Страница 19 из 22
В некоторых стихах из этой книги Лоренс очень трогательно, с безмятежным приятием пишет о близящемся свидании со смертью. Поэт ничуть не напуган, ибо, как и Уитмен, он предощущает смерть как переход, а не окончание, как начало нового путешествия. В стихотворении «Радость смерти» он называет смерть «великим приключением», которое наполнено «странной радостью, послевкусием наслаждения» [54].
Намного менее знаменитый автор, который был естественным «пробужденцем» высокого уровня, – это живший в XIX веке писатель-натуралист Ричард Джеффрис, автор автобиографической книги «История моего сердца». Книга представляет собой изумительное описание того, как видится мир в пробужденном состоянии. Джеффрис рассказывает, как «в возрасте не более 18 лет, ко мне из всей видимой вселенной стали приходить глубокие эзотерические смыслы, и меня переполнили неописуемые устремления» [55]. У него было ощущение, что все вокруг «пылает» смыслом, и – подобно тому, как это было у Лоренса и Уитмена, – мир виделся ему удивительным и волшебным местом:
Английский поэт Уильям Вордсворт тоже, несомненно, был пробужден от природы. Необычайная чувствительность Вордсворта к красоте и «бытийности» мира природы сделала его архетипическим поэтом-романтиком – и одним из величайших поэтов конца XIX века. Большую часть жизни он провел в необычайно красивом уголке Англии, в Озерном Крае, и в своих стихах подробно и вдохновенно описывал дивные чарующие пейзажи этих мест. У Вордсворта есть много пассажей, где он рассказывает о своем осознании духовной силы, которая наполняет мир природы, и порой его описания очень близки к тому, что говорят Упанишады (которых Вордсворт почти наверняка не читал) о всепронизывающем присутствии Брахмана. Например, в одном из самых прекрасных и глубоких стихотворений «Строки, написанные на расстоянии нескольких миль от Тинтернского аббатства» он пишет:
Еще в одном великолепном стихотворении, «Предвестия бессмертия» (которое я уже упоминал выше, сравнивая его с «Шепотом небесной смерти»), Вордсворт описывает, как свежее и яркое восприятие детей позволяет им видеть мир «в убранстве небесного света» и видениям этим присуще «величие и свежесть сновидения». Однако же, став старше, мы удаляемся от «небес» своего детства. «Тюремные ставни закрываются» и дивные детские видения меркнут, сменяясь «сумраком обыденности» [59].
Это очень выразительное описание того, как меркнет естественная пробужденность, впадая в «сон», по мере того как мы взрослеем. Однако, похоже, сам Вордсворт избежал этого процесса погружения в сон. Даже в возрасте 75 лет он сумел написать стих «Мила, прекрасна и чувствительна», в котором рассказывает о том, как изумила его красота горной маргаритки, пробудив в нем способность «беседовать с Природой в чистом согласии» [60].
Хотя мы очень мало знаем о жизни Уильяма Блейка, но скорее всего этот поэт и живописец, который был почти современником Вордсворта, тоже жил в состоянии естественной пробужденности. В своих стихах Блейк рассказывает, что он может видеть «небеса в полевом цветке» и ощущает «вечность в часе» [61]. Он был настолько чувствителен к «бытийности» вещей, что, по свидетельству друзей, мог часами с восторгом созерцать узоры на древесной коре. То же самое, по всей вероятности, относится и еще к одному английскому поэту XIX века, Шелли, в чьих стихах мы наблюдаем то же самое острое осознание пронизывающей мир духовной силы, какое есть у Вордсворта. В знаменитом стихотворении «Гимн интеллектуальной красоте» Шелли описывает это явление как «величественную тень некой скрытой Силы», которая «незримо парит среди нас» [62].
Мы можем вспомнить много других пробужденных поэтов и писателей… Наверняка им можно было бы посвятить целую книгу (что я, возможно, и сделаю когда-то). В одной только американской литературе есть такие фигуры, как Эмерсон, Генри Дэвид Торо, Эмили Дикинсон, Э. Э. Каммингс, Генри Миллер и Робинсон Джефферс, которые, вне всяких сомнений, были хорошо знакомы с состоянием пробужденности. Много очевидных пробужденных литераторов мы наблюдаем и в Европе – например, немецкий поэт Райнер Мария Рильке, великий немецкий прозаик Герман Гессе, французский поэт-романтик Ламартин.
Кроме того, есть множество живописцев, для кого пробужденность, по всей видимости, является естественным состоянием. В изобразительном искусстве романтизм проявился столь же ярко, как и в поэзии. Такие художники, как Констебл, Тернер, Каспар Давид Фридрих, а также американцы Томас Колул и Джордж Иннесс, очевидно, воспринимали природу с необычайной остротой – за пределами функционального автоматического восприятия, свойственного состоянию сна, и, вне всяких сомнений, ощущали свою тесную связь с этим миром. Подобно тому как Вордсворт и Уитмен владели литературными инструментами, позволявшими им передать свое духовное видение и глубокие озарения через поэзию, эти художники обладали необходимыми навыками, чтобы воплотить свой восторг и свой опыт соприкосновения с запредельным в живописных полотнах. В художниках, как и в поэтах, мы часто наблюдаем отчетливые признаки пробужденности – в частности, эта тенденция наблюдается на протяжении всего XIX века среди импрессионистов: Моне, Писарро, Ренуар, Ван Гог… Можно предположить, что большинство великих художников, работавших до начала ХХ века, в той или иной степени отражали в своих работах пробужденный взгляд на мир – до тех пор, пока импрессионизм и натурализм не вышли из моды, уступив место абстрактному и концептуальному искусству.
Конечно, вполне возможно, что некоторые из этих поэтов и художников переживали лишь временные эпизоды пробуждения, а не пребывали в состоянии пробужденности постоянно – в частности, напрашивается предположение, что именно так обстояли дела с поэтом Шелли и художником Ван Гогом. Тем не менее все эти примеры указывают на то, что пробуждение может наступать естественным образом, без обращения к духовным практикам и путям. В конце концов, большинство людей, о которых я говорил в этой главе, не были знакомы с восточными духовными традициями (или были знакомы с ними весьма поверхностно) – и даже с мистическими учениями Запада… Скорее всего, им и в голову не приходило считать себя «просветленными» или «пробужденными». Они являют собой свидетельство того, что пробужденность может проявляться многими разными способами и представляет собой фундаментальное психологическое или онтологическое состояние, которое свойственно человеческой природе вообще, а не является наработкой какой-то отдельной традиции или учения.
54
Lawrence, 1994, p. 676.
55
Jefferies, 1883, p. 86.
56
Ibid. p. 25.
57
Wordsworth, 1994, p. 205.
58
Перевод В. Рогова.
59
Ibid., 587.
60
Ibid., p. 511.
61
Blake, 2002, p. 88.
62
Shelley, 1994, p. 12.