Страница 36 из 40
Причина заключалась в постоянных попытках Фридриха Прусского подорвать проавстрийскую политику Бестужева с помощью подкупа российских придворных и государственных деятелей. Екатерина впервые почувствовала, что происходит нечто странное вечером, когда придворные собрались за карточной игрой в покоях императрицы. Ничего не подозревающая Екатерина подошла к Лестоку и заговорила с ним. Понизив голос, он ответил: «Не подходите ко мне. Я в подозрении». Решив, что это шутка, Екатерина спросила, что он имел в виду. Он ответил: «Повторяю вам очень серьезно – не подходите ко мне, потому что я человек заподозренный, которого надо избегать». Екатерина, заметив, как он неестественно покраснел, решила, что он пьян, и ушла. Это случилось в пятницу. В воскресенье днем Тимофей Евреинов сказал ей: «Знаете ли вы, что сегодня ночью граф Лесток и его жена арестованы и отправлены в крепость как государственные преступники?» Впоследствии она узнала, что Лестока допрашивали граф Бестужев и другие, его обвинили в пересылке зашифрованных сообщений прусскому послу, в получении взятки в десять тысяч рублей от короля Пруссии и в отравлении человека, который мог дать против него показания. Также Екатерине рассказали, что он пытался покончить с собой в крепости, заморив себя голодом. После одиннадцати дней его силой заставили есть. Лесток ни в чем не признался, и его вину не удалось доказать. Однако вся его собственность была конфискована, а его самого сослали в Сибирь. Бесчестие Лестока стало триумфом Бестужева и предупреждением всем в России, кто выказывал симпатии к Пруссии. Екатерина, которая сама находилась под подозрением у Бестужева, поскольку была немкой, не верила в вину Лестока. Позже она писала: «Императрица не смогла набраться мужества и совершить правосудие по отношению к невиновному человеку, она боялась его мести, поэтому в ее правление все, виновные или невиновные, из крепости отправлялись в изгнание».
Больше всего Екатерина переживала из-за Петра. Хотя пара держалась вместе в своем противоборстве с Чоглоковыми и Петр регулярно приходил к Екатерине, когда ему требовалась помощь, ей тяжело было жить с ним. Иногда размолвки происходили из-за мелочей. Когда они играли в карты, Петр любил выигрывать. Если выигрывала Екатерина, он мог дуться на нее весь день. Когда же она проигрывала, он требовал, чтобы ему немедленно заплатили. Часто она говорила: «Я намеренно проигрывала, лишь бы избежать его раздражения».
Временами Петр попадал в такое глупое положение, что Екатерине бывало стыдно за него. Порой императрица разрешала кавалерам ее двора обедать вместе с Петром и Екатериной в их покоях. Молодая пара была рада их обществу, пока Петр не портил все своим дерзким поведением. Однажды, когда на обеде присутствовал генерал Бутурлин, он так сильно рассмешил Петра, что наследник трона откинулся на спинку стула и воскликнул по-русски: «Этот сукин сын рассмешил меня до смерти!» Екатерина, зная, что такие слова могут быть обидны для генерала, промолчала. Впоследствии Бутурлин передал эти слова Елизавете, которая приказала своим придворным больше не общаться с такими невоспитанными людьми. Генерал Бутурлин никогда не забывал слов Петра. В 1767 году, когда на троне уже была Екатерина, он спросил ее: «Вы помните тот случай в Царском Селе, когда великий князь публично назвал меня «сукиным сыном»?» «Вот какое действие, – писала впоследствии Екатерина, – может оказать глупое, необдуманно высказанное слово – его никогда не забывают».
Некоторые поступки Петра невозможно было оправдать. Летом 1748 года Петр собирал в округе собак и дрессировал их. Осенью он привез шесть собак в Зимний дворец и держал их в загоне за деревянной перегородкой, которая отделяла комнату, где они жили вместе с Екатериной, от вестибюля в дальнем конце их покоев. Поскольку перегородка состояла всего из нескольких досок, запах из самодельной псарни проникал в комнату, и молодые супруги спали в комнате, сильно пахнувшей псиной. Когда Екатерина пожаловалась, Петр сказал, что у него не было выбора, это было единственное место, где он мог в тайне содержать собак. «Я переносила это неудобство, не выдавая тайны Его Императорского Высочества», – вспоминала Екатерина.
Впоследствии, продолжала она, у Петра «было только два занятия, и они оба мучили мой слух с утра до вечера. Первым было его пиликанье на скрипке, вторым – его попытки дрессировать собак». Яростно щелкая кнутом и выкрикивая команды охотников, Петр заставлял собак бегать из одного конца двух его комнат в другой. Собаки, которые отставали, подвергались порке кнутом, из-за чего выли еще громче. Екатерина жаловалась, что «утром, днем и очень поздно ночью <…> он брал скрипку и пиликал на ней очень скверно и с чрезвычайной силой, гуляя по своим комнатам, после чего снова принимался за воспитание своей своры и за наказание собак».
Иногда жестокость Петра казалась особенно садистской:
«Слыша раз, как страшно и очень долго визжала какая-то несчастная собака, я открыла дверь спальни, в которой сидела и которая была смежной с тою комнатой, где происходила эта сцена, и увидела, что великий князь держит в воздухе за ошейник одну из своих собак, а бывший у него мальчишка, родом калмык, держит ту же собаку, приподняв за хвост. Это был бедный маленький шарло английской породы, и великий князь бил эту несчастную собачонку изо всей силы толстой ручкой своего кнута; я вступилась за бедное животное, но это только удвоило удары; не будучи в состоянии выносить это зрелище, которое показалось мне жестоким, я удалилась со слезами на глазах к себе в комнату. Вообще слезы и крики вместо того, чтобы внушать жалость великому князю, только сердили его; жалость была чувством тяжелым и даже невыносимым для его души».
22
Москва и деревня
В декабре 1748 года императрица Елизавета и двор отправились в Москву, где она провела год. Там перед Великим постом 1749 года императрицу постигло загадочное заболевание желудка. Болезнь все усиливалась. Мадам Владиславова, имевшая связи с ближайшим окружением Елизаветы, шепотом сообщала всю информацию Екатерине и умоляла не выдавать ее. Не называя своего информатора, Екатерина рассказала Петру о болезни его тетки. Он был одновременно рад и напуган. Петр ненавидел свою тетку, но мысль о том, что та, возможно, оказалась при смерти, вызывало у него страх за собственное будущее. Хуже того, ни он, ни Екатерина не смели выяснить дальнейшие подробности. Они решили никому ничего не говорить, пока Чоглоковы не расскажут им о болезни. Но Чоглоковы ничего не сказали.
Однажды ночью Бестужев и его помощник, генерал Степан Апраксин, явились во дворец и несколько часов разговаривали с Чоглоковыми. Судя по всему, это могло означать, что болезнь императрицы была смертельной. Екатерина умоляла Петра сохранять спокойствие. Она сказала ему, что хотя им и запрещено покидать свои покои, если Елизавета окажется при смерти, она может устроить так, чтобы Петр сбежал из их комнат. Она показала ему на их окна в первом этаже: они достаточно низкие, чтобы выпрыгнуть из них на улицу. Кроме того, она сообщила ему, что граф Захар Чернышев, на которого, как она знала, можно было положиться, служит в полку в городе. Петра это подбодрило, а через несколько дней императрица пошла на поправку.
В течение всех этих тревожных дней Чоглоков и его жена хранили молчание. Юные супруги также не поднимали этой темы, они даже не решались спросить, стало ли императрицы лучше, Чоглоковы тотчас потребовали бы, чтобы им сказали, кто сообщил о ее болезни – и информатора немедленно отослали бы от двора.
Пока Елизавета все еще лежала в постели и приходила в себя после болезни, одна из ее фрейлин вышла замуж. На свадебном обеде Екатерина сидела рядом с близкой подругой Елизаветы – графиней Шуваловой. Графиня без стеснения сообщила Екатерине, что императрица все еще так слаба, что не смогла появиться на свадебной церемонии, однако выполнила свои традиционные обязанности и, сидя в постели, убрала голову невесты. Поскольку графиня Шувалова была первой, кто в открытую говорил о болезни императрицы, Екатерина сообщила ей, что переживает за ее состояние. Графиня Шувалова ответила, что Ее Величеству будет приятно узнать о проявленном к ней сочувствии. Через два дня утром Чоглокова ворвалась в комнату Екатерины и объявила, что императрица сердится на Петра и Екатерину за то, что они совершенно не выражали своего сочувствия во время ее болезни.