслаждающегося утренней дремотой, когда рядышком раздался неуверенный шепот, будто Армитаж сам не мог решить, хочет ли он, чтобы Соло его услышал.

- Брендол не ужился с очередной кухаркой. Ушлая бабенка выгнала его из собственной квартиры, представляешь?

Сон как рукой сняло. Бен повернулся на другой бок, приподнялся на локте и разлепил глаза.

Хакс лежал на спине, запрокинув вверх согнутую в локте руку, и усиленно пялился в потолок, часто-часто при этом моргая. Сведенные скулы и закусанные губы – плохой, очень плохой признак.

Ебать… неужто папаша заявился к нему посреди ночи пьяный в щи и опять начал требовать чего-то? Или руки снова распустил? Вот дерьмо!

- Мне тридцать четыре, давно уже самостоятельный мальчик, но не могу управиться с отцом-алкоголиком. – Хакс прикрыл на секунду глаза и шумно выдохнул. – Ебаный пиздец…

В такие моменты Бену многое становилось понятно. И вся эта бравада, и пунктик на чистоте, и постоянно меняющиеся подруги (Господи, да единственной постоянной женщиной в жизни Армитажа была его кошка!), нездоровый прагматизм и крайняя степень трудоголизма.

И как так получилось, что этот подарок для любого психолога стал его лучшим другом?

Да мы оба – грохнутые на всю головушку!

- Поговорить хочешь? – спросил Бен.

- Нет.

- Покурить хочешь?

- Не исключено.

- Господи, только не вздумай сказать, что хочешь потрахаться.

Как и надеялся Бен губы Армитажа дрогнули, и его лицо на пару секунд озарила искренняя улыбка.

- Ну, что ты, дорогой… знаешь же, что ты не в моем вкусе. – кажется, привычный сарказм начал возвращаться к Хаксу. – Не люблю я жгучих брюнетов.

- А вот сейчас было обидно. – Бен картинно тряхнул сильно отросшими за лето волосами. – Правду говорят, у рыжих нет души. Что б ты в мужиках-то понимал!

- Да уж по более твоего, мистер я-дрочу-под-одеялом-на-студенточек.

Предательский румянец коснулся бледных щек Соло, а воспоминание о девчонке с тремя пучками на голове почему-то вызвало судорогу внизу живота.

Это же просто случайная девочка в баре… Ничего такого… Ничего ведь?

Бен прочистил горло, кинул взгляд на висевшие на стене часы и пробурчал:

- Давай все ж подремлем. Минут сорок хотя бы.

Хакс прикрыл глаза и поманил к себе рукой Миллисент, которая с протяжным «мяу» бесцеремонно прошлась по Бену и, перебравшись на своего человека, свернулась пушистым калачиком.

Соло опять повернулся на другой бок, моля всех известных ему богов послать хотя бы полчаса сна.

- Рен?

- Что?

- А ты правда дрочишь под одеялом?

Блять, ну вот чего он привязался-то?

- Бывает.

Молчание. И, кажется, Армитаж изо всех сил пытается не заржать.