Страница 30 из 32
Отправленный для очистки пути капитан-исправник Енохин, с 108 рабочими грузинами, 10 егерями и 9 казаками[174], был атакован лезгинами 12 июня, в двадцати верстах не доходя до селения Цалки. Команда рабочих была рассеяна, и сам Енохин, спасшийся с 6 казаками и проскакавший в три часа 70 верст, дал знать о том, в тот же день в 10 часов вечера, полковнику Цеханскому, прибавив, что лезгины следуют правым берегом реки Куры, вверх к деревне Ховли. В ту же ночь из города Гори был послан отряд, из 2 унтер-офицеров, 30 рядовых и 10 казаков, под командою штабс-капитана Борднова. Переправясь через Куру, на турлуках, или надутых мехах, отряд не отошел еще 3 верст, как полковник Цеханский получил известие, что та же самая партия лезгин, миновав селение Ховли, перешла уже к селению Карели, где находилась одна рота. Не имея более в своем распоряжении таких людей, которые могли бы быть отряжены для составления другого отряда, так как весь остальной гарнизон, бывший в Гори, занимал главные посты и караулы, полковник Цеханский возвратил штабс-капитана Борднова с командою и приказал ему следовать к селению Карели. Сам же с пятью казаками поскакал к тому же селению левым берегом Куры и, переправившись чрез нее вплавь против селения Карели, нашел дело уже конченым.
Капитан Секерин, стоявший с ротою в селении Карели, увлекшись тем, что лезгины отбили обывательский скот, и не зная о многочисленности неприятеля, решился преследовать его. У Секерина недоставало той сдержанности начальника, которая необходима каждому при действии в местах лесистых, гористых и вообще в таких, где местность на каждом шагу может скрыть неприятеля и доставить ему закрытие. Излишнее увлечение в таких случаях всегда бывает пагубно; так было и теперь. Пройдя со своею ротою, состоявшею только из 44 человек, и 15 казаками не более 7 верст от селения, он окружен был со всех сторон лезгинами и при первом неприятельском выстреле ранен. Принявший команду поручик Регульский 1-й, пользуясь местоположением, дрался отчаянно и два раза прогонял неприятеля к лесу. При последней удаче он повторил ошибку своего предместника: увлекшись идеею о преследовании, он двинулся еще вперед и, после 3-часового упорного сражения, сделался жертвою чрезмерной своей храбрости и неопытности. Нижние чины, потеряв всех офицеров, расстроились, и 35 человек осталось на месте.
Партия лезгин двинулась обратно к Ахалциху. Князь Цицианов назначил генерал-майора князя Орбелиани начальником кордона от Сурама до Цалки, с приказанием: вызвав и собрав охотников из князей и дворян грузинских, преследовать лезгин и непременно выбить их из пределов грузинских. Реджиб же пашу Ахалцыхского, через владения которого прошли лезгины, главнокомандующий приглашал содействовать в этом и не пропускать больше лезгин через свои владения, если желает сохранить союз и на самом деле доказать, что исполняет повеления дружественной нам блистательной Порты Оттоманской.
Генерал-майор князь Орбелиани, соединивши девять рот 9-го егерского полка[175], две роты Кавказского гренадерского полка, 135 казаков Щедрова 2-го полка с 14-ю орудиями, преследовал лезгин, ворвавшихся в границы верхней Карталинии, вместе с ними зашел в пределы ахалцыхские и 3 июля остановился лагерем при озере Табискуры. Отсюда он отправил к ахалцыхскому Реджиб-паше письмо князя Цицианова и свое собственное, в которых требовал его содействия к изгнанию лезгин из Ахалцихской провинции.
Паша отвечал, что он готов исполнить просьбу, если наши войска оставят ахалцыхские пределы и возвратятся обратно в Карталинию. Генерал-майор князь Орбелиани отступил и остановился лагерем при Цра-Цкаро, в грузинских границах, и там ожидал исполнения обещаний Реджиб-паши Ахалцыхского.
Отражая нападение лезгин со стороны Ахалциха, приходилось в то же время отражать их и со стороны Дагестана и наказать джарцев, хотя и не принимавших личного участия в этом нападении, но нарушивших заключенное с ними условие. Еще прежде того князь Цицианов нашел нужным напомнить джарцам о их неверности и требовать исполнения данных ими обязательств.
«Неверный народ! – писал он им[176]. – Бесстыдные люди! Долго ли вы будете еще от меня требовать невозможного? И желаете начать невыполнением одной из статей постановления, прося и беспокоя меня чрез генерала многажды. Неужто думаете вы, что вы затем в подданство великого нашего государя императора приняты, чтобы не держать слова данного? Вы должны выкупать ясырей и до сих пор не выкупаете, все откладываете и еще смеете просить увольнения от оного! Неужто вы забыли, что вы 80 лет бедную Грузию разоряли и брали то, что хотели, а не по 100 руб. Короче сказать, если вы через месяц не выкупите, то увидите, что я сделаю и с ясырями, и с вами. Я презираю дагестанских мулл, которые за вас, российских подданных, ходатайствуют, и оставаться будут без моего ответа, как и сей просивший за вас. Кто силу в руках имеет, тот со слабым не торгуется, а повелевает им».
Джарцы не только не отвечали на это воззвание, но выказали новые неприязненные действия против России.
Лезгинская хищническая партия до 1000 человек, пройдя из Дагестана между деревнями Джарами и Катехами, 9 июля, в 2 часа пополудни, переправилась через реку Алазань, в скрытом месте, верстах в шести пониже лагеря тифлисского батальона, и, прокравшись лесом и камышами, напала на передовой пикет Кабардинского мушкетерского полка, бывший в числе 20 человек, при унтер-офицере. Встретив сильное сопротивление, хищники разделились на две части: одна возвратилась обратно за Алазань, а другая, составившаяся из самых доброконных, числом до 800 человек, напала на табун Кабардинского же полка, где также была встречена ружейными выстрелами и сильным сопротивлением команды, прикрывавшей табун[177].
Хищники, видя и тут свою неудачу, бросились сначала к табуну Тифлисского батальона, а потом напали на пасшийся в недальнем от него расстоянии казачий табун Донского Ефремова 3-го полка, который от ружейных выстрелов и от гика хищников шелохнулся и, окруженный ими, был угнан на ту сторону Алазани, в числе 211 лошадей. Генерал-майор Гуляков, узнавший о нападении лезгин, хотя и послал тотчас войскового старшину Ефремова, с резервными конными казаками, преследовать хищников, но посланные не могли настигнуть их и должны были возвратиться обратно без всякого результата.
Это вторжение лезгин ясно указывало, что джарцы не думали исполнять только что заключенных условий, по которым они обязались не пропускать в пределы Грузии хищников из Дагестана. Князь Цицианов приказал генерал-майору Гулякову собрать из селений Джар и Катехи старшин, прочесть постановление, заключенное с ними, и внушить, что за нарушение договора и верноподданнической присяги аманаты их будут прогнаны сквозь строй, если за отбитых лошадей не будут заплачены деньги.
Джарцы не выполняли требований и отделывались молчанием. Главнокомандующий упрекал их в том, что они, забыв клятву, «с повержением камней из рук присягавших»[178], не платят дани, утвержденной ими самими «клятвенным обещанием перед святым Кораном». Он приглашал их опомниться, не верить дагестанцам, которые губят их из собственной корысти. «Вас Бог наградил землею богатою, – писал он джарцам, – дающею вам стократный плод! Дагестанцам же Бог судил жизнь свою погублять за кусок хлеба и не наслаждаться в будущей жизни блаженством. Опомнитесь, говорю я вам, отстаньте от ветреных бунтовщиков, кои минутную корысть предпочитают спокойной жизни; вспомните, что может Россия? Сколько раз и дагестанцы, от россиян падая ниц, зубами своими стискивая землю, испускали дух свой, в ад исходящий? Еще раз повторяю, чтоб опомнились, доколе я меча не вынул, и тогда говорю, что вы не возвратитесь более в землю, где родились, где предки ваши погребены, где сродники ваши вас воспитывали; не увидите вы домов своих, которые были спокойной вашей жизни убежищем».
174
Рапорты князя Цицианова Г. И. 23 и 26 июня. Московский арх. инспекторского департамента.
175
Которые по неукомплектованию этого полка состояли только из 300 чел. рядовых. Рапорт князя Цицианова государю императору от 18 июля 1803 г. Московский арх. инспекторского департамента.
176
Воззвание 23 июня 1803 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 1392.
177
Рапорт князя Цицианова государю императору 18 июля 1808 г. Московский арх. инспекторского департамента.
178
Народный обычай, употребляемый при клятвах.