Страница 18 из 33
Женщина не придала этому подарку никакого значения, отдав его в качестве игрушки детям, которые едва не разорвали билет. А между тем именно на него пал главный выигрыш. Об этом было трижды напечатано в газетах, но за часами никто не явился. Живший по соседству с вдовой местный станционный смотритель, зайдя к ней как-то, случайно обнаружил счастливый билет, небрежно засунутый за стенное зеркало. В результате добрая женщина получила часы, тут же приобретенные у нее для Эрмитажа за 20 тысяч, а вдобавок ей была назначена пожизненная пенсия в 1000 рублей.
Однако далеко не всегда лотерейный выигрыш приносил людям счастье. В «Моих воспоминаниях» А.Н. Бенуа рассказывает о родителях своего гимназического товарища, чей отец служил некогда швейцаром в доме на углу 10-й линии и Большого проспекта. Неожиданно для всех этот самый Емельян (так звали отца) выигрывает в лотерею 100 тысяч и из грязи чудесным образом попадает в князи. Обитатель затхлой каморки приобретает в собственность тот самый дом, где прежде швейцарствовал, и начинает новую жизнь. К сожалению, продлилась она всего три-четыре года, после чего оба супруга скончались от жесточайшего пьянства, которому предались на радостях. Наше время изобилует драматическими повествованиями об ограбленных и убитых «счастливцах», попавших в поле зрения преступников. Шальные деньги мало кому идут на пользу…
Уроды, карлики и прочие диковины
Изучая характер зрелищ XVIII – начала XIX века, обращаешь внимание на особый интерес тогдашней публики ко всевозможным физическим уродствам. Вспомним, что тем же отличался и наш первый «просвещенный монарх» Петр Великий, обожавший различных монстров и не пожалевший огромных денег на приобретение для своей Кунсткамеры знаменитой анатомической коллекции доктора Рюйша. Им даже был издан специальный указ «О принесении родившихся уродов…». Надо признать, что усилия царя привить россиянам любовь к подобным курьезам увенчались успехом. Невольно задаешь себе вопрос: что это, пробуждающийся интерес к науке, загадкам природы, желание увидеть и познать неизведанное или просто суетное и праздное любопытство? Очевидно, и то и другое, в зависимости от свойств самих зрителей.
А о том, что в них недостатка не было, свидетельствует уже сам факт довольно частого предложения подобных зрелищ, а также сравнительно высокие цены на них. Какие именно диковины предлагались вниманию петербургских обывателей, можно судить по следующим образцам газетного красноречия: «В сухопутном шляхетском Кадетском корпусе у садовника живет венгерец Герей, который ростом не более двух футов и двух дюймов, без ног и имеет у себя на одной руке только два пальца; и хотя ему около 70 лет от роду, однако представляет он разные, отчасти веселые, а отчасти любопытные штуки; чего ради ежели кто желает его видеть, тот может сыскать ево у помянутого садовника…» (Санкт-Петербургские ведомости. 1759. № 99).
А вот другое объявление: «В новой Исаакиевской, в доме княгини Мещерской против Адмиралтейства можно видеть каждый день… приехавшую сюда из Немецкой земли карлицу, которой от роду 14 лет, ростом в один аршин и в крестьянской ирнбергской одежде, носит тяжести 26 фунтов, танцует танец французских мужиков с особливым искусством и проворностию; желающие ее видеть являться могут в помянутом доме…» (Там же. 1773. № 19).
Возможно, для тогдашних зрителей такого рода представления были тем же, чем для нас теперь спортивные; но вот объявление о новом «чуде», совсем уже в духе петровского времени: «В Большой Морской под № 134 продается петух чудной, который имеет у себя три ноги и две жопы, одну куриную, а другую петуховую…» (Там же. 1782. № 91). Ну чем не экспонат для петровской Кунсткамеры?
Но пожалуй, самое подробное и характерное объявление напечатано в № 44 за 1806 год. Оно настолько интересно и занятно, что стоит привести его почти полностью: «Итальянец Иосиф Солларо уведомляет почтеннейшую публику, что привезены им: I. Американец, родившийся с большим, на груди висящим зобом и одаренный в груди такою силою, что может одолевать самых сильных зверей. II. Жена его, которой от роду 20 лет, ростом в три фута, также имеет зоб, прибавляющийся вместе с летами, грудь же имеет однокостную. Дитя, рожденное от нее на дороге из Амстердама до Утрехта, умерло; но она теперь вторично беременна. Оба сии американца питаются одною только сырою говядиною и сырыми травами и кореньями… а одеты в платье обычаю их земли свойственное. III. Молодой мущина, родом из Брабанта, восемнадцати лет, имеющий три руки и одну ногу. Он большой искусник и делает разные штуки, как-то: 1. Играет на скрипке третьего рукою, а правою попеременно держит то пистолет, то саблю. 2. Ест и пьет третьего рукою столько же искусно, как и проворно. 3. Держа табакерку, насыпает табаком трубку и раскуривает ее тою же третьего рукою. 4. Тою же третьего рукою берет пистолет, заряжает и стреляет. 5. Всеми тремя играет на двух инструментах, под музыку которых оба американца вместе пляшут. 6. Троерукий аккомпанирует четырьмя тарелками марш, играемый музыкантами. Представление будет всякий день с трех часов пополудни до девяти часов вечера. Знатные особы платят по соизволению, впрочем, каждая особа платит по одному рублю, а дети и служители по 50 коп.».
Комментарии здесь вряд ли нужны. Остается лишь добавить, что выступления «американцев» происходили на Невском проспекте, на том самом месте, где позднее был выстроен дом Энгельгардта со знаменитым маскарадным залом и где ныне любители прекрасного тешат свой слух, посещая филармонические концерты.
К числу излюбленных зрелищ наших предков относились также зверинцы, бывшие поначалу лишь царской потехой, но со временем ставшие общедоступным развлечением столичных жителей.
Для охоты и ради «курьезности
Первые зверинцы появились еще в петровские времена. Разумеется, они не предназначались для общего обозрения и служили только для увеселения вельможных владельцев и их гостей. Хорошо известна любовь Петра I ко всему редкому и диковинному, поэтому ничего удивительного, что в Летнем саду он пожелал уделить место представителям животного мира.
По свидетельству современника, там находился «большой птичник, где многие птицы частию свободно расхаживают, частию заперты в размещенных вокруг небольших клетках. Там есть орлы, черные аисты, журавли и многие другие редкие птицы. Тут же содержатся, впрочем, и некоторые четвероногие животные, как, например, очень большой еж, имеющий множество черных и белых игл до 11 дюймов длиною…». Очевидно, речь в данном случае идет о дикобразе.
Но все же особое предпочтение царь отдавал птицам. Это доказывает тот факт, что еще в 1706 году в «Питербурх» были доставлены из Олонца лебеди, а через двенадцать лет появился именной указ, данный астраханскому губернатору, «о ловлении в Астрахани… птиц и об отправлении оных в Санкт-Питербурх». С этой целью туда отправили гвардейского солдата с подробной инструкцией о ловле птиц и обращении с ними в пути.
Неподалеку от Летнего сада, на Большом лугу, как называлось в ту пору Марсово поле, поселили в 1714 году слона, подаренного персидским шахом. В течение нескольких лет слон во время прогулок служил дармовым зрелищем для простолюдинов столицы.
Тот же современник описывает и зверинец в Екатерингофе – усадьбе Екатерины I: «Есть там… небольшой, но очень хорошенький зверинец, наполненный многими зверьми, которые необыкновенно ручны: двенадцатирогие олени подходили к нам на зов и позволяли себя гладить. Кроме большого числа обыкновенных оленей мы насчитали там дюжину ланей, потом смотрели на особом дворе двух старых и двух молодых лосей, довольно больших и ручных».
Из подобных описаний можно вывести идиллическую картину: ручные животные подходят на зов, позволяют себя гладить. Но этих же животных использовали и для варварских развлечений во вкусе той эпохи. Вот еще одно свидетельство современника: «Все отправились в новый дом великого адмирала Апраксина (находился на месте Зимнего дворца. – А. И.)… где с галерей смотрели на травлю льва с огромным медведем, которые оба были крепко связаны и притянуты друг к другу веревками. Все думали, что медведю придется плохо, но вышло иначе: лев оказался трусливым и почти вовсе не защищался, так что, если бы медведя вовремя не оттащили, он непременно одолел бы его и задушил».