Страница 27 из 28
Целый ряд обращений был упреждающего характера. С «ходатайством приказать войскам в случае отступления не уничтожать дворца и здания Яблонны, имеющий историческое значение как памятник польской культуры», обращался от имени графини Евгении Потоцкой член Центрального и Варшавского обывательского комитета Г. Кониц. Такое же ходатайство поступило в Ставку от уполномоченного имения Виллянов К. Браницкого. Просьбы были удовлетворены: войскам «подтвердили необходимость исполнения приказа Верховного главнокомандующего»[227]. С просьбой приказать командиру корпуса «оставить медные и бронзовые вещи, составляющие историческую память, и предметы роскоши» обратился к Верховному главнокомандующему владелец имения Козлувка Любартовского уезда граф А. Замойский. Верховным было разрешено[228].
В Ставке Верховного главнокомандующего с целью упорядочить вопрос эвакуации 23 июня состоялось «Особое совещание о мерах при очищении войсками некоторых местностей Северо- и Юго-Западного фронтов» под председательством начальника штаба генерала Н. Н. Янушкевича с участием начальников снабжений армий этих фронтов генералов Н. А. Данилова и А. А. Маврина, варшавского генерал-губернатора генерала князя П. Н. Енгалычева, дежурного генерала при Верховном главнокомандующем генерала П. К. Кондзеровского и начальника военных сообщений при Верховном главнокомандующем генерала С. А. Ронжина. При обсуждении применяемых мер совещание признало желательным установить порядок выселения населения, уничтожения имущества и реквизиций.
Обязательному выселению в «местности вне театра войны» за свой счет подлежали немцы-колонисты, за исключением «благонадежных жен и матерей с детьми колонистов, состоящих на службе в действующей армии».
Польскому населению как Варшавского генерал-губернаторства, так и других местностей при «желании оставить место постоянного жительства» должно было оказываться «возможное содействие» в этом, предоставляться бесплатный проезд по железным дорогам до мест водворения, определяемых министром внутренних дел; по пути следования распоряжением военных властей должны были устраиваться питательные пункты и этапы.
Совещание считало желательным «возложить» на МВД и ведомства земледелия и землеустройства, торговли и промышленности «попечение о предоставлении беженцам заработка и дальнейшее их отправление через распределительные комитеты при участии земских и городских общественных организаций и обществ и представителей промышленности».
На совещании был установлен порядок уничтожения имущества и посевов. Разрушению и уничтожению, по распоряжению военных властей, подлежали только те «строения и леса, необходимость истребления которых вызывалась условиями боевой обстановки»[229]. За скошенные и уничтоженные посевы устанавливалась оплата их владельцу в размере 25 % от полной стоимости. Выплата оставшейся суммы предполагалась «по возвращении властей на место», то есть после освобождения местности от неприятеля. Учреждалась процедура оценки понесенного владельцем ущерба.
Реквизиция у населения продовольствия, лошадей, другого скота и перевозочных средств вводилась «обязательно платная и с немедленной выдачей вознаграждения в порядке, устанавливаемом подлежащим командующим армией». При реквизиции продовольственных продуктов нового урожая должны были «отбирать весь излишек» их «сверх годовой потребности населения». Однако «в местностях, угрожаемых нашествием неприятеля», населению оставлялось «не свыше нормы месячного потребления».
При реквизиции и вывозе машин, станков, заводского оборудования и материалов первоочередная роль отводилась предметам, которые имели «военное значение». Последнее должны были определять специально созданные комиссии с участием назначенных военными властями специалистов или «приглашенных за особое вознаграждение частных техников»[230].
Тем временем отвод русских войск продолжался. Были оставлены крепости Осовец, Новогеоргиевск, эвакуировалась Варшава. «Эвакуация гражданских учреждений закончена… Остаются мое управление, почта, телеграф, магистрат, полиция. Продолжается вывоз заводов, полностью признанных необходимыми для государственной обороны», – сообщал в Ставку князь П. Н. Енгалычев[231]. 23 июля была оставлена Варшава. Полиция эвакуировалась в Старые Дороги, Оршу и Гомель; временный отдел прокуратории и прокуратория Царства Польского – в Витебск; Варшавское железнодорожное почтовое отделение – в Минск, Гомель и Полоцк; Варшавский Центральный обывательский комитет и 2-й Варшавский сводный полевой запасной госпиталь – в Рогачев[232]. Варшавская казенная палата с подведомственными 12 казначействами вывозилась в Минск[233].
Фронт приближался к границам белорусских губерний. 4 августа начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего сообщал в Слоним генералу Н. А. Данилову: «Центральный Военно-промышленный комитет ходатайствует приступить теперь же к вывозу станков, заводского оборудования, рабочих Белостока, Двинска, Вильно».
Давая свое согласие, Ставка одновременно сообщала об этом военному министру генералу М. А. Беляеву[234].
В пределы белорусских губерний отступали войска 2,10 и 1-й армий (по линии большей части Гродненской и Виленской губерний), 3-й и 4-й армий (южная часть Гродненской губернии) и 5-й армии (западная часть Витебской губернии). Распоряжения командования о подготовке этих мест к эвакуации были отданы еще в середине июня 1915 г. Так, начальник штаба 10-й армии 14 июня, сообщая командиру 26-го армейского корпуса о том, что при отступлении войск «в Риго-Шавельском районе… вследствие неподготовленности населения к неожиданному вторжению неприятеля, жители были вынуждены при поспешном уходе в глубь страны оставлять неприятелю имущество, лошадей, скот, запасы продовольствия и фуража», распорядился, чтобы «при часто меняющейся обстановке на войне все жители Гродненской, Сувалкской и Виленской губерний должны быть подготовлены к временному оставлению своих постоянных мест жительства настолько, чтобы своевременно извещенные они могли в один-два дня выехать в глубь страны, забрав с собой все им необходимое»[235].
Далее он сообщал: «Чтобы оставляемое жителями имущество и запасы не попадали в руки неприятеля, командующий армией приказал заблаговременно оценить имущество и запасы населения особыми комиссиями, чтобы в случае ухода жителей можно было своевременно реквизировать их за плату для надобностей наших войск».
«Ввиду изложенного, – продолжал начштаба, – командующий армией приказал: теперь же предложить жителям к северу и западу от линии Штабин – Глембокий Брод (Глубокий Брод. – М. С.) – Краснополь – Пунск… выселиться за Неман, забрав с собой лошадей, скот и все, что возможно, из имущества. Оставляемые жителями запасы продовольствия и фуража, а также находящийся на корню хлеб, овес и сено теперь же реквизировать для надобности расположенных вблизи войск», предварительно оценив специально созданными в районе дивизий комиссиями, составив акты, согласно которым «деньги населению войска должны уплачивать немедленно».
В остальном тыловом районе 10-й армии (восточнее и южнее названной линии) командующим армией предписывалось «командирам корпусов при помощи гражданских властей подготовить жителей к выселению внутрь страны по первому требованию. Для этого теперь же произвести комиссиями оценку запасов продовольствия и фуража, посевов, скота, лошадей». Однако «реквизиций отнюдь не производить до распоряжения о выселении. Настоятельно необходимо посевов на корню в этом районе пока не трогать, дав возможность жителям, если позволят обстоятельства, убрать и быстро обмолотить посевы и тогда урожай реквизировать»[236].
227
Там же. Л. 98-100.
228
Там же. Л. 104, 105.
229
РГВИА. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 40. Л. 13–14.
230
РГВИА. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 40. Л. 15.
231
Там же. Л. 90.
232
Справочник об эвакуированных правительственных, общественных и частных учреждениях и заведениях и должностных лицах. Петроград, 1916. С. 12, 13, 15.
233
РГВИА. Ф. 2005. Он. 1. Д. 40. Л. 107.
234
РГВИА. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 40. Л. 166, 167.
235
Там же. Л. 6.
236
РГВИА. Ф. 2394. Оп. 3. Д. 20. Л. 5, 7.