Посиделки с Олегом

– Убери руку, твой братик сам это сделает, – начал игру Олег, имевший обыкновение бесшумно возвращаться в ванную.

– Да? Я твоя сестра?

– Да. Моя родная кровь, – с возбужденным оттягом ответил он.

– Мы выросли вдвоем и, впервые возбудившись, сняли друг с друга девствеическунность. – Диметра смотрела всем широчайшим мидриазом в его глаза.

– Угу. С первого поцелуя в детстве мы отдавались страсти, отдаваясь друг другу. – Голос Олега принимал все более возбужденный эротический тон. – Отдавались друг другу и боялись беременности, осуждения родителей…

Гладкость, белая гладкость ванной радовала пальцы, нельзя не восхитится ее идеальностью – стандартная белая как молоко ванная. Все великолепие отношений  в паре заключается в максимально возможном взаимопонимании, выражающимся в наиболее истинном его проявлении, проявлении абсолютного доверия друг к другу, абсолютной любви друг к другу, абсолютного желания дать лучшее другу, абсолютной всепоглощающей наклонности отдать все самое дорогое друг другу, отдать самое ценное, личное, интимное изо всего, что только может быть – свою мочу. Совершая мочеиспускание друг на друга любящие, нет, не унижают друга, не велят опуститься ниже плинтуса, разве что в качестве прелюдия к еще более захватывающему обмену ценностями – мастурбации; нет, совершая, пожалуй самый интимный обмен жидкостями перорально, каждая половинка из пары отдает не просто скопившееся содержимое мочевого пузыря, не страдает его нейрогенной слабостью, нет; расслабляя мышцы, слыша струящуюся музыку, наблюдая за током каждый в паре отдает частичку себя, и не просто малую доли присутствия как это происходит при общении, при поцелуях, при доводимых до коитального завершения ласках, а именно отдает СЕБЯ, отдает целиком и полностью, нет, это оговорка, вовсе не частичку, а свое целое, утекающий по прерывистой струе внутренний мир, творческий, биоэнергетический потенциал, свое Я, свое сверх–Я, базовые стремления, базл идей. Одни исключительно выдают, другие же исключительно принимают сию манну мочевинную, восторженно радуясь лишь половине целого. Любовь не может быть мононаправленной – она дуальна; любовь не может быть следствием – она первопричина; и истинное ее проявление познается исключительно только лишь всегда в дуализме – это как и наслаждение прелестью испить вожделенную влагу любимого человека, так и отдать ее, опять же, любимому человеку, отдать себя до последней капли мочи, отдать, приняв и принимать отдавая. Не имеет значения, вызвано ли мочеиспускание естественным позывом или же куда более целенаправленнее – вызвано приемом тиазидных и других видов диуретиков. Вкус ее может меняться, быть разным, но смысл один и тот же – подарить человеку истинное богатство и принять ценнейший подарок от него; при этом деньги, свобода, власть, жизнь, раскрытие творческих способностей, дружба, действие, положение мира в себе и себя в мире, образование, продвижение по службе, необходимость в питании, необходимость в безопасности, извечный поиск смысла ничто по сравнению с тем, что дороже денег, незабываемее свободы, слаже власти, наполненнее жизни, важнее раскрытия творческих способностей, искренне дружбы, мотивированнее действия, осознаннее положения мира в себе и себя в мире, полноценнее образования, необходимее продвижения по службе, необходимее питания, необходимее безопасности; прием и отдача и есть деньги, прием и отдача и есть свобода, прием и отдача и есть власть, прием и отдача и есть жизнь, прием и отдача и есть раскрытие творческих способностей, прием и отдача и есть дружба, прием и отдача и есть действие, прием и отдача и есть положение мира в себе и себя в мире, прием и отдача и есть образование, прием и отдача и есть продвижение по службе, прием и отдача и есть питание, прием и отдача и есть безопасность. Единственная вразумительная ценность, единственное благо, венец эволюции человечества, высшее проявление интеллекта, эталон любви друг к другу, апогей доверия.

Диметра смотрела на Олега, не отводя взгляда, смотрела на ласкающие ее руки, легкое движение – и меж ее ног осталась лишь одна рука, второй он ласкал себя. Глаза ее снова закрылись, случайная череда ярких картиночек и размытых образом терялась в огромном галлюцинаторном калейдоскопе, поток которого прервал едва уловимы стон Олега, довершившего сие завораживающие действо до конца, Диметра отстала буквально на несколько минут и вскоре долгожданная влага покрыла умелую руку Олега. После этого он с эйфорическим выражением лица запрокинул остановленную стеной голову назад, открыл глаза и выдохнул, расплывшись в неподражаемой улыбке, сохранившейся, когда он потянулся за стоящей в раковине кружкой остывшего кофе, потянулся не вытирая и не моя руки.

– На, выпей и мне оставь. Два пузырька вылил.

– Милый, кофе с каплями?

– Хорошо я придумал, да?

– Гениально.

– А теперь рассказывай, – взял из рук Диметры кружку он.

– Есть кое–что.. Думала, вряд ли когда об этом расскажу.

– Между нами не должно быть секретов.

– Я иногда встречаюсь с моделями, выдавая себя за фотографа, – запинаясь и стесняясь говорить начала Диметра.

– Для чего? – с невозмутимым любопытством спросил Олег.

– Я ищу относительно красивых девушек, обещая фотосессию. На самом деле это только предлог, цель вовсе иная – пойти с ней в магазин под предлогом померить джинсы, бриджи или джинсовые шорты для подборки образа. Они, как правило, соглашаются, охотно со мной идут и тут наступает самое интересное. Последний раз мне на глаза попалось портфолио девушку, имя ее Татьяна Аксенова, учится она на факультете информационных технологий, владеет дзюдо и обладает красивым лицом, красивой фигурой, живет на Ленинском проспекте. Мы встретились в торговом центре Орджоникидзе, там же мы выбрали пару джинсовых бридж, там же она их померила. Я отдала деньги и забрала их, пообещал дорогую фотосессию. В итоге ласкала себя в ближайшем туалете на них. После всегда выбрасываю. – Договорив Диметра боялась ответной реакции.

– Детские забавы, моя дорогая, – успокоил он, опустошив чашку и ощутив новую волну действия препарата.

– Твоя очередь.

– Есть одно местечко, находящееся в Солнцево, часто там бываю. Там можно позволить быть собой, именно СОБОЙ, грани дозволенного нет, все ограничивается только богатством фантазии и наличием денег: огромные стенды украшаюсь подвал, где возможно все, тебя и за ноги вниз головой подвесят или подвесишь сам, и высекут или т старика, есть любые возраста, любой пол, любая ориентация и все это работает под вывеской сауны и салона красоты «Рецитал». Я не рассказывал, не знал, как отреагируешь на это, многое другое, но бывая там всегда мечтал придти с тобой, показать можно приблизиться к мечте, осуществить абсолютно все фантазии.

– Ты боялся осуждения?

– Да, боялся. Я там работал, Дим.

– Работал? – Удивление, растерянность скрыть было невозможно.

– Не смотри на меня так, я людей лечил и зарабатывал сколько, что в будущем маячила перспектива собственную клинику нейрохирургии открыть.

– А почему тогда ушел оттуда?

– Ты действительно хочешь это услышать?

– Да. Да!

– «Рецитал» был и есть отдушина для высших эшелонов власти, действующие депутаты, министры и те, кто действительно стоит у руля страны частенько туда заходили. Был один клиент… Он всегда выбирал лучших мальчиков, не знавших конечно, что ночь с ним абсолютно всегда заканчивалась летально. Меня как всегда пригласили констатировать смерть. Ребенок был жив, умирал от потери крови, из его бока торчал кусочек печени, а тело было изрезано до неузнаваемости – он раз за разом развлекался, применяя к ним огромный зубчатый кухонный нож, получая удовольствие при виде окровавленной жертвы. Спасать нам не разрешали, лишь констатация смерти и криминальный труп увозили сжигать в лес. Я не сдержался, не смог спокойно смотреть на это. Не для того клятву Гиппократу давал. Тот мудак вернулся с пистолетом добить мальчика. Увидев меня – человека в белом халате – он бросил пистолет, взял нож и начал кромсать все на мне одетое, охрана стояла и смотрела. Если бы хозяйка не вмешалась, не крикнула: «прекратите, это же наш врач», то мы вряд ли бы сейчас сидели с тобой в ванной, лаская друг друга.