Страница 7 из 11
1.3. История разработки вопроса о семантике категории «безличность»
Категория безличности рассматривалась в трудах лингвистов как синтактико-семантическая категория, которая создается взаимодействием синтаксических и семантических факторов, т. е. выражается в определенной синтаксической структуре, которую в лингвистической литературе соответственно называют безличным (impersonal) предложением, а также поддерживается семантикой класса т. н. безличных глаголов, парадигматические и синтагматические особенности которых определяют семантику главного члена подобной структуры – сказуемого. Также категорию безличности рассматривали как субкатегорию в составе более широкой (общей, универсальной) семантико-синтаксической категории личности-безличности, характеризующейся отнесением субъекта предложения к какому‐либо предмету во внешнем мире и степенью выделенности этого предмета в пространстве и времени [Степанов 1990, с. 272]. В некоторых исследованиях безличность рассматривается как субкатегория по отношению к более общей категории субъективности, или персональности, характеризующей участников обозначаемой ситуации по отношению к участникам ситуации речи [Бондарко 1991 (b); Химик 1986]. В данном направлении исследований «<…> семантика форм безличности представляет дальнюю периферию поля персональности, <…> где признаки персональности отчасти размыты» [Бондарко 1991 (b), с. 5]. Как правило, все исследования безличности как категории, объединяющей определенный репертуар разноуровневых средств, строились на анализе т. н. безличных предложений как основного средства актуализации смысловых аспектов данной категории.
В исследовании безличности наметилось несколько основных направлений исследовательских парадигм (условно назовем их следующим образом: лингвокультурологическая, семантико-синтаксическая и типологическая парадигмы) и ряд более частных направлений. Рассмотрим их подробнее. Во-первых, сталкиваясь с разнообразием безличных конструкций в некоторых языках, ученые часто склонны искать причины этого явления не в истории и системе самого языка, не говоря уже о закономерностях когнитивных процессов, а в экстралингвистических факторах: специфических культурных традициях, своеобразии менталитета народа и т. п. (см. [Вежбицкая 1999; Тарланов 1999; Тер-Минасова 2003; Трестерова 1999] и др.). То есть, бóльшая часть современных исследований категории безличности и особенностей безличных предложений проводится в русле лингвокультурологии, и это направление имеет давнюю историю, основываясь на некоторых выводах А. А. Потебни. Так, богатство и разнообразие безличных конструкций в русском языке, по мнению лингвиста, свидетельствует о том, что язык отражает преобладающую в русской культурной традиции тенденцию рассматривать мир как совокупность событий, не поддающихся человеческому контролю и пониманию, что язык отражает «мифологичность» русского сознания [Потебня 1958]. А. Вежбицкая, рассматривая безличность в сопоставительном аспекте, пытаясь найти параллели между флективным русским и аналитическим[8] английским языками, видит в безличности некую «неконтролируемость и иррациональность» русского менталитета, «общую пациентивную ориентацию» русского синтаксиса, которая якобы является следствием взгляда на мир как на совокупность событий, не поддающихся ни человеческому контролю, ни человеческому разумению [Вежбицкая 1996, с. 55–76]. Однако, в рамках данного подхода выявляются и иные концепции. В безличных предложениях также видят отражение идей коллективизма, соборности, способность мышления к высокому уровню абстрагированности и даже выражение элементарной скромности (например, в научных текстах). Аргументированную критику указанной точки зрения с различных теоретических позиций находим в работах В. М. Аринштейн, Г. А. Золотовой, М. В. Зеликова, З. К. Тарланова, В. В. Колесова и др. [Аринштейн 1998, с. 5–16; Зеликов 2005, с. 63–79; Золотова и др. 1998, с. 240–241; Колесов 2000, с. 57–58; Тарланов 1999, с. 5–16]. Исследователи, высказывающие критические замечания по поводу подобных теорий, аргументируют свою позицию тем, что, как правило, при данном подходе не учитывается собственно лингвистический аспект данных конструкций, обусловленный строением системы самого языка (на всех уровнях – морфологическом, синтаксическом, лексическом, семантическом), его эволюцией, а также не учитывается (или учитывается несколько однобоко – идеологизированно, в определенной степени) когнитивный субстрат речемыслительной деятельности человека.
Второе направление в изучении данной категории проявляется в ряде исследований в русле семантического синтаксиса, где лингвисты в основном пытаются провести классификации (различной степени полноты охвата) безличных предложений в различных языках с учетом структурного и семантического уровней (см. на материале русского языка: [Бабайцева 1968, 2004; Лекант 1994, 2004; Петров 2003; Степанов 1988, 1990]), и др.; на материале английского языка: [Ганжа 1971; Денисова 1961, 1962; Игнатюк 1978; Тростянская 1955]) и др.). Обратимся к материалу английского языка, так как именно материал этого языка представляет интерес данного исследования. З. К. Тростянская выделила два типа безличных предложений в английском языке: с одной стороны, осложненные инфинитивом или герундием (It is necessary/difficult to go/going there) и, с другой стороны, не осложненные (It rains. It is cold) [Тростянская 1955, гл. 2]; лингвист считает безличными только предложения с составным именным предикатом, то есть те, в составе которых имеется предикативное прилагательное или существительное, обозначающее не признак или субстанцию, а состояние, представляемое как непроизвольное. В. С. Денисова исследует безличные предложения, образованные по модели «it + глагол-связка + прилагательное/существительное + осложняющий компонент (инфинитив, герундий, их комплексы или придаточные предложения)», рассматривая их функционирование в различных функционально-речевых стилях [Денисова 1962]. В. С. Ганжа анализирует безличные предложения типа «it + глагол-связка + существительное + осложняющий компонент (инфинитив, герундий, их комплексы или придаточные предложения)» в аспекте взаимоотношения между подлежащим it и осложняющим компонентом [Ганжа 1971]. Ю. С. Игнатюк исследует безличные предложения в функционально-диалектальном аспекте [Игнатюк 1978]. В типологическом аспекте исследовались безличные предложения английского языка в сравнении с аналогичными структурами в иных языках (см: [Бектуров 1966; Дегтяревская 1972; Недялков 2005; Сатимов 1977; Чойбеков 1973; Gut 1973], и др.). Семантико-синтаксические и типологические теории, как правило, носят констатирующий характер, т. е. исследуют безличность как результат, не вскрывая причин наличия данного типа структур в языке, а также, зачастую не уделяя должного внимания семантическим и прагматическим факторам, обусловливающим функциональный потенциал данных структур в языках различного строя.
Также можно выделить несколько более частных направлений в исследовании безличности:
1) в диахроническом аспекте изучалось развитие способов актуализации значения безличности на поверхностно-синтаксическом уровне [Денисова 1962; Ганжа 1971; Расторгуева 1954; Худякова 1955; Allen 1986; Denison 1990, 1993; Fischer, Leek 1983; Gaaf 1904; Osawa 1996; Wahlén 1925] и др.);
2) в плане реализации предикатом модально-оценочного значения – с точки зрения их функционирования в текстах различных стилей [Денисова 1962], а также в частном случае – как средство выражения значения «оценка ситуации от лица социума при отстраненности субъекта речи» так называемыми безлично-пассивными предложениями [Елизарова 1987];
3) в аспекте функционального потенциала семантических типов безличных предложений, в сопоставительно-типологическом аспекте, на материале различных языков, а также в аспекте перевода безличных предложений с одного языка на другой [Дегтяревская 1974, 1972; Игнатюк 1978; Сатимов 1977; Фам Чан Хунг 1979] и др.;
8
В силу этого синтаксически и морфологически скудным.